— Хорошо. Хорошо. Хорошо. Можно прямо здесь, у меня все с собой. — Вадаж принялся рыться в складках своей одежды.
— Нет, подождем немного. Сейчас я поверю вам на слово. Все, что вы рассказали, вполне согласуется с другими фактами, которые мне удалось собрать.
— Значит, одного человека я все-таки убедил, — горько произнес Вадаж.
— Не только, — Хейм сделал глубокий вдох. — Слушай, друг, с искренним к тебе уважением — а я уважаю каждого, у кого только кишка не тонка, чтобы поступать так, как он считает нужным, — так вот, хочу тебе сообщить, что я не самозванный трубадур, похожий на косматого осла. Я босс и главный владелец Хеймдаля.
— Фирмы по производству ядерных двигателей? — Вадаж одурело потряс головой. — Ноу. Нон. Найн. Нет. Вы не можете быть здесь. Я видел ваши двигатели в такой дали от дома… аж во владениях Риджель.
— Угу. Чертовски хорошие машины, а? Прежде чем обосноваться на Земле, я изучил все «за» и «против». Офицеры военного флота, уходящие в отставку и не желающие летать на «курицах», имеют почти сто процентов гарантии, что закончат свою карьеру среди безработных. Но в тоже время я понимал, что те, кто первыми возьмутся за внедрение двухфазной контрольной системы, изобретенной Алеронами, станут центром притяжения на рынке нашей расы и на рынках половины рас нелюдей. И… когда техническая разведка производила вскрытие корабля Алеронов, захваченного нами в бою возле Акернара, я был на месте и не зевал. Мой отчим изъявил желание поддержать меня материально, рассчитывая, разумеется, на мою благодарность. И вот, сегодня, я, о, далеко не финансовый гигант, но кое-какие деньжата у меня имеются.
Кроме того, я продолжаю поддерживать связь со своими друзьями по Академии.
Сейчас некоторые из них уже адмиралы, мои идеи для них не пустой звук. К тому же я аккуратно плачу налоги в казну Партии сторонников Свободы Воли, что означает неизменное внимание к моему мнению со стороны Тваймена. И право же, это в его интересах!
— Нет! — голова с темными взъерошенными волосами все так же уныло качнулась из стороны в сторону. — Не могу поверить, что я наконец нашел кого-то.
— Брат мой, это так, — Хейм с силой ударил сжатой в кулак одной рукой в ладонь другой. В его сознании промелькнуло мгновенное удивление собственной радости. Была ли она вызвана известием, что люди на Новой Европе еще были живы? Или открывавшейся перед ним, Гуннаром Хеймом, возможности лично устроить «короткое замыкание» проклятым Алеронам? Или, может быть, просто внезапно возникшей целью в жизни, после пяти лет без Конни? Именно сейчас, как никогда остро, он ощутил всю пустоту и бессмысленность этих лет.
Неважно. Радость все росла и росла. Нагнувшись, Хейм одной рукой поднял Вадажа, другой бутылку.
— Прозит! — прокричал он Ориону-Охотнику и сделал такой глоток, что малютка Вадаж чуть не подавился от удивления.
— Фуу-уу! Пошли, Андре. Я знаю места, где мы можем отпраздновать это событие так, как нам захочется, черт возьми. Мы будем петь песни и рассказывать сказки, и пить с заката до рассвета, а потом начнем работать. Так?
— Да-да… — Вадаж, все еще не опомнившийся от изумления, сунул гитару под мышку и заковылял в кильватере у Хейма. В бутылке все еще булькало, когда Хейм затянул «Голубые Ландскнехты», песню, такую же печальную и яростную, как он сам. Вадаж повесил гитару на шею и принялся подыгрывать. После этого они спели вместе «Марсельезу», «Двух гренадеров», «Шкипера Булларда», и к тому времени вокруг них собралось достаточно много столь же буйных компаньонов, и в конце концов они все вместе неплохо провели время.
Глава 2
Когда в Сан-Франциско было 17.00, в Вашингтоне шел уже восьмой час вечера. Но Гарольд Тваймен, старший сенатор из Калифорнии и лидер большинства среди представителей Соединенных Штатов в парламенте Всемирной Федерации, был очень занятым человеком, так что его секретарша не могла устроить этот конфиденциальный телефонный разговор пораньше, тем более после столь необычайно короткого уведомления Хейма. Однако последнего это вполне устраивало, поскольку давало ему время прийти в себя после предыдущей ночи, не пользуясь при этом чрезмерным количеством наркотиков, а также позволяло передать наиболее важные дела на заводе Хеймдаль нужным людям и изучить материалы Вадажа. Венгр все еще спал в комнате для гостей. Его организм, выдержавший слишком много злоупотреблений, нуждался теперь в хорошем отдыхе.
Незадолго до того, как часы показали 17.00, Хейм решил, что в достаточной мере ознакомился с материалами, собранными Робертом де Виньи. Он выключил видео, потер глаза и вздохнул. Боль в разных частях тела все еще потихоньку грызла его. Когда-то — боже, кажется, что это было совсем недавно! — он запросто вынес бы двадцать таких попоек и после этого еще был бы способен три или четыре раза кряду заняться любовью, а на следующее утро лететь хоть в другую Галактику.
«У меня теперь трудный возраст, — криво усмехнувшись, подумал он. — Я уже слишком стар для лечения препаратами антистарения… И для чего?
Ничего, клянусь сатаной! Просто в последнее время я немного засиделся дома. Стоит разок прошвырнуться по-настоящему — и, глядишь, этого брюшка, которое становится все заметнее, как ни бывало».
Хейм втянул в себя живот, достал трубку и набил ее.
— Почему бы, в самом деле, не взять отпуск? — думал он. — Побродить по лесам и поохотиться. Он мог воспользоваться приглашением посетить игорный заповедник Яна Маквея в Британской Колумбии. Или отправиться на собственном катамаране на Гавайи, или отдохнуть на своей межпланетной яхте, полазить по Лунным Альпам, по марсианским горам. Земля была настолько затоптана всеми этими вонючими толпами. Он мог также взять билет на межзвездный рейс. Он не был на своей родине, на Гее, с тех самых пор, как родители отправили его на Ставанджер, где можно было получить подходящее образование. За Ставанджером последовали Академия Гринлэнд, флот Глубокого Космоса и Земля — дел всегда было по горло.
В памяти Хейма всплыла, обдав сердце болью, забытая картина: в небе, точно шар из красного золота, Тау Цети; горы, спускающиеся к самому морю, как в Норвегии. Но океаны на Гее были теплыми, зелеными, преследовали его странными запахами, которым не было названия в человеческом языке. Синдабаны — его веселые товарищи в мальчишеских играх — вместе с ним несутся к воде и заваливаются кучей в пирогу, и поднимают парус, и скачут по волнам наперегонки с ветром; бивачный костер на острове, отблески пламени, выхватывающие из поющей ночной тьмы ветви даоды и покрытые мехом тоненькие фигурки друзей; и песни, и барабаны, и необыкновенные обряды, и… и…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});