На следующий день была найдена веревочная лестница, свисавшая из окна комнаты Эдит. Именно с ее помощью неизвестный стрелок, Герхард Шуберт, забрался внутрь отеля. В голове убитого Формиса была найдена пуля, в груди – еще две. Было установлено, что тело облили бензином, но поджечь не сумели. На веревочной лестнице были обнаружены следы крови. Двое мужчин спускали по ней раненую Эдит. В реке, протекавшей перед этой небольшой гостиницей, они промыли ей рану – там нашли окровавленный платок.
По странному стечению обстоятельств бешено мчавшийся «Мерседес» был остановлен в городке Лобошиц около часа ночи за превышение скорости. Документы у водителя были в порядке, и машину отпустили. Полицейский по фамилии Беем говорит, что в салоне было только два человека, двое мужчин, сидевших спереди. На заднем сиденье была навалена «куча пледов и пальто». Под ними была Эдит.
Впоследствии расследование показало, что «Мерседес» пересек границу Германии между 4 и 5 часами утра. В саксонском городке Кенигсштайн мужчины отвезли Эдит в больницу. Доктора осмотрели ее и заявили, что женщину нужно срочно везти на операцию в Дрезден. По дороге туда она скончалась. (Все эти факты были установлены по тайным каналам Отто Штрассера.)
Я прошу прощения у всех настоящих проституток за то, что назвал эту женщину шлюхой. Я знаю много разных слов, но для этого создания у меня слов нет – для Эдит Керсбах, молодой, красивой, спортивной, с роскошными волосами.
Мюллер и Шуберт получили вознаграждение в размере 10 000 марок, которые гестапо назначило за голову Формиса (об этом Штрассеру сообщили его люди из Германии), попав, таким образом, на первые места списка персонажей, с кем обязательно будут сведены счеты после падения режима Гитлера.
Будет небезынтересно рассмотреть те методы, которые использовала в данной ситуации немецкая пропаганда и гестаповская машина. Точно так же, как вторжения и аннексии Гитлера всегда предварялись обширной кампанией в СМИ с жалобами на провокации, которые якобы осуществляла страна, на которую предстояло напасть (неважно, как она называлась – Австрия, Чехословакия или Польша), так и перед убийством одного человека на территории другой страны в немецких газетах сначала появлялись жалобные статьи о нетерпимости провокаций.
Страсть немца к предваряющему события самооправданию вне зависимости от того, кто будет жертвой – государство или один человек – неискоренима. Странно, что Отто Штрассер и Рудольф Формис, сами бывшие немцами и знавшие людей, которых надлежало бояться, и методику их действий, не услышали предостережения. Я говорю о тех бешеных нападках на самого Штрассера и его «невыносимый тайный передатчик», которые появились в газете Völkisher Beobachter 12 января 1935 года, ровно за день до того, как ищейки-убийцы пересекли государственную границу в поисках Формиса!
И когда впоследствии чешские власти сообщили всю информацию о номере этого автомобиля, о том, кто там находился, и даже привели данные о персональных документах, германское правительство вежливо заявило, что оно никогда не слышало об этой машине, об этих людях, их паспортах да и вообще, обо всей этой троице. Когда же правительство Чехословакии повторило протест, оно получило ответ, что все поиски оказались безрезультатны. Не удалось найти ни следов этой машины, ни какой-либо информации о пассажирах, которые, как заявляли чехи, ехали в ней.
Однако через четыре с половиной года, когда уже началась нынешняя война и в Мюнхене была взорвана бомба, Völkisher Beobachter, обвиняя в организации теракта Отто Штрассера и британские разведслужбы, заявила, что его тайный передатчик «был уничтожен 26 января 1935 года двумя руководителями СС в рамках выполнения полученного приказа».
На самом деле передатчик уничтожен не был. Его конфисковала чешская полиция. В лице Формиса Штрассер потерял одного из своих самых ценных и отважных помощников, равно как и оружие против Гитлера, которое к тому моменту уже было предметом разговоров в Германии.
Несмотря на то, что гестапо в очередной раз не смогло убить Штрассера, оно, тем не менее, нанесло ему сильнейший удар. Кроме того, Формис просто был одним из самых близких друзей Штрассера. И снова ему пришлось начинать войну одиночки с самого начала. Истории с доктором Поллаком и доктором Хебрью показали ему, что доверять нельзя абсолютно никому, а убийство Формиса наглядно продемонстрировало, насколько близко подобралось к нему гестапо.
В Праге советник посольства Германии периодически запрашивал правительство Чехословакии, «когда же доктор Отто Штрассер будет допрошен по вопросу функционирования тайного радиопередатчика». Замученное подобным нажимом руководство Праги вынуждено было расплачиваться за гостеприимство, которое оно оказало беглецам от тирании Гитлера типа доктора Хебрью.
6 января 1936 года Штрассер был приговорен к четырем месяцам исправительных работ. И, хотя приговор смягчению не подлежал, он, тем не менее, подал апелляцию. Она так и не была рассмотрена, потому что, согласно чешским законам, если иск на отмену приговора подавался на каких-то действительных юридических основаниях, то приговор должен был подтвердить или отменить президент государства. При этом закон не устанавливал временной лимит для принятия этого решения, поэтому президент Эдуард Бенеш просто откладывал этот документ в папку для повторного рассмотрения каждый раз, как этот приговор попадался ему на глаза.
Штрассеру оставалось жить в Чехословакии всего два года, и он использовал их на все сто. Он продолжал выпускать свою газету до тех пор, пока находившееся под тяжелым давлением правительство Чехословакии не закрыло ее. Он продолжал вести войну листовок, переправляя их через границу. К сожалению, сейчас мы, по ряду причин, не можем рассказать о самых волнующих эпизодах этой войны одиночки – от этого могли бы пострадать люди, которые в настоящий момент еще живы. Кто-то был схвачен, предстал перед народным судом и приговорен к смерти. Кто-то был просто убит. Было спланировано и проведено множество героических акций, подсчитать которые пока невозможно.
Штрассер не щадил ни себя, ни своих сил, ни тех, кого он любил. Он использовал все это не оглядываясь, как и должен поступать настоящий мужчина. И при этом он оставался жизнерадостным другом, гражданином мира, настоящим немцем и европейцем, и еще – революционером-социалистом.
Затем были мюнхенские соглашения и британский ультиматум Чехословакии, призывавший эту страну подчиниться требованиям Германии. И снова преследователи едва не схватили Отто Штрассера. Если бы он остался в Чехословакии, то через полгода он просто попался, как мышь в мышеловку, 15 марта 1939 года, когда гитлеровские войска вошли в Прагу. Тогда бы уж точно пришлось ломать голову над тем, как вызволять его из этой ситуации. Поэтому когда немецкая армия проглотила первый кусок Чехословакии – Судеты – он, вместе с руководителем социалистов из числа судетских немцев, Венцелем Якшем улетел из страны, пронесясь буквально над головами захватчиков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});