– Но кто этот человек?! Кто тот, при виде кого мои швейцарцы могут сделаться ненадежны?! Объяснитесь, господин кардинал.
– Ваше величество! Я не хочу быть не правильно понятым.
Возможно, швейцарцы все как один сохранят верность присяге даже тогда, когда получат приказ арестовать своего полковника…
– Своего полковника ?!!
– Совершенно верно, ваше величество.
– Но ведь швейцарцами, насколько я знаю, командует маршал Бассомпьер! Или мои сведения неточны?!
– Нет, все верно, ваше величество.
Король достал из кармана белоснежный платок и отер пот со лба.
– И вы мне советуете арестовать Бассомпьера?! Вы в своем уме, герцог?! Ведь еще недавно вы меня сами уверяли, что он совершенно незаменимый для армии человек. Я просто не верю своим ушам.
– Я тоже не хотел верить, ваше величество, но…
– Факты! Мне нужны факты, господин кардинал!
– Вы требуете доказательств, ваше величество?
– Самых убедительных, герцог! Бассомпьер – не Бутвиль и не Шале!
В ответ на слова короля Ришелье извлек из складок своей пурпурной мантии давно приготовленную бумагу и с поклоном вручил ее королю.
Король принял ее дрожащей рукой.
– Что это такое?! – отрывисто спросил он.
– Это доказательства, которых достаточно для того, чтобы упрятать маршала Бассомпьера в Бастилию. Герцог де Гиз был сослан за меньшее, ваше величество.
– Так, значит, это все та же история?
– И та же компания, ваше величество.
– Я не понимаю вас, герцог. Что вы хотите этим сказать?
– Только то, ваше величество, что в тот злосчастный день в Лионе герцог де Гиз принимал участие в заговоре, тогда как маршал Бассомпьер был его душой.
Король сделал гневный жест.
– Извольте сами убедиться, ваше величество, – проговорил кардинал, прежде чем Людовик успел что-либо сказать. – Это показания господина дю Трамбле.
Пробежав глазами бумагу, король помрачнел.
– Мне надо подумать. Я подумаю, господин кардинал, – сказал он.
– Однако, ваше величество, дело таково, что…
– Тем не менее окончательное решение будет принято мной позже, – ледяным тоном произнес король, и его высокопреосвященство понял, что сейчас Людовик не уступит. Кардинал поклонился и покинул королевские апартаменты, сохраняя невозмутимую мину. Лишь миновав мушкетеров, дежуривших у дверей в приемную, и убедившись, что никто за ним не наблюдает, он дал волю гневу.
Да, кардинал был взбешен. Впервые за долгое время его замыслы встретили сопротивление короля. Дело могло получить нежелательную для кардинала огласку. Ришелье представил себе на минуту, что король может захотеть увидеть Бассомпьера и спросить его о «лионском совещании». От этой мысли настроение его высокопреосвященства испортилось окончательно.
Когда наши планы терпят неудачу, мы раздражены, страдаем разлитием желчи или просто не в духе, нет лучшего способа вновь обрести душевное равновесие, как найти виновного.
Козлом отпущения может быть кто угодно, но лучше выбирать в качестве такового человека, хоть в малой степени причастного к нашим неудачам.
Его высокопреосвященству потребовалось совсем немного времени, чтобы мысленно отыскать подходящую кандидатуру.
– Этот недотепа де Кавуа все испортил! – проворчал кардинал, гневно топорща свои усы. – Черт бы побрал его предусмотрительность!
Утром капитан гвардии его высокопреосвященства, как обычно, приветствовал своего начальника и высокого покровителя. Но кардинал не ответил на поклон гвардейца. Он отвернулся.
Глава тридцатая
План Атоса
Портос, проводивший большую часть времени, дегустируя съестные припасы хозяина «Сосновой шишки», не изменил себе и в тот день, когда Атос неожиданно исчез. Он не появился к обеденному часу, что давало повод предположить – дело, заставившее его покинуть друга, не предупредив ни о чем, было важным и не терпящим отлагательств.
Однако чувство легкого недоумения и тревоги не оставляло Портоса и несколько портило впечатление от обеда. Превосходный заяц папаши Бонфлери казался жестким, каплуны – несъедобными, а вино – кислым. Портос меланхолично пережевывал обед, утешая себя тем, что уж к ужину Атос наверняка возвратится и тогда он сможет наверстать упущенное.
Но вместо Атоса пришел Арамис.
– Вы не встретили Атоса? – осведомился дю Валлон в надежде вернуть себе аппетит.
– Я рассчитывал застать его здесь.
– Как видите, его здесь нет.
– Так где же он? – спросил Арамис.
– Не имею ни малейшего понятия. И, признаться, это-то меня и беспокоит. Наш хозяин, хоть и изрядный плут, но стряпня у него превосходная, по обыкновению, однако я не умею совмещать два дела сразу, как вы или, скажем, Гай Юлий Цезарь, не говоря уже о нашем бедном друге д'Артаньяне.
– Портос, вы говорите загадками. Какие два дела вы имеете в виду?
– Я решил подкрепиться, разве вы не видите?
– Отлично вижу, но это только одно дело, притом весьма необременительное.
– Оно было бы таковым, Арамис, если бы мне не приходилось одновременно заниматься и другим делом.
– Каким же?!
– Как, вы не понимаете?!
– Признаться, нет.
– Я жду Атоса. Это нервирует меня. И лишает аппетита.
– Теперь я понял, – ответил Арамис. – Наш друг ничего не сказал вам о том, куда он направился.
Арамис понял, что Атос попросту не смог добудиться Портоса.
– В таком случае я подожду графа вместе с вами, – произнес Арамис со вздохом облегчения. – А так как на время нашего парижского предприятия я отказался от соблюдения постов и других монастырских установлений, не могу ли я попросить вас об одном одолжении?
– Арамис, вы великолепно знаете, что вы можете просить меня о целой дюжине любых одолжений!
– Тогда кликните хозяина и закажите такой же обед и для меня.
– О, замечательно! Если бы не мой пропавший аппетит, мы бы с вами превосходно пообедали сейчас.
– Верните его – и конец делу.
– Это не в моих силах.
– Портос, вы никогда не были склонны предаваться беспричинным тревогам.
– Но я не могу отделаться от опасений. Мне так и кажется, что шпионы кардинала выследили Атоса и, пока мы тут обедаем, он уже очутился за решеткой.
– Э-э, любезный друг, вы переоцениваете возможности слуг его высокопреосвященства. Ведь нашему могущественному министру значительно больше хотелось бы выловить из толпы парижан меня, чем Атоса, а я, как видите, сижу перед вами и вовсе не страдаю отсутствием аппетита.
Портос шумно вздохнул. Затем он отломил цыплячье крылышко и с задумчивым видом отправил его в рот. Некоторое время великан дробил его своими великолепными зубами, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. Арамис с явным удовольствием украдкой наблюдал за ним, не забывая уделять внимание принесенному обеду.