к выводу, что дергался совершенно зря: никакого плотского интереса она ко мне-мальчишке не испытывала, а просто пребывала в гармонии сама с собой. Не отметить это достижение было бы редким свинством, и я постарался передать словами все то, что чувствовал душой:
— Спасибо, Валь — этот массаж был на голову лучше всех предыдущих, вместе взятых, теперь я чувствую себя заново родившимся!
— Вам спасибо, мой господин… — мягко улыбнулась девушка. — За то, что вправили мне мозги и не позволили сломать себе жизнь.
— Так не посторонняя ж… — пожал плечами я и начал одеваться. При этом продолжал наблюдать за целительницей все в том же отражении и… отходил от шока, вызванного новым эмоциональным наполнением ее обращения «мой господин».
Во время завтрака «жил» одной «тетушкой», как обычно, загрустившей из-за необходимости расстаться «аж» до второй половины дня, а чуть позже, в гараже, опять сосредоточился на анализе поведения Замятиной и заметил еще один новый штрих — страх, с которым она забиралась на пассажирское сидение «Шквала», куда-то исчез, а ему на смену пришло нешуточное предвкушение!
Откровенно говоря, я решил, что мне это кажется. Ан нет — стоило нам вылететь на улицу, влиться в поток, перестроиться в левый ряд и разогнаться, как во взгляде целительницы появился восторг и ни на миг не пропадал до тех пор, пока мы не встряли в традиционную пробку на Ремезовском проспекте. Зато после поворота на Басманную вернулся, заставил стервозину прибавить громкость музыки и радостно завизжать при первом же экстремальном обгоне!
Последний визг в это утро — во время «парковочного» заноса, слегка оглушил, но нисколько не расстроил, и я, вырубив движок, не удержался от подначки:
— Валь, ты сегодня сама не своя!
— Ага! — весело подтвердила она, лукаво стрельнула в меня двумя серо-зелеными «смешинками» и отшутилась в лучших традициях моей «любимой тетушки»: — Я — ваша! И это настолько приятно, что не передать словами…
…Я обдумывал чудесное преображение Замятиной почти всю дорогу до кабинета литературы, лишь изредка отвлекаясь на слишком эмоциональные реакции встречных лицеистов на мое приближение. А в «логове» госпожи Лисициной отвлекся, так как увидел, насколько взбудоражены одноклассники, и счел жизненно необходимым разобраться в причинах появления «лишнего» напряжения между ними. Как вскоре выяснилось, все объяснялось предельно просто: инициировался Николай Борисович Ермолаев, и изменение его статуса резко переиграло существующие расклады в противоборствующих партиях.
Мне на эти самые расклады было плевать с высокой горки, поэтому две следующие минуты я готовился к предстоящему уроку — включил терминал, синхронизировал с ним часы, вывел на экран биографию Якова Плещеева и принялся вчитываться в каждую строчку, «обновляя» имеющиеся ассоциации. Увы, на пятой-шестой мое сосредоточение было сбито. Госпожой Ждановой, неожиданно примостившей самую аппетитную задницу класса рядом с моим правым локтем и одарившей персональным приветствием.
— Доброе утро, Виктория Семеновна! — эхом отозвался я, поднимаясь на ноги. А через пару мгновений искренне удивился, услышав «невозможное» предложение:
— Может, перейдем на «ты»? Мы ж одноклассники, адепты одной стихии и все такое!
К слову, удивился только я. А вся остальная толпа выпала в осадок. Ибо в принципе не представляла, что аристократка, общающаяся на «вы» даже к своему личному телохранителю, «спорет такую дичь»!
Я мысленно хмыкнул, прикинул, чем может грозить очередной мини-скандал, который вызовут слухи о столь невероятном сближении дворянки с простолюдином, затем представил, в какие блудняки Жданова при желании может меня втянуть, счел, что они будут несмертельными, и пожал плечами:
— Почему бы и не да?
— Оригинальный ответ! — хихикнула она, привычным движением убрала с глаз отросшую челку и еще раз доказала, что является Земляничкой — задала терзающий ее вопрос, что называется, в лоб: — Слушай, Лют, до меня дошли слухи о том, что ты участвуешь в тонкой настройке «Искорки» Суккубы чуть ли не перед каждой гонкой. Скажи, это правда?
— И да, и нет! — вздохнул я, насладился непониманием, появившемся во взгляде одноклассницы, а потом озвучил кусочек легенды, придуманной моей «любимой тетушкой»: — Тут, в России, еще принимаю некоторое участие. А за границу еще не выезжал из-за отсутствия загранпаспорта.
— Так эту вкладка в паспорте любого из родителей делается от силы за двое суток!
— Ты забыла о том, что я сирота… — напомнил я, удивился румянцу стыда, появившемуся на щечках дворянки, и решил дальше не давить: — Впрочем, с недавних пор у меня появился опекун — фактический дед. Но по ряду причин он не хотел светить мои таланты. А теперь, когда я поступил в Императорский Лицей, махнул рукой и позволил дочке делать все, что ей заблагорассудится.
— То есть, вы хотите сказать, что в феврале поедете на чемпионат Европы в Италию⁈ — насмешливо поинтересовался Жемчужников, нарисовавшись рядом со Ждановой.
Я утвердительно кивнул. Молча. Ибо общаться с этим слизняком считал ниже своего достоинства.
— Да кому вы там нужны! — язвительно воскликнул он и нарвался на ледяной взгляд Землянички:
— Петенька, мы с Лютобором Игоревичем разговариваем НЕ С ВАМИ. Поэтому извольте заткнуться и забиться под свой стол. Или, как вариант, возмутиться моим хамством и хоть раз в жизни вызвать обидчицу на дуэль!
Я думал, что парень взбесится. Ан нет — утерся, опустил взгляд и с видом побитой собаки уперся в конец помещения.
— Как ни прискорбно в этом признаваться, но ты был прав — далеко не каждый благородный имеет право так называться! — презрительно скривилась Жданова, забыла о существовании Жемчужникова и восхитила: — Садись, а то у меня миллион вопросов, и ты замаешься стоять!
Сел, отрешился от возмущенного ропота одноклассников, поймал ее взгляд и вопросительно мотнул головой.
— Можешь показать ДУА? — облизав губки и молитвенно сложив ладони перед грудью, спросила она.
Я открыл соответствующую программу, нашел официальный документ и вывел на экран комма.
Виктория прочитала текст, забитый в графу «Категория», и изумленно посмотрела на меня:
— Доступ к управлению спортивными автомобилями? Что за бред⁈
— Ну-у-у, гонять на «Шквале», «Искорке» или, к примеру, тюнинговом «Кайзере» мне разрешено… — с преувеличенно серьезным видом сообщил я. — А вот садиться за руль какой-нибудь «Лани» или, к примеру, «Континента» — нет. Ибо могу убиться…
— …от скуки? — съязвила она, затем заявила, что подобное «исключение из правил» выглядит форменным издевательством над здравым смыслом, посмотрела на часы и… предложила отправить Валентину за третий стол. В компанию к личному телохранителю самой Ждановой. Дабы «нам не было необходимости разбегаться на время уроков»!
— Ви-и-ик? — вкрадчиво начал я, как только она замолчала.
— Ау? — проворковала она.
— Ты помнишь формулировку моего представления классу?
Тут взгляд девочки потемнел, а улыбка погасла:
— Хм…
— Ага! — подтвердил я. — Я