и бросается ко мне навстречу.
Сердце громко бьется в груди. Глаза начинает печь. Я скучала. Так сильно скучала. Ощущение, словно мы расстались не пару-тройку месяцев назад, а несколько жизней.
Воссоединение получается неловким, но очень трогательным. Кажется, даже у Ксандера с Акселем вот-вот и прольется из глаз невольная слезинка. Отец крепко обнимает меня, когда наступает его очередь, и шепчет, как ему жаль.
В доме все так, как было до банкротства, до того, как пришли кредиторы и забрали все, что было мало-мальски ценным. Это все благодаря князю. Спасибо тем деньгам, моя семья спасена. И даже больше, обеспечена так, как никогда до этого.
В поместье Глостеров вернулись слуги, комнаты чистые, на подоконниках стоят живые цветы. Мама распоряжается о праздничном ужине. Все семейство так и светится счастьем. Теперь мы снова вместе.
- Мы тебя очень ждали, - улыбается мне старший брат. Касаюсь медальона на шее, Ксандер замечает этот жест и качает головой.
- Надо было его продать.
- Как я могла?
Брат несет вещи, мы идем в мою комнату.
- Знаешь, в каком состоянии мы были, когда огорошила новость, что ты не сбежала, а отправилась к этому монстру севера? Отец с матерью себе места не находили, полное бессилие, у нас не было даже коня, чтобы отправиться за тобой в погоню и остановить. Ниль. Это был неправильный поступок. Твое письмо с заверениями никого не успокоило. Да и получить такую огромную сумму денег…словно откуп за твою жизнь. Если бы что-то с тобой случилось, мы бы даже предъявить ничего не смогли бы.
Шмыгаю носом.
Он прав. Во всем прав. Но…
- Другого выбора у меня не было, Ксандер. Иначе ситуация становилась бы только хуже.
Мамина болезнь, долговое рабство...не могу сказать брату, чтобы не возникли лишние вопросы, такое будущее я допустить не могла. Собственная смерть была не такой уд и большой ценой за их благополучие.
Но абсолютно права я не была. В настоящей семье каждый готов пожертвовать ради остальных всем. Я так же дорога родителям и братьям, как и они мне. Умалять их чувства и надеяться, что он будут жить в достатке и довольстве без меня, было неправильным.
- Он тебя не обижал? Князь? – в голосе Ксандера тревога.
После получения чека и вестей от гонца о том, что я стала невестой владыки Севера, они не могли не переживать и беспокоиться. Средства были, но граница на зиму закрыта, и способа удостовериться, что я в безопасности не было.
Корю себя за то, что не послала весточки. Вспоминаются слова Хантера и тот разговор на кухне. Я не могу сдержать слез.
- Ниль, он тебя оскорбил?
- …Нет, нет…Совсем нет…
Хантер и его шутки, его подразнивающий тон, и непристойные намеки…И этот теплый взгляд карих глаз, кольцо рук, когда он не желал меня отпускать. И даже попросил, умолял остаться…Не прямо, но между строк. От этого мужчины я получила самое странное, пугающее и в то же время самое искреннее и отчаянное признание в любви.
Но его последний взгляд на меня, последние слова прощания…разбили мне сердце.
- Он хорошо ко мне относился. Все они.
Ксандер выдыхает с явным облегчением и распахивает дверь моей спальни.
Все здесь так, как было давным-давно. Каждая вещь на своем месте. Моя кровать, мой шкаф и письменный стол…
- Кредиторы не успели выставить на продажу наши вещи. К счастью, все вернулось на круги своя. Благодаря тебе, сестренка.
Обнимаю старшего брата. Ксандер целует меня в макушку и прижимает к себе крепко.
- Хорошо, что ты вернулась, Ниль. И прости, что я тогда тебе не поверил. Думал, что ты сбегаешь, что не смогла вынести всего того, что еще нам предстояло впереди после конфискации поместья…Прости. Я должен был тебя остановить, вместо того чтобы отпускать, сказать, что вместе мы справимся с любой бедой.
Видно, что он долго себя винил за тот случай.
- Но ты дал мне медальон, который подарила тебе Гретта. Он стал символом того, что мне было куда вернуться и ради кого бороться.
Ксандер опускает руки и улыбается. Не часто мой сдержанный брат может позволить себе вот так выражать эмоции.
Все они изменились.
Отец заметно постарел и стал как-то мягче, мама, наоборот, при всей своей эмоциональности держит спину прямо, а в глазах ее горит огонь. Гордый Аксель сбросил с себя ненужную мишуру самодовольства и честолюбия и оставляет впечатление прошедшего сквозь невзгоды и вышедшего победителем человека. А Ксандер…теперь он не прячет свои чувства.
Я снимаю с шеи цепочку и протягиваю руку с украшением брату.
Ксандер берет медальон и смотрит на него с тоской и долей разочарования.
- Гретта приезжала снова, когда по округе разлетелись новости, что у Глостеров появились деньги. Она даже не поинтересовалась, где ты. Как данность предложила возобновить наши отношения. Но мне даже вид ее был противен, - тихо говорит брат.
- Мы были словно незнакомцы. Я смотрел на нее и не мог узнать. Но и прогнать сил не было. Аксель выставил ее прочь, не стесняясь в выражениях.
Тихо смеюсь. Да уж, второй братец всегда был решительнее старшего.
Ксандер уходит, оставив меня одну. Медальон крепко зажат в его кулаке. Не знаю, оставит он его или выбросит, мне нет до этого дела. Сейчас это просто бесполезным кусочком металла.
Разбираю вещи, стараясь не думать ни о чем.
Странное чувство нереальности происходящего настигает меня, когда я открываю шкаф, а на вешалке в чехле висит мое платье для дебюта.
Оно вернулось на свое место… в ожидании, когда возвратиться его хозяйка.
Накатывает чувство вины за то, что я позволила маме с папой, братья так долго жить в неведении, не писала и не воспользовалась возможностью вернуться, когда они с таким отчаянием и надеждой ждали каждый день моего возвращения.
Неделя дома похожа на прекрасный сон. Из-за пережитой разлуки меня бояться оставлять надолго одну, ненароком кто-от из братьев или родителей старается быть неподалеку. Я не противлюсь, моей семье нужно понять самим, что все теперь в порядке и я действительно вернулась.
Они не спрашивают, что было на Севере. Слов о том, что все со мной обращались хорошо было достаточно.
Но мне хочется поговорить с кем-нибудь о нем. И в то же время, словно драгоценностью, не хочется ни с кем делиться.
Люди говорят, что время лечит любые раны. Я и не подозревала, что на моем сердце Хантер оставил рубцующийся шрам, который