— Борис Степанович, я могу рассчитывать на тысяче сильный двигатель? — судя по интонации Бубнов немного оттаял.
— Рассчитывать, конечно, можете, но сроков я вам назвать не могу. Двигателестроение, извините, не мой конек. Господин Тринклер считает, что если к его приезду появится блок цилиндров с системой впрыска, то чрез год трехсот сильный мотор выйдет на испытания.
— Если не секрет, куда планируете ставить?
— Есть интерес у судостроителей, но конкретика, сами понимаете, есть коммерческая тайна, — распространяться на эту тему Федотову не хотелось.
— Спасибо, с двигателями более-менее разобрались, а что такое сонары, но сперва поясните откуда взялся этот термин? — голос казался нейтральным, но смысловой повтор о сонаре и внезапная нейтральность настораживали.
«В самом деле, откуда? — под пытливым взглядом Ивана Григорьевича Федотов почувствовал себя неуютно. — Если сослаться на английское Sound Navigation, то тут же возникнет вопрос, почему он о таком не слышал. И ведь прав будет, чебурашка. Кораблестроитель не мог не знать такого термина, появись он в природе».
Отступать припертому к «расстрельной стенке» переселенцу было некуда.
— Ну-у, я думаю, то есть, где-то читал, — заунывно, словно попавшийся на незнании школяр, начал выкручиваться путешественник во времени, — этимология этого термина восходит к английскому Sound Navigation And Ranging, что можно перевести, как звуковая навигация или измерение дальности с помощью звука для навигации. По первым буквам получился сонар, красивое слово, между прочим.
Последнее утверждение прозвучало уже с укором — наступление лучший способ обороны.
— Неплохо, а ВСК?
— ? — круто изогнувшаяся бровь и удивление наигранными не были, Борис действительно не понимал, о чем пошла речь.
— Я имею в виду ту самую ВСК, всплывающую спасательную камеру!
Удар был ниже пояса. Не мог Бубнов знать о ВСК! Не мог! Во вчерашнем разговоре о спасательной камере не было даже намека.
Мгновенно закаменевшее лицо и широко распахнувшиеся глаза выдали состояние переселенца, против воли с губ сорвалось паническое:
— Откуда!?
Ответом было резкое движение, от которого выдвижной ящик стола едва не вывалил на пол все содержимое и в ярости брошенная на стол книга.
— Отсюда! — пред Федотовым плюхнулся до боли знакомый четвертый «роман века» — «Мадагаскар».
В принципе, переселенцы были готовы к обвинениям в любых грехах от общения с господином Диаволом до иновременного происхождения и, даже, пару раз потренировались. Лучшей тактикой оказалась взять паузу, дальше действовать по обстановке — посылать или смеяться.
Опершись левым локтем о стол, Борис прижался щекой к ладони. Лицо сморщилось, постарело, но жест привычный и от того успокаивающий. Права рука осторожно приподняла обложку. Под ней оказалась ожидаемое: Б.Д.В. — Большой Диванный Вояка. Так Федотов «увековечил» имена троих переселенцев.
— Мороз крепчал и танки наши быстры, бегут вперед еврейские танкисты, — придурковатая рифма вырвалась, казалось, против воли, — а может не еврейские, а немецкие и не танкисты, а фашисты. Один хрен не помню. Все смешалось в доме Облонских, блин.
Толком еще не понимая происходящего, но уже чувствуя несуразицу, виновником которой оказался он, Бубнов Иван Григорьевич, инженер по инерции пытался понять смысл словесной галиматьи.
— Вы хотите узнать сюжет следующий книги? — не отрывая щеки от ладони, Федотов снизу вверх посмотрел на растерянного хозяина кабинета.
В вопросе не было и намека на торжество, скорее досада.
— Борис Степанович, извините ради бога, извините…
Взаимные извинения, сожаления о случившемся конфузе и естественное в таких случаях желание загладить вину.
Менеджер высшего звена во все времена волен располагать своим временем, но формы «мероприятий» различались. В федотовском мире мгновенно появлялись напитки и нехитрая закусь. Потом по обстановке — ресторан или сауна с телками, ну, не считая мордобоя, хотя бывало и такое.
В этом времени было принято приглашать гостя в дом. Знакомить с близкими, обильно кормить и только потом уединяться в кабинете.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Этот разговор получился долгим, во многом сумбурным, зато полезным. Бубнова интересовало все. В издательстве такие вопросы всплывали неоднократно, поэтому отвечалось, что называется, по накатанной. Крохотная колония русских, дефицит общения. Кто-то в шутку предложил построить «Звездную империю», и… понеслось.
— А почему, а как? Откуда кварковые реакторы, торпеды и космическое пираты? — вопросы сыпались один за другим.
— Так что вы хотите от молодых инженеров, начитавшихся Стивенсона и Жюль Верна? Никто не критиковал и не мешал — что получилось, то и получилось.
Постепенно разговор сместился к любимой теме Бубнова и первый ответ был о всплывающей камере.
— Не знаю, как вам, — как на духу отвечал Федотов, — но мне представлялось, что стоит открыть верхний люк Наутилуса, и от крохотной волны в лодку хлынут тонны воды и не факт, что люк сумеют закрыть. Отсюда родилась мысль о высокой рубке. Спасательная шлюпка Наутилуса мне тоже не понравилась, а когда узнал о гибели первых подводных кораблей, пришла идея соединить шлюпку с всплывающей рубкой, в которой собирается весь экипаж.
Федотов почти не привирал. С шестого класса его мучила сцена — вот он, капитан Немо, открывает люк Наутилуса и его тут же сбивает хлынувший из люка водопад ледяной воды. Виной тому был рисунок, на котором люк располагался едва ли в метре от поверхности океана.
Оказалось, сходные эмоции были и у Бубнова.
— А вы знаете, что подводный линкор вашей глубины не выдержит? — в газах строителя субмарин добрая смешинка.
— В принципе, две-три версты он одолеет, а в остальном признаю, авторский произвол. Заметьте, Наутилус нырял аж на 16 километров и не потоп, — ответная улыбка Бубнову, — а вот с сонарами это всерьез, — переселенец направил разговор в нужное ему русло.
Вообще-то перед Федотовым стояла не самая простая задача. Узнав о увлечении переселенца фантастикой, Бубнов мог воспринять в этом качестве и директора «Русского Радио». Аналогично мог отнестись и к сонарам.
— Иван Григорьевич Николаевич, фантазии фантазиями, но к идее сонаров я прошу вас отнестись со всей серьезностью, и еще, — собираясь с духом, Федотов невольно примолк, — я полагаюсь на ваш здравый смысл и понимание, что услышанное не должно выйти из стен этого кабинета.
Прозвучало неожиданно жестко.
В войне с Японией подводные корабли почти не проявились. Иначе и быть не могло — адмиралы мыслили большими калибрами и тысячами тонн водоизмещения. Внятного представления о сильных и слабых сторонах субмарин у них не было, соответственно, не было и тактики применения. Это не значит, что адмиралы всего мира ретрограды, но стереотип мышления и текучка на руку подлодкам не сыграли. Осознание факта, что субмарина это нападающий из засады свирепый хищник пришло к шестнадцатому году, а окончательная тактика была реализована немцами во второй мировой. Спасибо Ивану Федоровичу из Гаджиева, что просветил будущего переселенца.
«Вещать на манер пророка? Не смешите мои тапочки — только дело загроблю, а что если…»? — решение пришло неожиданно.
Люди, одержимые мечтой, свои замыслы вынашивают в долгих размышлениях и тиши домашних кабинетов. Здесь нет суеты, можно вникнуть, найти золотник, потом другой. В коне концов появляется годный для обнародования эскиз.
— Вы позволите? — Федотов кивнул на приколотый к доске эскиз подводного корабля в разрезах.
Хозяин не возражал.
Федотов встал. Закинув за спину руки и слегка наклонив голову, стал вглядываться в чертеж.
Гладкие линии обводов, тонкие линии шпангоутов. Корабль крупнее «Акулы». Сверху надпись «Кошак» — наверное, будущий семисот тонный «Барс». Постепенно родилось ощущение гармонии — не вызвав возмущений корабль легко раздвинет толщу воды.
— Вы проектировали корабли? — хозяин кабинета правильно прочитал эмоции на лице Федотова.