Читать интересную книгу Исповедь - Сьерра Симоне

ночь все-таки прошла без секса и все это не было продуманной прелюдией к тому, чтобы объявить мне о своем уходе к Стерлингу?

– Я не трахалась с ним, Тайлер, – заметив мой взгляд, подтвердила Поппи.

И я поверил ей. Возможно, дело было в ее откровенности и открытости, в ее широко распахнутых невинных глазах. Или, может быть, это было что-то более эфемерное, какая-то духовная связь, которая знала, что она не лжет.

В любом случае я решил, что она говорит мне правду.

Поппи сделала глубокий вдох.

– Мы поговорим еще, когда ты проснешься. Но я не… ничего не было. Я не касалась его… И он не прикасался ко мне. – Она нашла мою руку и сжала ее, и это пожатие стало осью, вокруг которой комната пьяно накренилась. – Я хочу только тебя, отец Белл.

XX

– Просыпайся, соня.

Голос прорезал туманную плотную пелену глубокого сна, звуковые волны и нервные рецепторы работали сообща, чтобы пробудить мой мозг, уговорить меня проснуться и вернуться в мир трезвой жизни.

Мозг отказывался подчиняться. Я перевернулся на бок, но вместо одной из моих древних, сплюснутых подушек я уткнулся лицом в обнаженную плоть. Голые бедра. Я машинально обхватил их рукой, прижимаясь носом к гладкой, сладко пахнущей коже.

Пальцы прошлись по моим волосам.

– Пора просыпаться.

То были скорее бедра, чем просьба, но в конце концов мне удалось заставить себя открыть глаза, и я сразу же пожалел об этом.

– Ох ты ж, – простонал я. – Чувствую себя дерьмово.

– Из-за выпивки или своего поведения?

Я продолжал прижиматься лицом к бедру Поппи.

– И то и другое, – пробормотал я.

– Я так и подумала. Что ж, пришло время поправить самочувствие. Я разложила для тебя кое-какую одежду на кровати.

Бедра отодвинулись, что меня опечалило. Поппи свесила ноги с кровати, встала и потянулась, как будто долго находилась в одном положении, но теперь она уже не была обнажена, на ней были короткая туника, подпоясанная на талии, и сандалии-гладиаторы.

– Ты уходила, – обвинил я.

Она кивнула.

– Я не могу поехать туда, куда мы собираемся, в одной из твоих футболок и, естественно, не хотела надевать свою грязную одежду. Меня не было всего несколько минут, честное слово.

Я медленно сел и принял стакан воды и «Адвил», которые она протянула.

– А теперь одевайся, – скомандовала она. – У нас свидание.

* * *

Полчаса спустя мы выезжали на межштатную автомагистраль в ее «фиате». На мне были темные джинсы и мягкий пуловер, который Шон подарил мне на прошлое Рождество, поскольку постоянно стремился улучшить мой гардероб. Это был повседневный наряд, несмотря на смехотворную цену пуловера, я гадал, зачем мы едем в город, если не для того, чтобы пойти в какое-нибудь шикарное и дорогое место.

– Куда мы едем? – поинтересовался я.

Поппи молчала, поглядывая в зеркала и вытягивая шею, пока пробиралась сквозь плотный поток машин субботним вечером. Я решил не давить на нее, хотя любопытство убивало меня, равно как и небольшое беспокойство, что кто-нибудь увидит нас вместе.

Наконец она сказала:

– В одно место, куда я давно хотела тебя сводить. Но сначала нам нужно поговорить о вчерашнем вечере.

Да, нужно, но теперь, зная, что она не спала со Стерлингом, я в большей степени хотел вообще избежать болезненного диалога. Эти последние полтора дня грубо вытолкнули нас за пределы стадии притворства, за пределы того места, где мы могли просто представлять мир снаружи, как не имеющую значение бурю, безрезультатно бьющуюся в наше окно, и я ненавидел это. Потому что за границами этого места находились все решения и обсуждения, которые медленно разрушали мою жизнь, кусочек за кусочком.

– Так вот, вчера Стерлинг заявился ко мне домой, – сказала она, – после того как встретился с тобой.

Она об этом знала?

Словно прочитав мои мысли, она продолжила:

– Стерлинг любит хвастаться своими победами. В бизнесе, любви, мести – любым видом победы. Думаю, он считал, что впечатлит меня тем, как умело загнал нас в угол при помощи этих фотографий, доказывающих наши отношения. – Господи, какой же он мудак. Ты должен понять: я знала, что рано или поздно он придет сюда, и я знала, что скажу ему о своем нежелании быть с ним. Но я также прекрасно понимала, что он не примет ничего, кроме категоричного отказа при личной встрече, и еще мне казалось, что я должна ему по меньшей мере ужин и дать шанс все обсудить. Я имею в виду, мы встречались на протяжении многих лет…

– И все эти годы он тебе изменял, – пробурчал я.

Она посмотрела на меня. Взгляд был далеко не приятным.

– В любом случае, – продолжила она, ее голос дрожал от волнения, – я согласилась съездить в город и поужинать с ним. В итоге мы проговорили допоздна, и я заснула в его гостиничном номере.

Мне не понравилась эта деталь.

Совершенно не понравилась.

– Но, как я уже говорила, – продолжила Поппи, – ничего не было. Я проспала на его диване до утра, а потом его водитель отвез меня обратно домой. К тебе.

– Значит, теперь он знает, что ты с ним порвала? Он уезжает?

– Да, – неуверенно произнесла она.

– Это вопрос? Хочешь сказать, что не уверена в его отъезде?

Поппи не сводила глаз с дороги.

– Когда я уезжала этим утром, он сказал, что полностью понимает мое решение. Сказал, что не хочет, чтобы я была с ним против своей воли, что ему важны мои чувства. Поэтому он отступает.

Я подумал о человеке, которого встретил вчера, о его холодных голубых глазах и расчетливом голосе. Он не был похож на человека, который легко сдается, хотя и вполне походил на тех, кто может солгать о своем отступлении.

– Значит, фотографии с нами… Неужели он приложил столько усилий для создания потенциальной схемы шантажа, чтобы теперь так легко отказаться от этого?

Она прикусила губу, оглядываясь через плечо и снова меняя полосу движения. Мне нравился стиль ее вождения: быстрый, умелый, слегка агрессивный, который на самом деле никогда не обернется чем-то опасным.

– Не знаю, – ответила она немного беспомощно. – Казалось, он принял решение и… Да, трудно представить, что Стерлинг пойдет на все эти усилия только для того, чтобы отступить, но я все же не думаю, что он стал бы лгать об этом.

– Зато я знаю, – пробубнил я себе под нос.

Поппи это услышала.

– Послушай, Стерлинг не святой, но несправедливо обвинять его во всех смертных грехах только потому, что он мой бывший. Да, он совершал плохие поступки, но это не значит, что он психопат. Он просто избалованный мальчик, которому никто никогда не отказывал. И, честно говоря, я не думаю, что он что-нибудь сделает с этими снимками.

Неужели она его защищает? Похоже, что так и есть, и меня это немного взбесило.

– Он предложил тебе вернуть эти файлы или уничтожить их?

– Что? Нет. Но…

– Тогда я не думаю, что он планирует куда-либо уезжать, – сказал я, не отрывая взгляда от окна, за которым погруженные в сумерки поля медленно переходили в раскинувшийся город. – Он сказал то, что, как он знал, ты хотела услышать, но это еще не конец, Поппи. Для него ничего не закончится, пока он не получит желаемое. Тебя.

Ее рука скользнула поверх моей, и на короткое мгновение я раздраженно подумал о том, чтобы проигнорировать ее жест и не переплетать ее пальцы со своими, чтобы причинить ей боль или высказать свое несогласие, я не был уверен.

Боже, я еще тот придурок.

Схватив ее за руку, я крепко ее сжал.

– Прости, – сказал я. – Просто… у меня такое чувство, будто этот трезубец направлен прямо мне в сердце. Что я могу потерять тебя или потерять свою работу… или и то и другое.

– Ты не потеряешь меня, – возразила она, – как не потеряешь и свою работу. Если только сам этого не захочешь.

Я прислонился головой к прохладному стеклу. И вот он… выбор. Черное и белое, день и ночь, одно или другое. Поппи или Бог.

– Милли знает, – сказал я ни с того ни с сего.

Я почувствовал, как ее