Простейшую помощь — себе ли, члену ли своей семьи — мог оказать любой общинник. В трудных же случаях требовалась профессиональная помощь. Этнографические описания аналогичных действий колдунов и шаманов, наблюдавшихся учеными и путешественниками уже в новое время, позволяют осуществить следующую художественную реконструкцию:
Действительно, Нагу поначалу не верил, что Армер — настоящий колдун: слишком уж он отличался от колдуна детей Тигрольва, который без рогатой шапки и на людях-то не показывался, и говорил-то лишь с избранными. Но скоро сомнения развеялись без остатка.
Это случилось уже весной, когда снег почернел и просел, когда сверху по склонам вовсю текли воды, а в низинах стояли туманы. Густые, гнилостные.
Йорр был невесел. Покашливал, и руки горячие.
— Что с тобой?
— Сестренка второй день недужит. Не встает даже, горит. Травником отпаивали, горячие шкуры прикладывали, жертвы духам дали, — не помогает. Должно, — Хонка-Огненная Девка наведалась. С собой хочет взять и ко мне тянется; видел...
— Йорр! Я сейчас Армера найду, скажу ему! Он же колдун! А ты шел бы домой, ложился бы, — горишь ведь!
Йорр усмехнулся.
— И то, — пойду сейчас. Тебя хотел видеть; кто знает?.. Хонка... Армеру скажи; мать сама скоро к нему придет. Скажи-скажи. Да он уж знает, поди. А мать...
Нагу, поддерживая своего друга, уже начавшего заговариваться, довел его до дома. Заплаканная мать встретила у входа, подхватила почти падающего сына, повела в глубь жилища, крикнула, обернувшись:
— Нагу! Тигренок! Найди Армера, скажи, — пусть ждет! Сейчас приду, сейчас!.. Что бы вчера еще, дура этакая! Так ведь показалось: полегчало! А оно — вон как...
Не слушая больше, Нагу бегом кинулся к колдунскому жилищу; скользил, дважды падал в мокроту... Армер был дома.
— Йорр... Его мать сейчас...
— Знаю. Второй день жду! Но прежде — ты.
— Нет! Йорр...
— Молчи. Только Хонки нам и не хватало! Ату один раз уже едва отбил... Раздевайся!
И вот он лежит голый на своей лежанке, дрожа мелкой дрожью, — то ли от холода, то ли от волнения. Армер склонился над ним, губы сжаты, глаза властные, — Нагу и не подозревал, что он тик смотреть может, а руки скользят вдоль тела, и оно расслабляется от успокающего покалывания... Колдун пропел короткое заклинание, накрыл Нагу шкурой, бросил: «Лежи!» — и занялся его промокшей одеждой. Придирчиво осматривал, шов за швам, порой останавливался, бормотал что-то. Затем каждую вещь окунул в очажный дым и развесил на распорки. ...И вот, —улыбается прежний Армер:
— Вставай, переодевайся в сухое. Трудная ночь будет у нас. Ты ведь пойдешь со мной? Поможешь Хонку прогнать?
А у входа уже причитала мать Йорра.
Да. Эту ночь он никогда не забудет! Людей много, и они все сгрудились на мужской половине жилища вождя детей Волка. На женской половине только больные, — Йорр и его сестренка. А перед очагом, на почетном месте, на белой кобыльей шкуре восседает Он, Армер, их великий колдун! Очаг засыпает, и виден только темный силуэт. Голова склонена на грудь, на коленях — широкий барабан, в правой руке било. Барабан пока безмолвен: колдун только готовится, только собирается с силами для полета в Нижний Мир. К духам.
Виден только силуэт, но Нагу знает: сейчас он в полном колдунском облачении: широкой рубахе, снизу доверху увешанной костяными и деревянными амулетами-оберегами. А на голове... в багровом свете засыпающего очага сверкают страшные клыки и оживают мертвые глаза на волчьей морде!
Их много, они сидят плотно. Нагу тесно прижат к правому боку самого вождя Тилома, затылок и уши ошущают чье-то дыхание. Все молчат; только дыхание и отдельные, сдерживаемые вздохи. Меркнет очаг, — и словно замирают даже эти звуки...
Надрывно прокричал лебедь, — прямо здесь, в жилище! — и Нагу вздрогнул от неожиданности.
Еле слышный, дрожащий звук, — словно комариное пение... (Откуда? Сейчас, весной?!) Но вот он усиливается, переходит в рокот, и становится понятно: это колдунский барабан.
Рокот все сильнее и сильнее, и вот уже не рокот, — дробные, частые удары перерастают в МОЩНЫЕ УДАРЫ, — невозможно поверить, что барабан способен издавать такие звуки!Дрожит земля, содрогаются стены!..
Все обрывается, — и мертвая тишина. Такая тишина, что Нагу кажется: он здесь один! Только где — «здесь»?В жилище вождя?..
И вновь — комариное жужжание, переходящее в рокот и неистовые удары... Обрыв. Тишина. И снова, и снова...
Нагу не заметил, когда началось пение. (Это что, голос Армера?!). Очаг, никем не подкармливаемый, давно бы должен окончательно уснуть, — но почему-то багровый свет не гаснет, хотя и не разгорается. С ним происходят какие-то неуловимые изменения. Нагу понял: в такт пению и барабанной дроби стали меняться оттенки, — от багрового до оранжевого, почти желтого. И в полумраке, пронизанным этим невиданным светом, под барабанную дробь, под какой-то ритмический шелест, под завораживающее пение, мечется темная, почти человеческая фигура с оскаленной волчьей мордой...
...Не было никакого жилища; никого не было, кроме них двоих, — в полете через Нижний Мир, закрытый для Нагу, но открытый для его могучего спутника, его вожака, и нужно было ему помочь, чтобы спасти друга, чтобы изгнать эту проклятую Девку, и он не знал, как помочь, но это было не важно, главное — хотеть этого, и он хотел, и всеми силами тянулся к Нему, Соединяющему Миры...
Все оборвалось. Сразу. Он — Нагу, и он в жилище вождя, притиснут к правому боку хозяина, и видит, как колдун, шатаясь, направляется на женскую половину и склоняется над больными. Темно, но все же видно: его трясет, его корчит... Резкий, гортанный приказ на неведомом языке, — и тонкий нечеловеческий крик, замирающий, но продолжающий давить на уши... А колдун уже бежит к входу, откидывает налог, плюет и отбрасывает что-то туда, в ночь. И Нагу видит: там на миг мелькнула, искаженная злобой, харя Огненной Девки...
Люди зашевелились, заговорили. И вот уже в очаге весело пляшет разбуженный огонь, и жена вождя, всхлипывая, шепча слова благодарности, отирает пот с лица колдуна, обессилено завалившегося на белой кобыльей шкуре. Голова матерого волка свешивается с его плеча. Мертвая. Общинники, один за другим проходят мимо него, кланяются, оставляют на шкуре свой дар и исчезают за пологом. Армер никого не видит; глаза его полузакрыты, дыхание прерывисто. Он еще там, — на грани Миров...
Несколько дней спустя Йорр, бледный, но вполне здоровый, показывал своему другу, как он наводит лук для дальнего выстрела, и спрашивал совета, а его сестренка вместе с матерью принимала гостя: молодого охотника из Рода Рыжих Лисиц. Должно быть, жених...
Так уже десятки тысяч лет назад формировались «белая» и «черная» магия. И если мы попытаемся проследить, куда ведет основная дорожка от первобытной магии в современность, то увидим: в оккультизм, в «тайное знание». Тайна — она и есть тайна; не будем ее здесь затрагивать. Более узкая тропинка ведет от магии к современным наукам, и уж совсем слабая — к религии, где все основано на прямо противоположных принципах, где предполагается существование высшей, личностной силы, которую можно о чем-то попросить, но невозможно заставить сделать так, как тебе предпочтительно.
Как же обучали магическим действиям? «Бытовой», обыденной магии, видимо, так же, как и обычному поведению: подражанием. Некоторые приемы, доступные только для посвященных, передавались в процессе инициации. Чтобы стать «официальным» колдуном, знахарем, требовались особые условия: для этой роли подбирался особый человек, проходивший кроме наставничества у старого колдуна особенно суровые испытания. Иногда эта «профессия» передавалась по наследству, от отца к сыну. Тайные, запретные знания, связанные с вредоносной магией, передавались тоже тайно, и никто не знает, как далеко в глубь прошлого уходят современные «союзы» и «ордена» колдунов.
Но об одном нужно помнить: в архаических обществах колдун — важнейшая фигура. Именно на колдунах в первую очередь лежит величайшая ответственность: единство Рода, стабильность Рода, благополучие Рода. Все это могло быть достигнуто только через связь с Первопредками, с Могучими Духами — кем бы ни были последние. Для христианских миссионеров, долгие годы проведших среди «отсталых народов» — а это воистину подвиг! — распространено убеждение, что все «первобытные» колдуны — слуги Дьявола. Лично я в это не верю. Я думаю, что мир духов Природы не столь одномерен и что, по меньшей мере, в те времена обращение к этим силам вовсе не обязательно означало связь с Тьмой. Впрочем, в каких-то случаях подобная связь, бесспорно, имела место: ведь главной задачей колдуна была защита и упрочение Рода! И, верно, находилось немало таких, кто считал: призывать при этом на помощь можно кого угодно.