полутора-двух часов, пока стояла автолавка – это факт! А вот кто из них конкретно слышал этот разговор, точно сказать не могу.
– Ну, не расстраивайтесь, Таисия Игнатьевна. Возьмите еще печенье! – полковник искренне постарался утешить собеседницу.
– Ну хоть кого-нибудь можете вспомнить? – спросил Скворцов.
– Цепкина с Рулеткиным постоянно там болтались, Дудкин играл на своей трубе, кажется, Цельская, возможно Полетаева… Нет, не уверена.
– Не мучайтесь, – строго произнес прокурор. – А скажите лучше вот что: этот Штеменко часто ходил на рыбалку?
– Я-то отсутствовала, Олег Константинович, – в голосе Холмс вновь заскользили виноватые нотки. – Конечно, надо было спросить у Лены с Марией, но я додумалась до этого только по дороге сюда. Боюсь, – покачала головой Сапфирова, – я теряю хватку.
– Ничего, спросите, – успокоил ее Ермолкин. – Пожалуй, последний вопрос, который меня интересует в связи с нападением на Штеменко: чем конкретно его ударили?
– Это я пытался выяснить, – оживился следователь. – Егоров считает, что чем-то тяжелым, но вряд ли камнем.
– То есть, здоровая палка, железяка, например?
– Ну да, пожалуй.
– Вот всё вы со своим Егоровым, – дал наконец волю прорвавшемуся раздражению прокурор. – А вот если бы его осмотрел наш врач, который осматривал Гляссер, можно было бы сопоставить, например, повреждения.
– Да где бы я взял врача-то, Олег Константинович?! – начал защищаться Макушкин.
– Для начала вам это просто не пришло в голову, – отрезал прокурор.
– Коллеги, коллеги! – полковник, как всегда, взял на себя функцию миротворца. – А сейчас мы не можем отправить в Полянск нашего врача осмотреть ушиб Штеменко?
– Не знаю, – проворчал Ермолкин. – Надо спросить саму Тропинину, есть ли в этом смысл?
– Таисия Игнатьенва, а вам какая версия нападения на Штеменко кажется наиболее предметной? – воспользовавшись паузой, спросил следователь, пытаясь увести разговор с нежелательной для себя колеи.
– Пока рано делать выводы, Еремей Галактионович. – решительно уклонилась Холмс. – Мне надо всё как следует обдумать, кое о чем еще разузнать.
– А сам Штеменко никого не подозревает? – поинтересовался Дудынин.
– Во всяком случае, мне никого не назвал.
– А вы спрашивали?
– Конечно, Владислав Анатольевич. Ни он, ни его жена никого не назвали. То ли действительно не подозревают, то ли не хотят говорить.
– Вот что, коллеги, – отставил пустую чашку хозяин квартиры. – Думаю, нам пора расходиться и работать, но если, конечно, кто-нибудь хочет еще чайку-кофейку. угощайтесь, не стесняйтесь.
– Позвольте, позвольте, – заторопился Дудынин. – А как же с убийствами?! Убийцу-то надо ловить!
– Вы предлагаете что-нибудь конкретное, коллега? – голос Ермолкина звучал суховато.
– Ну, например, хотя бы определиться с мотивом. Еремей Галактионович, я так понимаю, что основная версия – это поиск клада и частей этой полумифической карты?
– Ну, Владислав Анатольевич, – осторожно подбирая слова, ответил следователь. – Другого-то мотива я вообще не вижу. Может кто-нибудь из присутствующих поможет?
Все промолчали, альтернативный мотив предложить никто не смог.
– Но это же катастрофа! – голос начальника лужской милиции дрожал и от растерянности, и от возмущения. – Скоро же все начнут разъезжаться, а у нас нет оснований их задерживать и тогда преступления останутся нераскрытыми!
– Если дело в кладе, как мы предполагаем, то я надеюсь, что когда преступник завладеет всеми частями карты, то проявит себя в поисках и мы его схватим!
– Однако, – заметил Ермолкин. – А что, если он, или она, еще кого-нибудь убьет, чтобы завладеть этими частями. Кстати, есть ли мысли – сколько кусков у этой карты и у кого они?
– Олег Константинович, вот я балда! – воскликнул следователь. – У меня же есть рисунок куска Дымина. Я сам его сделал! – гордо добавил Макушкин, доставая фрагмент.
Полковник и прокурор с интересом изучили рисунок.
– У меня не было официальных оснований изъять его, – пояснил Макушкин.
– Вот что, – решил Ермолкин. – Задержитесь, Еремей Галактионович и расскажите мне поподробнее про встречу в лесу с этой журналисткой и Дыминым. А вы, друзья, если насытились, то желаю вам здоровья и всяческих успехов. Таисия Игнатьевна, Баринов вас отвезет. Хоть на что-то сгодится…
– Спасибо за гостеприимство, Олег Константинович, – Дудынин прямо-таки светился от искренней благодарности и обязательного:
– Передайте-всех-благ Ксении Евгеньевне. Она, надеюсь, здорова.
Прокурор подтвердил, что супруга здорова и, приняв благодарность за гостеприимство от Холмса и Ватсона, проводил всех троих до двери. На этот раз к удивлению как гостей, так и автора, Олег Константинович почти безупречно справился с ролью радушного хозяина.
– Ну что, Таисия Игнатьевна, домой?! – бодро спросил Скворцов, когда они, распрощавшись с полковником, остались вдвоем. – Федор вас вмиг домчит, а мы с Еремеем Галактионовичем попозже.
– Нет, Володя, – после короткой паузы покачала головой Холмс. – Для начала я хочу немного поболтать с нашей милой «вице-Ватсоном». Отвезите-ка меня к ней домой, вряд ли в воскресенье Кира Борисовна в редакции.
Глава 34
Беседа с живой легендой
Авдееву обнаружили довольно быстро. Ватсон позвонил вице-Ватсону домой, где и застал Киру.
– Повезло, однако, – заметил он. – Хоть и воскресенье, наша красавица могла быть где угодно. Ну что, идем, Таисия Игнатьевна?
Звонок был сделан из квартиры Скворцова, куда практичная Сапфирова предложила зайти, чтобы не обивать пороги у закрытых дверей редакции или квартиры журналистки.
– Конечно, идем, – кивнула Холмс. – Но, наверное, не с пустыми руками, надо что-нибудь взять к чаю.
Сошлись на мороженом. Кира словно поджидала их у двери, возможно, просто смотрела в окно. Так или иначе, она впустила их, не дожидаясь окончания зуммера.
– Как я рада, вас видеть, Таисия Игнатьевна! – искренне обрадовалась девушка.
– А мне ты не рада? – ревниво отреагировал капитан.
– Тебе… тоже, но поменьше, – кокетливо ответила Кира.
В легком летнем платье она выглядела восхитительно: голубые глаза ее прямо-таки сияли радостью от встречи.
– А у нас мороженое, – выложил козырь Скворцов.
– А у меня мандарины, – парировала Авдеева.
– А у меня в сумочке, кажется, шоколадка завалялась, – и Холмс, словно фокусница, вытащила на свет божий плитку «Привета».
– Что скажете хорошего? – поинтересовалась вице-Ватсон, с удовольствием отправляя в рот очередную ложечку мороженого.
– Предприниматель Штеменко остался жив, – серьезным тоном ответила Сапфирова.
– А его хотели убить? – подалась вперед Кира. – Володя, почему я об этом ничего не знаю?!
– Пока нас еще не обязали докладывать прессе, – нарочито сухо отреагировал Скворцов.
Таисия Игнатьевна строго постучала ложкой по тарелке, таким образом воспитательница призвала «детский сад» прекратить пикировку.
– Кира Борисовна, – по-деловому обратилась она к девушке. – Меня интересует информация о журналисте по фамилии Ракитин. Вы знаете или слышали о таком?
– Конечно, он живет в Луге. Мы, журналисты, относимся к нему с почтением как к мэтру. Аверкий Борисович уже не работает, но охотно делится опытом.
– Кто-кто? – чуть не подавился мандарином капитан.
– У вас что-то со слухом, Владимир Андреевич? – ледяным тоном