ни строчки, ни помарки…
– Заманчиво, чёрт возьми… А ты помнишь наши споры: «…изменить себя, не изменив себе…»? Мы ведь так и не пришли к убедительному выводу, насколько это реально.
– Красивая фраза, не более того. Красивая и бессмысленная. Когда-то мы любили занимать пустыми рассуждениями голову и язык.
– Не так уж и давно, между прочим.
– Для меня – достаточно, чтобы переоценить всё, чем я дорожил.
– Погоди-ка, дай вспомнить…
Алек нахмурил брови, провёл рукой по волосам… кивнул.
– «Себя найти, себя не потерять, и преумножить всё, чем дорожил… Что происходит? Время вспять опять! И не пойму я: жил или не жил?..» – продекламировал он. – Твои стихи, между прочим! Будто боялся того, что произойдёт… что произошло с тобой сейчас!
– Примитивный детский лепет.
– Как и все твои – наши! – мечты, идеалы? Иного ведь не было! И не предполагалось даже!
– Это всё детство, Ал. Несознательное, наивное, оторванное от реальности.
– Но как без мечты?! – растерялась Санни.
– Некоторые, я вижу, так поздно взрослеют…
– Взрослеют! – повысил голос Алек. – Но для этого нет нужды предавать себя и друзей, как и отрекаться от собственного прошлого!
– Я не предатель!!! И никогда им не был!!! Не мели того, о чём не имеешь ни малейшего представления, демон тебя раздери!!! – взорвался Март, и Санни вздрогнула, отступила на полшага.
Капля слюны попала Алеку на лицо, но тот не заметил, гаркнул в ответ:
– Тогда объясни ты мне, наивному младенцу, чем тебя угораздили не устроить прежние ценности?!
– Чем?! – с возмущением и как будто даже с угрозой выпалил Март, но сразу сжал челюсти, удерживая слова, подавляя эмоции, и через пару выдохов почти уже спокойно продолжил: – Помнишь, мальчишками мы бегали поглазеть на странствующую ярмарку? Там, в самом её сердце, в специальном фургоне, находился «Музей мировых сокровищ»! Ты не забыл, как загорались наши глаза при виде огромных драгоценных камней в рукояти кинжала какого-то восточного владыки? Как кружили мы, разинув рты, вокруг витрины с золотыми масками Серендипского карнавала? Помнишь наше неподдельное восхищение короной Повелителя трёх империй? Мы и слова толком произнести не могли, настолько очарованы были всем этим фантастическим великолепием! Помнишь?
Алек поневоле расплылся в улыбке:
– Ещё бы! Одно из моих самых ярких…
– Там всё было из фальшивого золота и крашеного стекла! Всё! – отрубил Март.
– Ну… в принципе это не скрывалось…
– Но и не афишировалось – чтобы посетители не потеряли интерес.
– Это же было всего лишь шоу, Марти, развлечение! Ну кто же, в самом деле…
– Но мы-то – верили! И, между прочим, платили за вход самыми настоящими деньгами! Ты говоришь «шоу»? И абсолютно прав! Вся наша жизнь именно такова: ослеплённые ярмарочной мишурой, мы платим за то, чтобы получить очередную порцию пыли в глаза! Платим – и если бы только деньгами! Собственными судьбами, жизнями!
– Я не считаю свои ценности фальшивыми!
– Да кто же спорит! Ведь на этом фундаменте ты уже столько всего выстроил! Твой образ жизни, твои мечты и цели – всё обусловлено захватывающими дух радужными разводами на поверхности мыльного пузыря! А чем пузырь больше, тем кажется значительнее и прекраснее! И ты продолжаешь надувать этот шар! Каждый из людей участвует в этом! О, да! Шоу должно раздуваться! И законы его – единственно возможная, непреложная истина! Люди уверены в непоколебимости этого постулата, не замечая, не желая видеть, что превращают свою жизнь – в дешёвый балаган!
– Выходит, все мы – клоуны?! Паяцы смехотворные?! Все, для кого дружба, любовь, добро и милосердие – не пустые слова?! Да, мы часто заблуждаемся, делаем ошибки, страдаем от собственной глупости и непоследовательности, но мы верим в добро и справедливость! Мы – люди! И мы обязаны верить, иначе просто перестанем быть людьми! А вот ты, отбросивший всё истинно человеческое, – отказавшийся быть человеком! – ты тогда – кто?! Что в действительности несёшь миру? Ты не видишь? Думаешь, лекарство? Скальпель? Меч – вот что в твоих руках, Март!
– Мальчики, ну пожалуйста, не ссорьтесь! – взмолилась Санни.
– Да больно надо, – процедил Алек. – Рад был повидаться! – и пошёл прочь, махнув рукой: то ли прощался, то ли отбрасывал падающий с дерева лист.
Март поколебался несколько мгновений, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, и таки не выдержал – заявил вдогонку громко, чтобы беглец наверняка расслышал каждое слово:
– Камень, нависший над человечеством, уже качнулся – мы же сами его и расшатали! И пусть мне не докричаться, пусть не убедить и дюжины, но я не оставлю своих планов! И вас, несчастных счастливцев, не оставлю в вашем болоте – никого! Не дождётесь!
Он ещё кипятился – уже молча, играя желваками на скулах – когда с запозданием понял, что Кэс и Пол пропали куда-то. Огляделся, перевёл взгляд на Санни: та смотрела растерянно в сторону, где минутой раньше потерялся среди прохожих Алек.
Почувствовав на себе взгляд, Санни подняла глаза на Марта, улыбнулась виновато.
– У всех сейчас куча дел, Марти, и ребята немного на взводе. Обязательно надо собраться на Рождество – мы все отойдём от забот, расслабимся, и уже не будем так остро реагировать на слова.
– Ты всегда была оптимисткой, Си. Оптимисткой и мечтательницей.
– Ты был таким, Марти!
– Да, я был таким. Но…
– Но! – не позволила договорить Санни. – Такое короткое слово – «но»! – и как же просто им всё объяснить: вот, мол, она, объективная граница, непреодолимая и окончательная пропасть, с которой ничего нельзя поделать! Да что это за сила, так радикально, единым махом способная разделить всё, чем ты являешься, на две части – «до» и «после»?! А ведь от тебя и правда будто половина осталась! И ты теперешний, по сию сторону пропасти, – насколько это всё ещё ты? Что делало тебя – тобой? И что из этого сохранилось? Радость и лёгкость покинули тебя! Доверие и отзывчивость – где они?! Ты умел дружить и был верен своим друзьям – куда это ушло?! Я последняя, Март!
В глазах Санни стояли слёзы.
– Конечно же это я, – хмурясь, проговорил Март. – Просто… Просто что-то с нами не так, Санни. Не так со всем нашим, человеческим, миром. Я чувствую его, как приговорённый, едва сорвавшись с эшафота, чувствует начавшееся давление петли; как сердце чувствует летящую к нему пулю, уже коснувшуюся поверхности кожи; как нервы чувствуют электрический ток, пока ещё бегущий к ним по проводам… Чувствую, как ничто и никогда раньше! И меня разрывает это чувство! И никуда не деться… Да почему же никто из вас не чувствует того же?! – и Март передёрнулся всем телом, словно ток, о