Но об одном нужно помнить: в архаических обществах колдун — важнейшая фигура. Именно на колдунах в первую очередь лежит величайшая ответственность: единство Рода, стабильность Рода, благополучие Рода. Все это могло быть достигнуто только через связь с Первопредками, с Могучими Духами — кем бы ни были последние. Для христианских миссионеров, долгие годы проведших среди «отсталых народов» — а это воистину подвиг! — распространено убеждение, что все «первобытные» колдуны — слуги Дьявола. Лично я в это не верю. Я думаю, что мир духов Природы не столь одномерен и что, по меньшей мере, в те времена обращение к этим силам вовсе не обязательно означало связь с Тьмой. Впрочем, в каких-то случаях подобная связь, бесспорно, имела место: ведь главной задачей колдуна была защита и упрочение Рода! И, верно, находилось немало таких, кто считал: призывать при этом на помощь можно кого угодно.
В романе «Закон крови» описываются два колдуна — по нашим понятиям «злой» и «добрый». Но оба они при этом служат своему Роду — каждый по-своему — и думают о его благе. Более того, «добрый» колдун является учеником «злого» и относится к своему учителю не только со страхом, но и с глубоким уважением. Что, впрочем, не помешало ему отказаться от важнейшего обряда, упоминающегося в различных фольклорных и этнографических источниках: «принятия на себя» тех духов, с которыми общался учитель. Описание подобного ученичества и переживаний, связанных с этим последним обрядом, вложено в уста его непосредственного участника — старого колдуна:
— Тебя тогда еще вовсе не было, Арго, даже малыша Мииту еще не было. Отец твой еще ползал, а не ходил. А я — был. Еще не мужчина, но и не ползунчик. И старый Хорру меня заметил.
— Вождь, пугали ли тебя — мной? Может быть, не знаю. Но знаю: пугай, не пугай, а дети ко мне льнут. А мы боялись Хорру больше, чем вурра. Все боялись. Он не советовал, он правил, хотя и не был вождем.
— Он пришел в наше жилище и сказал, указывая на меня, несмышленыша: «Пойдет со мной!» Мать заплакала. А отец сказал: «Пойдем к вождю!» А что вождь? Не было у нас вождя...
— Они оба умерли в один год. Отец погиб во время Большой охоты; лошади стоптали. А мать и сестренка умерли от хонки — лихорадки. Хорру лечил. Да не вылечил. А я — не заболел.
— Я жил в соседнем жилище, да не долго. Когда Хорру пришел вновь, меня отдали без возражений. А как иначе? Все мы — дети Великого Мамонта, но у них-то были свои дети. И они хотели жить.
— Хорру был великий колдун. Великий. И он передал мне все. Бил меня? Да, бил. Но передал — все... Вождь, ты знаешь, что такое посвящение охотников. Но ты не знаешь, что такое наше посвящение. А я прошел не одно...
— Да, Хорру передал мне все... Хотя и не все объяснил. И умирая, обнимал мои колени и в слезах умолял, чтобы я пошел его путем. Но я не хотел. Да и не мог.
— Когда настал его час, я пошел вместе с ним, как должно. Но...Вождь, как он умирал! И ты, и я, — мы знаем, что такое смерть, видели ее не раз. Но тут... Мы пришли в ложбину, которую он сам выбрал. И он мучился три дня; может, и больше, — не знаю. Это я выдержал только три дня подле него. Он катался, он выл, он грыз землю и прошлогодние листья. И он умолял меня сделать то, чему он меня научил. Занять его место. А я — не мог...
Разделение колдунов на «злых» и «добрых» — скорее всего, достояние более поздних времен. Но вполне возможно, что истоки такого разделения в какой-то мере проявлялись и во времена охотников на мамонтов.
Глава 14. РОЖДЕНИЕ И ПОСВЯЩЕНИЕ
Вся жизнь людей архаических сообществ определялась четырьмя важнейшими вехами: рождение, посвящение, свадьба, смерть. В какой-то мере это свойственно и нам — но только в какой-то мере. Что, например, означает для нас «посвящение»? Выдачу паспорта? Получение аттестата зрелости? Принятие воинской присяги? В любом случае все эти события — даже последнее — играют в нашей жизни несравненно меньшую роль, чем Обряд Посвящения в архаических обществах.
С другой стороны, факты рождения и смерти значили для архаического сознания совсем не то, что для нас. Кстати, заметим: для первобытных народов — тех же охотников на мамонтов — беременность вовсе не связывалась напрямую с половым актом. По их представлениям, главное значение имели здесь амулеты, наговоры, вкушение специальной пищи, а то и нечто совсем случайное. «Случайное», разумеется, только для нас, но отнюдь не для людей с архаическим сознанием. К примеру, может ли быть случайным такой факт, что дух, живущий в камне или дереве, вскочил в тело женщины, когда она проходила мимо?.. Поскольку беременность становилась реальностью лишь с того момента, когда будущая мать ощущала движения плода в своем теле, ей, конечно, казалось очень важным, в какой именно обстановке это случилось...
Итак, рассмотрим основные вехи жизненного пути человека той эпохи. Начнем с рождения, детства и посвящения во взрослые.
Рождение
Археологические материалы не предоставляют нам никаких данных о том, как протекали роды у жен палеолитических охотников, какими обычаями и обрядами они сопровождались? Судя по этнографическим данным, дела обстояли по-разному у людей различных культур. В романе «Закон крови» описано, как во время родов и в первые дни после них муж не мог находиться под одной крышей с роженицей. Такого рода запреты были нередки — они хорошо зафиксированы этнографами:
...Одноглазая уже почти проснулась, — а в ежедневных свиданиях Дрого и Туйи перемен не наступало. Он уже беспокоиться начал: вот-вот — на Новую Тропу! Неужели ей по дороге рожать?! Спросил отца, тот немного успокоил:
— Колдун сказал: «День-другой и припоздниться можно; не беда». Подождем. Только, думаю, — вот-вот; и ждать не придется.
Так оно и вышло. На следующий день Туйя, босая, в одной рубахе, что-то шила. И вдруг, — Дрого запомнил все до мелочей! — отложила шитье... коснулась своего живота, — но как-то не так, не для Дрого! — и взглянула куда-то ввысь, где солнце играет в молодой еще листве... А потом посмотрела мужу прямо в лицо, и глаза ее сияли, но был в них и затаенный страх.
— «Да?!» — спросил он взглядом, не веря, замирая и ужасаясь чему-то.
— «ДАН» — ответили ее черные ликующие глаза и немного растерянная улыбка. И, догадавшись, что Дрого сейчас может сделать то, что не положено мужчине, и стать смешным, она позвала сама:
— Нага! Нага!
Она появилась сразу (видимо, ждала), с Аймилой на руках. Пошепталась с племянницей и увела ее в жилище. Уходя, Туйя не отрывала глаз от мужа и улыбалась, улыбалась... А вскоре туда же торопливо проскользнули Ола и Дана, и начались непонятные для Дрого хлопоты...
— Ну, что? Зря волновался!
Арго улыбался. Всем он был доволен в этот день, — и тем, что сборы почти закончены и даже новый челн готов, — право же, ничуть не хуже тех, что Серые Совы делают! — и своей невесткой (Молодец! Не задержана!). ...Да и тем, что сидят они, как встарь, как в мужском доме, — он с сыновьями, да друзья Дрого: Вуул, Донго, Аун. И уходить не хочется, хоть и обещался сегодня Колдуну...
— Год назад нас в Потаенный дом уводили, — вдруг произнес Донго. — Да, должно быть, как раз в один из этих дней.
(А общинники готовились к свадьбам, — подумал Дрого, — когда и его сестра должна была стать хозяйкой очага...)
Видимо, не один он вспомнил об этом. Мужчины примолкли и как-то погрустнели.
— Ну, мне пора! — вождь поднялся с хозяйского места. — Колдун ждет на закате. А вы пируйте; Дрого, не скупись! Сегодня — ты хозяин. В путь все готово, но выступим дня через два... Значит, и отдохнуть можно.
Дрого понимал: отец шутит, но все же и в самом деле добавил еды, нанизал на вертел свежие куски мяса, пустил по кругу хмельное питье (отдых — так отдых!). Но есть уже не хотелось; говорить — тоже. СловаДонго, произнесенные без всякого умысла, почему-то все изменили. Словно тень легла на старых друзей... Из-за Каймо, быть может? Сам он прислушивался к тому, что происходит снаружи; ждал нечаянную весть из своего жилища. Рано, наверное, ну, а вдруг, — именно сейчас?..
Вуул демонстративно скрестил большие пальцы: чтобы шутка не обернулась злом!
— Ну, Дрого, считай, ты — отец! Как сына-то назовешь?
Дрого повторил жест.
— Ты о чем это? Детское имя дает мать!
— Ну, а отец и присоветовать может; почему бы и нет? Скажи: пусть как тебя самого звали: Нагу! Будешь на самого себя любоваться... Такого еще и не бывало, поди!