самым создание той политической ситуации внутри страны, которая определила направление и характер английской Реформации.
Прежде чем проследить за ходом Реформации, нам следует сказать несколько слов о природе механизма, с помощью которого монархия Тюдоров правила страной.
Хотя Тюдоры и опирались на буржуазию, как на своего главного союзника, они редко прибегали к помощи парламента. Парламенты созывались время от времени, для того чтобы вотировать налоги и в особых случаях, как, например, для легализации разрыва с Римом. Но они не проявляли особой независимости, не выказывали живого интереса к чему-либо и не протестовали против долгих промежутков между их сессиями. Тем не менее конституционные парламентские формы должным образом соблюдались, и именно потому, что Тюдорам нечего было опасаться парламента, теоретически его власть даже возросла. В 1589 г. сэр Томас Смит утверждал: «Наивысшая и абсолютная власть в английском королевстве заключается в парламенте… Парламент отменяет старые законы, издает новые, наводит порядок на то, что уже случилось, и на то, что еще должно случиться, изменяет права и собственность отдельных людей, узаконивает незаконнорожденных[25], учреждает формы религии… выносит приговоры или оправдывает тех, кого суверен привлекает к суду. Короче говоря, все, что когда-либо могли совершать римляне на центуриатных выборах или из дани уважения (centuriatis comitiis or tributis), все это может вершиться английским парламентом, который имеет силу над всем королевством, как над его главой, так и над его народом».
Парламент при Тюдорах как бы накапливал резервные силы для грандиозных сражений английской революции. Непосредственная власть буржуазии осуществлялась значительно более напористо лондонскими горожанами, которых Тюдоры старались обольстить и расположить к себе. Лондон, большой и беспокойный город, всегда представлял собой силу, с которой нельзя было не считаться правительству, никогда не имевшему постоянной армии.
Повседневная работа правительства возлагалась на королевских советников. По мере развития парламента феодальный Великий совет отошел на задний план и после смерти Генриха VII не созывался. Рабочий совет продолжал действовать, иногда как небольшой орган избранных королем советников, а иногда как собрание крупных баронов. Право короны назначать таких советников по своему выбору в XV в. было оспорено знатью, которая претендовала на право призываться в совет, однако Генрих утвердил за собой право самому избирать своих советников. Он набирал их из широкого круга правительственных чиновников и исключал их из числа представителей крупной знати, не сохраняя при этом определенного состава совета. При Генрихе VIII сначала Уолси, а затем Кромвель являлись наиболее близкими доверенными лицами короля, но в 1540 г. формально утвержден был Тайный совет, состоящий из высших должностных лиц правительства, который напоминал собой современный кабинет министров, с тем лишь отличием, что он был ответствен не перед парламентом, а перед королем, который тем не мене не обязан был советоваться с этим органом или принимать его советы.
Совет создал рад комитетов для особых целей, некоторые из них обосновались в Вестминстере, другие же перемещались по стране. Комитеты внимательно следили за каждым шагом управления, и, таким образом, совет со всеми его ответвлениями, помимо создания зачаточного кабинета министров, содержал в себе первые элементы бюрократии.
Мировые судьи также тесно взаимодействовали с советом, который направлял и с особой тщательностью контролировал их деятельность. Избиравшиеся из числа мелких землевладельцев, эти мировые судьи существовали по крайней мере со времен Эдуарда III, усиливая свое влияние по мере ослабления знати, которая теперь лишилась возможности выступать с политической оппозицией короне. Мировые судьи обладали властью, потому что они являлись представителями зарождающегося класса и потому что за ними стоял совет, готовый оказать им всяческую поддержку. Их называли «тюдоровские мастера на все руки», и их функции были гораздо шире, чем в наше время. Помимо руководства на судебных заседаниях им надлежало устанавливать размеры заработной платы, собирать налог в пользу бедных и администрировать этот закон, проводить ремонт дорог и регулировать торговлю и промышленность. Совет постоянно направлял им поток всевозможных директив, и они фактически превратились в исполнительный орган государственного аппарата – неоплачиваемую государственную службу с широкими, хотя и довольно расплывчатыми, полномочиями и обязанностями. Ответственность, возложенная на судей, увеличила политический вес сквайров на местах и обогатила их опытом, который они в недалеком будущем использовали уже в своих собственных интересах.
По современным стандартам тюдоровское правительство обходилось дешево. У него на деле не было постоянной армии, если не считать гарнизоны за пределами Англии или на шотландской границе, и всего лишь скромно оплачиваемая бюрократия. Однако по масштабам Средневековья оно было достаточно дорогостоящим органом, и вскоре на его содержание стало не хватать прежних источников дохода, мало изменившихся со времен Средневековья. Генрих VIII начинал свое правление, имея колоссальные денежные накопления, оставленные ему отцом, однако скоро их растратил. Расточительность, которой он славился, не являлась исключительно его личной слабостью, а обусловливалась еще и политическими соображениями. Европейские короли этого периода стремились привлечь знать ко двору и превратить в своих придворных, тем самым ослабив их как политических соперников. Для этой цели необходимы были щедрые затраты, так что короли и вельможи состязались в расточительности, становившейся день ото дня все безудержнее. Если о могуществе феодальной знати судили по численности ее вооруженной свиты, то о ее потомках судили по роскоши одежды и великолепию домов. Такая политика обходилась крайне дорого, и Генриху, у которого всякая политическая необходимость доходила до мании, казалось, доставляло удовольствие расточать свои богатства. Вдобавок войны, к которым приводила политика равновесия сил, требовали больших денег и не приносили взамен никаких выгод. И наконец, по мере приближения к концу столетия благодаря наплыву золота и серебра из Америки стали расти цены, без какого-либо соответствующего увеличения доходов.
Вскоре Генриху пришлось столкнуться с финансовым кризисом. Он не мог сократить свои расходы и поэтому вынужден был изыскивать новые источники дохода. Первым таким источником стал грабеж монастырских земель (1536–1539), но эти земли рассматривались как доход, а не как капитал, и значительная часть их была распродана в течение нескольких лет. Последним, и самым катастрофическим, средством, к которому прибегнул Генрих, было то, что сегодня деликатно называют инфляцией, но тогда называлось обесцениванием монет королевства. Каждое понижение стоимости монет приносило правительству определенную временную прибыль, однако следовавший затем скачок цен еще сильнее ухудшал положение, и всю процедуру приходилось повторять. В 1527 г. из 11½ унции серебра и 11½ унции примеси чеканилось 37 шиллингов. К 1551 г. из 3 унций серебра и 9 унций примесей недрагоценного металла чеканилось 72 шиллинга. За время жизни одного поколения ценность денег снилась в семь раз. Торговля застопорилась, цены быстро росли, а реальная заработная плата понижалась. Новые монеты стали притчей