жопы! — радостно заявил Инсолье.
А потом подхватил меня на руки и понес. В новую жизнь.
Эпилог
Когда я рожала третьего ребенка, великий иерарх с какого-то шатта решил почтить нас своим присутствием именно в этот момент.
Честно говоря, я не поняла, зачем Бесподобный Филипп, Воскрешенный, Просветленный в Пламени (да-да, именно таким титулом его наградили в народе, а потом он и вовсе стал официальным), все же прилетел в долину некромантов. Осенняя ярмарка и традиционный съезд Света и Тени только месяц как закончились, виделись все недавно. Я поздравила Кати и Паоло со второй беременностью, они нас — с третьей. И опять, как и в прошлые два раза, уверенно заявили: будет девочка!
Ага. Как же. Когда я ходила с пузиком впервые, меня каждая бабка на рынке останавливала, чтобы заявить, дескать, по всем приметам девку носишь, кумушка, надо бы заранее имя выбрать.
Даже мой собственный муж, находя время между скандалами с братом, работой в лаборатории и лекциями у набранных по деревням малышей с теневым даром, прижимался ухом к моему животу и заверял, что там девочка.
Да я и сама почему-то так думала.
А потом родился Антон. Пацан, пацанистее не придумаешь. Весь в папу. И хотя Инсолье выглядел обескураженным, очень быстро это выражение на его лице сменилось блаженной гордостью. А потом озабоченностью — когда сыночка впервые притащил домой семейство дохлых (почти) крыс. И они передрались с Кошкой. Хрюша еле разнял эту драку и долго недовольно хрипел на всех подряд.
А потом…
А потом родился Вячеслав. По той же самой схеме — с бабками на рынке, диагностикой в ордене и заранее выбранным девчачьим именем.
В третий раз я забила на все приметы сразу и ничего не выбирала. И уж точно не ждала, что сверхзанятый козодой примчится на мои роды, словно на пожар.
— Ах, какая прелестная маленькая девочка… ты ж моя красавица… — ворковал он над колыбелью с лицом счастливого дебила, пока мы с мужем переглядывались, стараясь понять, каким камнем ушибло крылатого.
Он ведь даже отца опередил, подхватив нашу дочь на руки первым! И будем честными: рассмотреть красоту в мокрой, красной, сморщенной обезьянке — это надо быть либо мамой, либо…
— Не то чтобы я против, — озадаченно констатировал мой некромант. — Но тебе не кажется, что это немного…
Младеница пищала, кривила беззубый рот и слюнявила пальцы Филиппа. А потом и вовсе сжала их ручонками так, что было понятно — не отцепишь.
— Имран. Ее зовут Имран, — сказал вдруг Филипп и повернулся к нам. Его лицо сияло таким неземным восторгом, что я закрыла открытый было для вопросов рот. Пусть и с небольшим усилием, но забрала дочь у иерарха света. Ласково погладила малышку по лицу, посмотрела в мутноватые младенческие глазки и поняла, что люблю ее очень-очень сильно. Она наша самая лучшая, любимая и прекрасная девочка!
Инсолье заглянул мне через плечо и тоже едва не расплылся восторженной лужицей. Потом сорвался с места, выскочил в соседнюю комнату и привел Антона и Славку, а вместе с ними в компанию как-то затесался гостивший у нас старший сын Паоло — Лессин.
Мальчики уставились на мягкий и несколько слишком розовый комочек в кружевах и глупо заулыбались, наверняка уже представляя себя храбрыми и сильными старшими братьями.
Прав был Филипп.
— Да, ее зовут Имран.
Малышка довольно улыбнулась беззубым ротиком и завертела головой, причмокивая губками. Ага, есть захотела, хулиганка.
Р. S.
А в том, что он попаданец, из какого мира сюда попал и что за терки у него были с безвременно почившим в день воскрешения мэтром Иганом, Филипп так и не признался. Сволочь хитровыдуманная. Ничего, вот подрастет Имран… куда он денется!
Конец