Читать интересную книгу Виновник торжества - Фридрих Незнанский

Мальчишки пришли часа через три жутко грязные. Действительно, они успели облазить все стройки, подвалы и чердаки, вываляться в грязи и вымазаться в масляной краске. Вовке пальтишко очень пригодилось, а вот Сашкину куртку Тамаре, наверное, придется выбрасывать. Аля запустила их в ванную, хотела отмыть мальчишек, но они не дались и разбежались. Пришлось их вылавливать по укромным уголкам. Но зато когда они все вместе сели за стол есть долму, слышалось только дружное чавканье.

Дети наелись и потребовали страшную историю. Все-таки это ненормально — почему дети так любят ужастики? Наверное, им не хватает впечатлений. Пришлось пойти у них на поводу и рассказать очередную новеллу Эдгара По про обезьяну-убийцу. Это была самая любимая Алина новелла, потому что она была беспроигрышной. Аля не знала ни одного ребенка, который мог бы спокойно спать, услышав перед сном эту историю. Тамаре предстояла беспокойная ночь…

Когда наконец блудная мамаша заявилась домой, Аля не удержалась и упрекнула ее:

— Это сколько же консультаций ты успела провести до десяти часов вечера?

— Алька, прости, я так давно не вырывалась из дому. Все время школа — семья, школа — семья. Чувствую себя как загнанная белка.

— Белка бегает по колесу. А загнанная — лошадь, — проворчала Аля, не любящая небрежности в словах.

— Один хрен — лошадь, белка… Обе задолбанные, как я. Вот вернется Жорик, не пущу его больше в плавание. Пусть на берегу сидит, у него специальность универсальная — инженер холодильных установок.

А то дети совсем от рук отбились, а подруги понять не хотят тягот моей жизни.

— Ну, где шлялась? — не отставала Аля.

— В косметическом кабинете сидела, — скромно потупила глаза Тамара. — Постриглась, сделала мелирование, маникюр, педикюр, массаж проблемных зон, выщипала и покрасила брови.

— Когда же ты все это успела? — изумилась Аля.

— Видишь, время — величина относительная, я тебе как физик говорю. Ты считаешь, что меня не было долго, а я столько дел переделала за этот период, что теперь ты удивляешься, как я все это успела. А посему давай с тобой выпьем за наше женское счастье — и по койкам! — неожиданно закончила витиеватое объяснение Тамара.

— Томка, не могу, мне сегодня мама должна звонить, она всегда по четвергам звонит. Ради этого в город ездит из своего захолустья. Так что пойду, как раз успею.

Аля подходила к дому, улыбаясь своим мыслям. Она была мечтательницей, и ее бурная фантазия иногда рисовала такие красочные картины, что ей казалось: где-то совсем рядом существует еще одна жизнь, куда она случайно попадает, чаще всего во снах, но иногда и наяву, в грезах, но пока остаться там не может.

Но стоит сильно пожелать, она останется в этом ярком, насыщенном мире и там найдет свое счастье.

Когда она подошла к подъезду, давно уже слыша за собой чьи-то шаги, но не оглядываясь, погруженная мыслями в свой красочный яркий мир, слыша за собой чье-то дыхание и все еще не желая возвращаться в рельность, неожиданное резкое движение человека за ее спиной скорее не испугало, а удивило ее. Она спокойно взглянула в его глаза, что-то такое поняла о нем и бесстрашно сказала: «Вы будете жалеть…» Болезненная гримаса исказила лицо человека, он пошевелил губами, словно пытаясь что-то сказать, потом крепко сжал их, не давая словам вырваться на волю. Аля вытянула перед собой руки, чтобы он не смог подойти к ней поближе, но он резким движением тела втолкнул ее в лифт, привычно зажал рукой рот и задрожал от желания. Аля неожиданно вывернулась и присела, но он растерялся только на долю секунды, сильным движением руки схватил ее за волосы и поднял на ноги. Закричать она так и не успела. И когда он с животной силой овладел ею, она глаза уже не открывала. Она не могла смотреть на него. Аля уже все поняла и ждала, когда второй мир приблизится к ней настолько близко, что она просто сможет переступить в него… Когда дышать стало невозможно, перед глазами ослепительно засияли звезды, и она переступила в него.

Глава десятая Кто патрулировал этот район?

Дверь распахнулась, вошел Яковлев. Глаза его возбужденно блестели.

— Есть новость! Я только что с Дегтярного переулка, где люди труп обнаружили. В ее доме на первом этаже живет одна старушка, дай ей бог доброго здоровьичка! Дом, как вы помните, стоит буквой «Г», и старушке из ее окна виден вход в подъезд. Бабуле восемьдесят два года, но такая шустренькая, глазки хитренькие, пронырливые — наш контингент! — уважительно добавил Яковлев. — Величают ее Елизавета Ильинична Шпет, соседи ее бабой Лизой зовут. Когда я по квартирам ходил, расcпрашивал жильцов, кто что видел подозрительное, она мне кое-что сообщила. У нее бессонница, всю ночь колобродит, только к пяти утра засыпает. Снотворное не принимает принципиально, здоровье бережет. И от нечего делать, поскольку и телевизор не смотрит, глаза бережет, ночи напролет торчит у окна. У нее там табуреточка всегда стоит. Баба Лиза на нее подушечку кладет, коленями становится, локтями опирается на подоконник. Говорит, так ей удобнее, а то спина быстро устает, если сиднем сидеть ночь до утра… Свет выключает, так что ее никто не видит с улицы, а с ее боевого поста весь двор как на ладони. Я у нее спросил, что же она высматривает по ночам, когда весь народ спит после трудового дня. А она ответила, что выполняет обязанности милиции, которая тоже спит после трудового дня и в ее двор носа не кажет. Благодаря своей бдительности она даже уберегла одну квартиру от кражи. Однажды ночью в соседнем подъезде в открытую форточку первого этажа воришка пытался пробраться, так баба Лиза засвистела в свисточек, который у нее припасен. А прошлой ночью бабуся сидела на своем посту и видела, как поздно вечером возвращалась домой Аля Скороход. За ней шел высокий мужчина, притом так близко, что бабушка сначала подумала — он ее провожает. Удивилась только, почему Аля идет не оглядываясь. Когда девушка подошла к подъезду и открыла дверь, мужчина зашел следом за ней и дверь придержал. Баба Лиза это запомнила, потому что обычно никто этого не делает и она с грохотом захлопывается. Минут через пятнадцать он вышел из подъезда, оглянулся по сторонам. Она тогда еще подумала, что он осторожный — боится на шпану какую-нибудь нарваться. Пригладил рукой волосы и пошел к выходу на улицу. Я ее попросил описать его внешность. Вот, записал под ее диктовку. — Он показал лист бумаги, исписанный торопливым неразборчивым почерком.

— Зачитай, что там она надиктовала… — попросил Турецкий.

— Все подряд не буду, только главное. «Когда я увидела Алю Скороход, за ней шел очень высокий мужчина, весь в черной одежде. У него длинные руки, покатые плечи. Он сутулится. Когда шел — переваливался. Фигура у него совсем не спортивная. Лица его я не разглядела, потому что на него падала тень высокого дерева, которое растет у подъезда. Только заметила, что оно у него белое и большое. В руках он ничего не нес». Вот, собственно, и все…

— Не густо… — заметил Турецкий.

— Хорошо уже то, что его хоть кто-то заметил.

И описание походки, сутулость, покатые плечи — уже дополнение к характеристике внешности, — возразил Гоголев.

— И большое белое лицо, которое таким кажется только потому, что человек находится в тени в плохо освещенном дворе… — невесело пошутил Турецкий. — Пойду-ка и я с людьми пообщаюсь, человеческая память имеет необыкновенное свойство — иногда запоминать нечто совершенно неординарное.

Юра Салтыков стоял под душем, включив на полную мощность стереопроигрыватель, в который заботливый сынок вставил диск с группой «Звери». Еще утром Юра, бреясь, слушал диск с любимыми песнями Виктора Цоя. И сейчас, включив проигрыватель, был уверен, что услышит мужественный голос своего любимого певца. Когда только этот паршивец успел поменять диск? Проигрыватель стоял далеко от ванны и вылезать не хотелось. Так и слушал он эту галиматью, которая все больше портила его настроение. А ведь в ванную он пошел как раз затем, чтобы его поднять. Заодно и помыться. Последнее время в ванную было не пробиться. Каждый раз, когда он с аккуратной стопочкой белья направлялся в ванную, Любаша пресекала на корню его законное желание освежиться после трудового дня: «Там сейчас Нику…» Иногда у Юры возникало желание взреветь страшным голосом и вытурить этого Нику в три шеи. Но Любаша так расцвела за последние две недели, пока у них длился ремонт в комнате мальчишек, что у Юры не хватало решимости испортить ей праздник жизни. Он проклинал свой длинный язык, когда пару месяцев назад предложил ей помечтать о ремонте. А она приняла его неосторожно сорвавшуюся шутку как руководство к действию, и уже через пару недель у них началось светопреставление. Любашина подруга Юля, которая дружила со всем белым светом, нашла им дешевого мастера. Когда он заявился к ним в камуфляжных штанах и вышитой сорочке, Юра слегка прибалдел. Мастер представился: