постарался разрядить обстановку паладин.
— Сам бери! Мне что, пойти пожрать розовых щупальцев?
— Да хоть бы. Главное — перестань так трястись. — Тяжелые теплые руки брата неожиданно опустились мне на плечи и принялись разминать. — Ты себя раньше до разрыва сердца доведешь, чем Имран проснется.
— Не доведу… но я не могу быть спокоен! Понимаешь?
— Понимаю. Но послушай, ты сам сказал. Это заклинание похоже на заклинание крови. Смешать его со светлой магией — и только шатт знает, что выйдет. — Паоло перестал выворачивать мышцы у меня на плечах и отошел в сторону наших седельных сумок. Чуть порывшись в них, он выудил фляжку, немного тряпок и все-таки собранные для Филиппа ингредиенты в виде странных растений.
— Да… знает, наверное, только Филипп! Не вовремя же мы его прирезали! — Я хотел было сплюнуть в сторону шаттовой алой лужи, но сдержался. Вдруг в ней снова придется кого-то или что-то купать.
— Угу, — грустно протянул паладин, безуспешно пытаясь развести в сырой пещере небольшой костерок. Сухостоя тут не было, розовые щупальца горели плохо. Да и сжигать доступный кислород было не лучшей идеей. Но Паоло упорно запускал искру на маленькую кучку мусора и тряпок, чтобы подогреть чистую воду в фляжке. — Советы командира не помешали бы. Пусть и в форме сарказма.
— Да оставь ты этот костер. Не нужно пока. Иди сюда и лучше еще разомни немного. А он… правда вас с Имран растил? — решил я хоть немного отвлечься от страха и бесконечного ожидания неизвестно чего.
— Ну, не сказать, чтобы мы его прямо за отца считали. Но на старшего брата, наверное, он бы потянул. А потом Имран в него влюбилась… точнее, мы оба так подумали, — задумчиво почесал бровь Паоло и внимательно посмотрел на меня — как я восприму такую неожиданную откровенность? Потом пересел так, чтобы удобнее было до меня дотянуться, и продолжил: — Но сейчас я считаю, что это была не любовь. Точнее, не та любовь, понимаешь? Она совсем не похожа на вашу. Восхищение — да. Желание следовать за ним — да. Чтобы он похвалил… Но, понимаешь, это, по сути, у нас обоих было. Только я же не влюбился в командира. Ну, то есть это не считалось влюбленностью. А у Имран…
— Она девчонка, все понятно, — скривился я. — Вроде как братских чувств ей не положено, только влюбленность. Встать рядом как соратник нельзя, надо обязательно замуж.
— Ну вот как-то так.
— А сколько Филиппу лет? Я всегда думал, что он лет на пять нас старше. Ну максимум семь. — Этот разговор не мешал мне все еще держать жену за руку и отслеживать ее пульс. Да и вглядываться в восковое бледное лицо не мешал. Но хоть самую малость отвлекал от желания орать и биться головой о пол от тревоги.
— Я не знаю. Для меня он был всегда… хм, — озадаченно моргнул Паоло, еще чуть пододвигаясь. — Знаешь, когда я был ребенком, он уже был взрослым. Лет двадцать, ну, минимум восемнадцать ему точно было. А мне — шесть.
— То есть если тебе двадцать два, то ему, получается…
— Не получается, — покачал головой паладин. — Ты же слышал, как он ругался сотнями лет.
— Да мало ли, как он там ругался. Этот соврет — недорого возьмет. — Я подумал немного и все же покорно откинулся на грудь брата, севшего за моей спиной и взявшегося опять разминать сведенные судорогой плечи. Так и правда было самую капельку легче ждать. Смешно… в таком положении паладину ничего не стоит свернуть мне шею. А я не боюсь. Доверяю. Дожили…
— Соврать он может, — явно нехотя признал брат. — Но не тогда, когда его вывели из себя. В такие моменты Филипп обычно удивительно искренен и перестает отслеживать, что несет. Правда, я за всю жизнь всего один раз наблюдал такое. В смысле, пока он не отправился путешествовать с нами… оказалось, что у тебя и у Имран проявились удивительные способности доводить командира.
— Хм. Странно. Если б он совсем не старел, его бы давно из ордена погнали, — фыркнул я. — Церковь очень не любит такие фокусы.
— Командир попал в центральную обитель на пять лет раньше нас, если верить рассказам остальных братьев. Его порекомендовал старый настоятель. А светлая божественная магия часто продлевает своим адептам молодость. Ладно… это только сам Филипп может сказать наверняка. Мы же можем лишь теряться в догадках.
— Да что там догадываться! Наверняка…
— Мяу! — перебила нашу беседу Кошка и встала на груди Элле, внимательно вглядываясь ей в лицо.
Мы мгновенно забыли про Филиппа и проблемы его возраста. Если бы Паоло не успел меня поймать, я бы уже схватил жену и тряс, прижимал к себе, обмывал кровавой водой или еще какую глупость натворил. Потому что с ней начало твориться что-то явно ненормальное и нехорошее.
Глава 46
Алла
— Так почему же ты не хочешь им другой жизни? — настойчиво продолжала давить собеседница. — Счастливой, полной. Они ведь родили тебя поздно, ты единственный ребенок, балованный, любимый. Ты хоть представляешь себе, что они чувствовали? Всего этого можно избежать, прожить жизнь заново.
— Хреновая из тебя манипуляторша. — Я как-то резко почувствовала усталость. — Передавила. Мои мама и папа и так прожили полную, счастливую жизнь. И с честью прошли все испытания. Даже мое увечье их не сломало. Они продолжали меня любить, нам было здорово вместе, и никакое чувство вины не отравило нашу жизнь. Я ни о чем не жалею. И они не жалели. Так что перестань.
— А почему ты тогда считаешь, что именно ты сделаешь счастливым Инсолье? Изначально этот мужчина влюбился в меня. Ты же села у чужого костра и лишь подбросила несколько прутьев в самом конце.
— Да как же. — Наверное, ехидство моего злобненького некроманта заразно — передается половым путем. Через поцелуи. — Он тебя терпеть не может. Даже если и повелся на смазливую мордашку, ты слишком глупа для него. Вообще для всего. Поумней сначала, потом будешь со взрослыми тетями спорить.
— Высокомерная темная гадина. Ты забрала! Мое тело! Мою жизнь! Моего брата! Мою! Любовь!
— Ты сама отдала. Иногда жертвовать собой ради других мало. Надо еще и думать немного.
— Когда мне было думать, когда? Еще секунда — и все бы погибли! Он даже Филиппа не пожалел! А ведь он… он…
— Да, ты права. — Мне вдруг стало жалко девочку, я передумала с ней ругаться. — Ты очень храбрая.