годы успел развестись и снова жениться, причем второй его женой была сотрудница НПО «Пластполимер». Во время беседы возникла тема Имочениц. Вдруг жена Саши встрепенулась и сказала, что помнит, как один алкаш в Имоченицах читал им лекции про Венецию и очень ловко врал, что был там. Саша с Толей чуть со стульев не попадали от смеха.
– Так это же наш доктор! И он там действительно был! – воскликнули друзья. Видимо, в те годы было трудно поверить, что заросший усатый мужик в драной тельняшке (а именно в ней я читал лекцию), строящий с шабашниками коровник в забытых богом Имоченицах, действительно был в Венеции. Уж больно редко простым людям удавалось в те годы пройти через «сито» выездных комиссий и «органов», чтобы побывать «за бугром». Прошло еще лет десять, и на встрече Нового, 2007 года, организованной Вашкелисом в Порошкине под Петербургом, когда он собрал членов нашей команды с женами и детьми, Саша, наконец, представил меня своей жене: «Это профессор Владимир Анисимов – тот самый алкаш, что читал в Имоченицах лекцию о Венеции!» Мы с удовольствием еще раз вспомнили эту славную историю.
Работа над диссертацией близилась к концу. Наконец, в самом начале 1983 года, я «положил её на стол» Николаю Павловичу для проверки и настроился на долгое ожидание, зная его тщательность при проверке диссертаций своих учеников. К моему удивлению, недели через две он позвал меня к себе в кабинет и отдал диссертацию.
– Я тут немного поправил выводы, – сказал Н. П., – а всю диссертацию просмотрел по диагонали. Доктор наук должен сам отвечать за то, что он пишет. Пиши автореферат и готовься к предзащите.
Время пролетело быстро. Автореферат был напечатан и разослан. Защита была намечена на декабрь 1983 года. Однако Н. П. попросил меня перенести защиту на январь 1984 года. По какой-то причине он хотел, чтобы в декабре защитился Вахтанг Мерабишвили, докторскую диссертацию которого он также консультировал. Я легко согласился: месяц подождать – это не срок, тем более сам Н. П. попросил.
Снова Соловки
В 1983 году я снова собрался на Соловки. Лена решила ехать со мной – причина моего стремления снова поехать туда была не совсем ей понятна. Сергей прислал приглашение, было получено разрешение Большого дома, и в разгар белых ночей мы прилетели на остров. При посадке на самолет до Соловков в Васьково – архангельском аэропорту местных авиалиний – произошла одна забавная история. Милицейский старшина, досматривающий багаж на предмет обеспечения безопасности и изъятия огнестрельного и холодного оружия, обнаружил у регистрировавшейся перед нами молодой хорошо одетой пары москвичей бутылку со спиртом, что было в те времена большим криминалом. Он составил акт, который будет послан по месту проживания и работы пойманных с поличным нарушителей, что с неизбежностью обещало им крупные неприятности. Старшина, очень довольный своей бдительностью, весело обратился к нам, облаченным в штормовки:
– Ну, что, туристы, алкоголь и наркотики везете? Показывайте.
– Конечно, везем, – ответил я, открывая рюкзак и доставая из сапога бутылку шампанского. – Вот алкоголь, а вот наркотики, – и извлек блок сигарет, который вез Сергею.
– Шутник! – радостно сказал, улыбаясь, старшина. – Закрывай рюкзак! А вот те уже дошутились, – кивнул он в сторону притихших и подавленных москвичей. Мне было их искренне жалко. Но в душе я ликовал, что не поленился, а аккуратно обернул серебряной фольгой горлышко бутылки из-под шампанского, в которой был налит предназначенный жене Сергея для медицинских целей чистейший 96-градусный спирт, и даже наклеил на нее предварительно снятый «воротничок» с надписью «Советское шампанское».
Сергей поселил нас в комнате сотрудницы музея, которая была в отъезде. Когда мы пришли на квартиру, её соседка по квартире на кухне готовила еду, а в небольшом бочонке стоял нагишом малыш. Мы поздоровались.
– Привет, Диоген! – сказал я малышу.
– Не Диоген, а Аввакум, – поправила меня его мать. – Аввакум Петров, Петровы мы, – добавила она.
Аввакум Петров, место рождения – кремль, Соловки. Неплохо звучит!
Сергей дал нам постоянный пропуск на лодочную станцию, и практически каждый день мы отправлялись на лодке по озёрам и каналам, забираясь в новые места. С собой брали только хлеб, соль. Такого количества грибов, как на Соловках, я нигде не видел. Иногда вся поляна, на которую мы выходили, была усеяна желтками, как здесь называют моховики. Но особенно поражало обилие белых грибов. Я разводил где-нибудь костёр, на котором Лена в котелке варила грибы, собранные мной в округе. Грибами да ягодами – черникой, морошкой и брусникой – мы только и питались эти дни. Белых грибов мы засолили полное ведро, которое так и привезли потом в Ленинград. Я даже отвёз банку этих грибов в Лион, в подарок Лихачёву: хотя Лион и столица французской гастрономии, таких грибов там точно нет!
Сводил я Лену и на мыс Пичак, и к Переговорному камню, и на Муксалму, где целые поляны были покрыты красным ковром – столько было там брусники. Ну, и, конечно, показал ей кремль, библиотеку. Зашли в поселковый магазин, в котором было хоть шаром покати, – кроме больших плохо пропеченных кирпичей черного хлеба, килек в томате, серых макарон и каких-то карамелек, кажется, ничего и не было.
– А молоко у вас есть? – обратилась к продавщице Лена.
– Только по записи местным жителям с детьми, – нелюбезно ответила та.
Были в гостях у Тамары и Сергея Синяговских, которым отдали все привезенные с собой из Ленинграда продукты – сыр, колбасу, тушенку, банки с сайрой, масло. Тамара рассказала, что на остров практически не завозят продукты. Это было непонятно, потому что на остров регулярно приходили корабли с туристами, летали самолёты. Тем не менее жители, включая музейщиков, вынуждены были жить натуральным хозяйством – запасаться ягодами, сушить грибы, заготавливать на зиму бочками селёдку, солить треску, пытаться вырастить картошку, какие-то овощи.
Неделя пролетела быстро – нужно было собираться домой, билетов обратных на самолет нам не удалось взять, рассчитывали купить на месте. Однако билетов не было – на две недели вперед все было раскуплено. Все туристы возвращались к 1 сентября на Большую землю. Неожиданно подвернулась оказия – из Кеми пришел большой военный катер с лётчиками, приехавшими на экскурсию. Я договорился с командиром катера, молоденьким офицером, что он возьмет нас на борт. Мы быстро собрались, попрощались с Синяговскими, пришли к назначенному времени на причал и отправились по морю в Кемь. Проплыли мимо гряды скалистых пустынных островов, называемых Кузовами, и через несколько часов болтанки пришвартовались в Кеми. Лётчиков с женами и детьми ждал военный автобус, который по дороге в расположение лётной