— Ты готова? — вопрос от Тёмного Бога. Я знаю, о чем он.
— Да, — благо говорить я могла, мысленно, конечно.
— Тогда в путь? — риторическое завершение нашего краткого диалога.
Мое тело взмыло вверх, и перед глазами теперь маячило серое дырявое небо — следы, оставленные приземлившимися кораблями. Скоро прибудут остальные. Ветер забивался в ноздри и хлестал по лицу, плечам, рукам и обнажённому животу. И это странное ощущение, когда упругие потоки ветров проходят сквозь тебя, разжигая горящее пламя и касаясь краев опалённой плоти, костей и остатков органов.
Поскорее бы уже освободиться. Или пожить ещё немного. Непонятно, чего хотелось больше. Эта новая реальность слишком пропитана болью, но, а жить… жить хочется ещё больше, как обычно, по достижению той черты, за которой неизвестность. И уже малодушно кажется, что пусть лучше останется все, как есть.
Но как бы ни было бы сейчас страшно, я не плакала. Видимо, эта функция моего тела мне сейчас так же недоступна. Оно и к лучшему.
Под моими ногами проносился город, точнее руины от него оставшиеся. Впереди, переливаясь тусклым красным, сиял экран, куполом накрывающий город. Уже совсем близко. Когда до барьера оставалось несколько метров, браслет, надетый на мою руку тритосом, потеплел, а в следующее мгновение мое тело без проблем пересекло силовое поле и, не сбавляя скорости, устремилось в сторону огромного котлована, вырытого иными в теле Земли.
Знакомый колодец с тёмными дырами многочисленных тоннелей, уходящих куда- то вглубь планеты.
Последний раз взглянула на небо. Как-то неестественно было осознавать, что вот сейчас для меня все закончиться. И что это мой сознательный выбор. Ради рода людского. Ради планеты.
Мое тело самостоятельно и совершенно не сопротивляясь, опускалось в мою не по размеру вырытую пришельцами могилу.
И лишь бы не напрасно…
А потом так отчаянно захотелось убежать, словно я сижу у кабинета стоматолога, и вот уже с минуты на минуту выйдет доктор и назовёт мою фамилию.
Но я не убегаю. И выходит доктор. Я захожу в кабинет и сажусь в кресло.
Включается яркий свет, я откидываюсь на опущенную спинку. А рядом металлические инструменты и этот запах, такой совершенно позабытый, но отпечатавшийся в моем сознании, пожалуй, уже навсегда…
Из земляной стены вырвалась первая сияющая щупальца и, обернувшись вокруг запястья, надежно уцепилась и потянула, заставив мое тело послушно вытянуть руку. И ещё с десяток других таких же сияющих.
И вот мое тело надёжно зафиксировано, словно распято в воздухе.
И, я точно знаю, что вот сейчас начнётся то самое, главное.
Родиться новое, забрав мою старую жизнь.
А Темный Бог опять исчез. Ему одному известно, где именно в моем теле он скрывается, ожидая возможности отомстить за свою боль. И я осталась одна…
С полсотни сияющих щупалец пронзили мое тело почти одновременно. Я ещё успела понадеяться, что, возможно, всё быстро закончиться и мучаться не придётся. Но все же стало больно. Хотя, как-то отдалённо. Словно заботливый доктор подсуетился и вовремя вколол обезболивающее.
Последнее, что мелькнуло перед затуманенным взглядом — картонный самолётик, плавно скользящий по воздуху в нестерпимо синем безоблачном небе.
Я так хочу, чтобы ты жила…
Глава 31
Всего стало слишком много. Боли. Света и тьмы. А особенно меня.
Это не назвать агонией. И не сравнить со смертью. Это совсем другое, новое и откровенно непонятное. Тысячи глаз, которыми смотрю я, и которые смотрят на меня. Чужие руки и губы. Воздух, врывающийся не в мои лёгкие. Кровь, струящаяся по венам. Сердца, бьющиеся не в такт.
Безобразное одиночество без возможности закрыться от всего и перестать чувствовать, видеть и слышать.
Земля, небо, космос… где границы? Их нет…
Ещё дальше и выше…
Наткнувшись на огненного монстра, зависшего в абсолютном ничто, споткнулась и на мгновение замерла, пытаясь осознать. Монстр на такое же мгновение перестал бесноваться и удивлённо обратил на меня своё внимание, видимо, пытаясь понять, что я есть и почему здесь. Но присутствие древнего многогранного разума ощущалось лишь ничтожно короткое мгновение, а после вернулось безумие, окатив меня страстным желанием уничтожить, разрушить, убить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Почему он так близко?
Закрылась, отстранилась, обратила своё внимание туда, где все ещё чувствовала беспокоящие меня боль и страх.
Очень трудно было сосредоточиться. Опять попыталась понять, что я есть. Но я была абсолютно всем. Нужно было успокоиться, но и это у меня пока плохо получалось. Казалось невыполнимым привыкнуть к тому, что не нужно дышать и невозможно двигаться.
Теперь я не чувствовала мир, я была им и немного Анной. Имя всплыло в сознании среди хаоса тысяч и тысяч других мыслей. Зацепилась за него и, словно тонкую нить, осторожно вытянула следующее яркое воспоминание — просто звук — голос, произносящий это мое имя — мамин голос, нежный и пропитанный солнцем. Вздрогнула и замерла, прислушиваясь. А дальше — в мое сознание ворвалась целая жизнь. И вспомнив себя человека, едва не задохнулась, не найдя своего тела. Ни крика. Ни слезы. Только все… другое… не мое. И это все я.
Вспомнила…
Тритосы… я ощутила холод их инородных тел. Не мое. Пустое. Захотелось поскорее избавиться. Загудело синее пламя. Такое знакомое. Почти родное. И из самого центра Земли импульсом вырвалась энергия и волной разошлась от поверхности планеты, медленно угаснув в далёком космосе.
Я их не убила, неожиданно абсолютно точно поняв, что не люблю уничтожать жизнь. Тем более, что эти существа были детьми того пылающего монстра, который бесновался со мной по соседству. А соседей обижать нельзя. Так что просто выгнала, без возможности вернуться. И теперь наблюдала, как тритосы бросают свои корабли и покидают атмосферу, улепётывая и теряясь в темноте космоса. Даже жалко.
Но у меня есть те, о ком я должна заботиться. И как же их ничтожно мало…
Коснулась каждого. Многие были изуродованы. Деганы… Замерла, сосредоточилась, направляя тепло в их холодные тела, возвращая возможность мыслить и прикасаясь к каждому, чтобы вновь наладить насильно разорванную связь. Помогло, пусть и не сразу.
(Странно, конечно, что я знаю, что нужно делать. Но сейчас вообще все странно.)
И ещё. Был другой. Вархаэриус. А я думала, что мы больше не встретимся.
(Почему ты не сбежал с остальными?)
Присмотрелась. В отличие от остальных пришельцев, я могла его слышать. Его разум почему-то все ещё был открыт для меня. На его теле пылало множество ран, оставленных прикосновением синего пламени. Ему было больно. Мой несостоявшийся убийца мучался. Как давно? А мне плевать. Но он защищал людей. И злопамятной быть плохо. Зажгла и для него свет, решив больше не возвращаться к пришельцу.
Катя… нашла сразу, стоило только подумать. Малышка стояла на земле в толпе выбравшихся на поверхность людей, вглядываясь в опустевшее серое небо, рядом стоял ее дедушка. Оба выглядели растерянными и все ещё испуганными.
(Все будет хорошо.) — хотела бы я сказать им это.
Заметила Дмитрия. Он изменился. Стал более-менее походить на человека. Но остался таким же лохматым. И пах, по обыкновению, очень приятно. Сейчас я поняла, чем — жизнью — землей, травой, дождем.
Прикоснулась к его разуму. Он вздрогнул и заозирался по сторонам. Видимо, почувствовал.
(Я уже скучаю по нашим разговорам ни о чем.)
Но, кажется, мне пора.
Перестав отгораживаться от мира, который желал занять своё законное место в моем сознании, отпустила свой разум.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Подул ветер, разрывая серую пелену, открывая ослепительно синее небо. Люди зажмурились, прикрывая глаза, отвыкшие от солнечного света, на их лицах заиграли шальные улыбки.
Все будет хорошо. Я ещё вернусь. А пока для меня тут есть работёнка.
Нужно возродить планету. Наладить сельское хозяйство. Что ещё?
Ах, да. Я все ещё чувствовала совсем близко беснующегося абсолютно безумного монстра, заключённого в пылающую плоть планеты. И я не знала, что мне нужно сделать, чтобы защитить своих детей. Пока не знала…