– Ты уверена, что как у институтки? Слова не путаешь? – хихикнула Вика.
– Сейчас обижусь, и ты пойдешь плакаться к Кирзаковой, – пригрозила Маринка.
Олечка Кирзакова, миниатюрная шатенка с приятным лицом и сухой фигуркой, по плотности яда на каждый кубический сантиметр своего тела могла бы поспорить с гремучей змеей. Она с первого курса категорически невзлюбила Вику, в принципе не сделавшую ей ничего плохого. К остальным студентам группы Олечка тоже не питала особого дружеского расположения, как, впрочем, и они к ней, поскольку Кирзакова безошибочно умела определить у каждого слабое место и с наслаждением начинала пинать жертву, метя в самую болевую точку. При этом действовала она, казалось бы, из самых добрых побуждений, желая только помочь. Бульбенко ненавидела Олечку до зубовного скрежета, но, как и все остальные, боялась ее жала, поскольку даже в случае скандала наивно хлопающая глазами и робко улыбающаяся Кирзакова выглядела потерпевшей стороной. С Маринкой они схлестнулись на почве бульбенковского интереса к противоположному полу. Дело было в прошлом году, но Вика до сих пор помнила, как трясло Маринку и какими смачными эпитетами награждала подруга за глаза сердобольную Олечку.
Началось все весьма безобидно. Во время одного из перерывов между парами Кирзакова подсела к ним и внимательно посмотрела на Маринкины руки. Бульбенко как раз рассказывала Вике про очередного кавалера, но при ненавистной Кирзаковой продолжать свое пылкое повествование не захотела.
– Марина, а у тебя всегда такие руки были? – с ходу поинтересовалась девушка, с трагическим выражением лица разглядывая Маринкин маникюр.
– Да, – тут же самодовольно купилась на приятную тему Бульбенко и растопырила холеные пальцы. – Всегда!
– А-а, – грустно протянула Оля и понимающе покачала головой.
– Ну хочешь, дам тебе телефон моей маникюрши, – великодушно предложила Маринка.
– Нет-нет, не в этом дело, – туманно ушла от ответа Оля и тяжело вздохнула: – Я имела в виду кожу.
– Кожу? – всполошилась доверчивая Бульбенко и тоже начала пристально разглядывать свои руки. – А что не так с моей кожей?
– Ничего, ты только не переживай…
– Вот как раз после такого и начинаешь переживать, – Маринка вцепилась в Олечку и потребовала объяснений.
Оказалось, что у Кирзаковой была близкая подруга, но совсем не такая, как Марина. Ее подруга была девушкой чрезвычайно легкого поведения и невероятно неразборчивой в мужчинах.
– Но ты ведь не такая, так что тебе-то уж опасаться нечего. Она была совершенно другой! – Олечка успокаивающе погладила Бульбенко по плечу и опять намылилась уходить.
– А почему «была»? – хрипло пискнула подурневшая от страха Маринка.
– Ну… так получилось.
– Как-как получилось?
– Ты про гепатит слышала?
– Ну?
– Так вот, несмотря на все контрацептивы, она умудрилась связаться с наркоманом и подцепить эту гадость. Началось все с того, что слегка пожелтели руки…
На следующую лекцию Маринка не пошла. Бросив расстроенную Вику, она схватила сумочку и унеслась в неизвестном направлении.
– А ты всегда была такая полная, – глядя вслед торопящейся Бульбенко, поинтересовалась Олечка, – или это только в последнее время тебя так разнесло?
Вика даже не сразу сообразила, что вопрос адресован ей. Конечно, фигура у нее была слегка пухловатая, но формулировка «такая полная» говорила о другом. Получалось, что Вика оценивала себя абсолютно необъективно, и со стороны все выглядело именно так безнадежно.
– А что, это тоже признак гепатита? – в ужасе прошептала она, почувствовав сильнейшее головокружение.
– Кроме гепатита, есть куча других кошмарных болячек, – «утешила» ее Кирзакова.
– Например? – дрожащим голосом поинтересовалась Вика.
– Тебе к врачу надо, а не ко мне, – с сожалением качнула головой Олечка и грустно улыбнулась. – А с таким размером груди и до рака недалеко. С этим надо что-то делать.
– Чего такие квелые? – радостно поинтересовался один из однокурсников, давно подбивавший клинья к Бульбенко. – И где Маришка?
– Марина ушла, плохо ей, – еще больше погрустнела Кирзакова. – Гепатит у нее.
Парня сдуло.
На следующий день злющая как черт Маринка рассказала о своем походе к врачу. Мало того, что визит к участковому терапевту был сродни экстремальному мероприятию, поскольку очередь состояла сплошь из пенсионеров и инвалидов, которым полагалось проходить без очереди, и они, забыв про свои смертельные недуги, едва не устроили между собой битву на костылях за право пройти в кабинет первыми. Оказалось, что нужен паспорт и полис. Паспорт имелся, а полиса не было. Выход был тут же найден, и веселая регистраторша послала Маринку на платный прием, напутствовав сообщением, что платные без очереди через одного.
Регистраторша слегка слукавила: на дверях всех кабинетов висели здоровенные объявления, оповещающие граждан о том, что прием больных на хозрасчетной основе не дает им права внеочередного попадания к вожделенному специалисту, а сами специалисты осуществляют платный прием за счет увеличения интенсивности труда в часы приема. Объявление было достаточно сложно и заковыристо написано, но суть Маринка поняла – без очереди ее никто не пустит. Количество больных у кабинета удручало. Вдохнув и зажмурившись, она выкрикнула:
– На платный прием кто-нибудь есть? Если нет, то сейчас я пойду.
Гам у дверей моментально стих, чтобы через мгновение загреметь с новой силой. Внеочередники объединились перед лицом опасности и ощетинили свои костыли и справки против попятившейся Маринки. Орали они так, что расслышать хоть одну претензию было совершенно невозможно, но, судя по оскаленным ртам и выпученным в экстазе глазам, о том, чтобы пройти без очереди, можно было и не мечтать. Бульбенко плюнула и пошла обратно в регистратуру. Самое удивительное, что такое столпотворение наблюдалось только у нужного ей кабинета, перед остальными царила благословенная тишина или сидело по два-три человека.
Тетка, не пожелавшая расстаться со ста рублями, послала ее к другому врачу, философски заметив, что какая разница, какой терапевт ее примет: участковый или нет. Маринка была согласна. Другой терапевт наслаждался одиночеством в соседнем кабинете. Увидев вновь Бульбенко, очередь угрожающе заворчала, но Маринка, сделав вид, что она слепая и глухая, нырнула в указанный кабинет, не дойдя до сплотившейся группки ветеранов. За столом сидела совершенно дряхлая старушонка. Меньше всего она была похожа на врача.
– Здравствуйте, – заорала с порога Маринка. – Я к вам!
Бабка удивленно заморгала и осторожно спросила: