Читать интересную книгу Арбат - Юрий Вигорь

— Надо же, — в сердцах поделился он горестью разочарования с Василием Мочалкиным, — такая дама — и одинока.

— Это Неля, самая знаменитая аферистка на Новом и Старом Арбате, — сказал стоявший рядом Дмитрий Подхлябаев. — Она постоянно ошивается в казино «Корона» и «Изумруд», азартная в игре, как черт, скольким мужчинам она морочила головы. Раньше она работала крупье в казино «Золотая лихорадка» на Ленинградском шоссе. Очень богатая женщина. Но неприступна. Ей предлагали по пять тысяч долларов за одну ночь в прежние годы, и она не брала. Неля — бисексуалка, ее интересуют только одинокие красивые женщины, она влюбляет их в себя, платит им валюту, а из некоторых делает таких же, как она сама, аферисток. Умная женщина, ей бы угомониться. У нее уже взрослая дочь, учится в колледже в Лондоне на юриста.

— Значит, в глазах ее была отнюдь не тоска, — тихо проговорил Костя, — и в «Брачном журнале» мужчины ее не интересуют?.. Эта женщина пленяет меня своим романтизмом, надо непременно попросить ее взять меня с собой в казино спустить там долларов двести…

— Ты для нее мелкая сошка, уклейка, — усмехнулся Подхлябаев.

— Я не к тому, я хочу, чтобы она ввела меня с черного входа в мир казино, в мир игры, я хочу увидеть аферы в действии, я готов, черт возьми, стать ее пособником, она даст мне пищу, для нового рассказа…

И в следующую пятницу, когда Неля снова пришла покупать книги на лоток, Костя попытался разговорить ее, он вытащил из коробки фолиант «Энциклопедия азартных игр» и предложил ей в подарок. Она тихо улыбнулась и покачала головой:

— Эта чепуха меня не интересует. Это для дилетантов. Ну разве что для тех, кто хочет пройти ликбез. Но почему вы решили подарить эту книгу мне?

— Я могу вам подарить любую другую, — ответил, смешавшись, Костя. И тут ему пришел на выручку Василий Мочалкин, самый находчивый человек на Новом Арбате.

— Видите ли, — сказал он с лучезарной улыбкой дилера прокладок «Кэфри», — вы у нас тысячный покупатель на этой неделе. И каждому тысячному покупателю у нас заведено делать подарок и заносить его в журнал почетных покупателей сугубо для истории. Не соблаговолите ли назвать хотя бы свое имя, отчество. На фамилию я и не рассчитываю, а фотографию отношу в область неосуществимой мечты… — И ловкач Мочалкин извлек из-под стола какой-то нарядный объемистый блокнот в кожаном переплете.

— Распишитесь здесь, — попросил он, — оставьте подпись для потомков.

— А вы случайно не фээсбэшник, вы не разводите меня на понтах? — засмеялась Неля. — Вы веселые, начитанные ребята, я готова с вами дружить, и было бы очень жаль, если б вы оказались фээсбэшными слизняками-подкладочниками. Хотя, в сущности, зачем меня здесь, на лотках, пасти? При чем мой интерес к книгам? Вряд ли фээсбэшники доросли до книг. Вряд ли они знают, кто такой Чарльз Болдуин. Вряд ли их интересуют проблемы потусторонней жизни и поэтизация смерти… Но неужели вы клеите меня, господа? — захохотала она. — В моей жизни было всякое, меня еще никогда не клеили интеллектуалы-лоточники.

Так состоялось знакомство Кости Збигнева со знаменитой Нелей по кличке «Лихорадка». И она-таки пристрастила его к игре в казино, она даже опекала его на первых порах и выручала в случае проигрыша, у нее была солидная крыша, был известный авторитет-покровитель, и она, конечно же, поставляла кое-какую информацию хозяевам казино. И как ни странно, ее пристрастием был мужской стриптиз, она посещала все подобные заведения в Москве, но не столько ради самого мужского раздевания, сколько ради спектакля и знакомства с солидными дамами, озабоченными проблемами секса. Именно здесь она и клеила их, именно отсюда и начиналось плетение липких нитей паутины, в которую попадались жирные, богатые, развратные мухи. Неля знала все их слабости, выведывала тайны о их мужьях, живших обособленной от жен сексуальной жизнью. Она была частой гостьей в доме Аллочки Пугачевой, пила на брудершафт с Филиппом Киркоровым, который в обыденной жизни, по ее словам, был сущий пентюх, книг не читал вовсе и господина Путина по-прежнему считал премьер-министром.

— Зачем вам этот книжный лоток, — сказала она однажды Косте, — хотите, я сделаю вас любовником одной богатой тридцатипятилетней банкирши? Вы начитанны, и от вас женщина не будет уставать в паузах после любви Самый ответственный момент — не секс, нет, а именно паузы между сексом и последующее адажио. Порой богатые стареющие дуры все отдадут за простое мужское понимание их проблем. Вокруг столько богатого хамья, молодых скотов, а джентльменов в России никогда не было. Знаете, мой друг, ведь джентльмен — это, по сути дела, тоже своего рода профессия, это дипломаты повседневности… Друг дома — это образ, воспетый Бальзаком. Друг дома в семье богатых русских — это никем не занятое сегодня амплуа. И вовсе не обязательно прыгать тотчас в постель к богатой дуре, надо уметь ее насмешить, уметь украсить ее досуг, уметь заарканить ее душу, а отдав вам душу, женщина отдаст все. И что уж говорить о теле. Тело, оно как бы идет в качестве мясного довеска. Тело — это ведь такая малость, это лишь покрытое платиной обрамление бриллианта. И поверьте мне, надо многое сделать со своим телом женщине, чтобы оно перестало быть для нее обузой и не тяготило в делах, а стало инструментом наслаждения. Лично я отношусь к своему телу как к инструменту, а вот для Аллочки Пугачевой ее тело — это алтарь, на который она приносит в жертву все: и верность Филипку, с которым не спит уже три года, и деньги, и душевные силы, и сотни мазей и примочек. По сути, это уже не Алла, а набальзамированная мумия, так густо она пропитана всякими химизмами, въевшимися в ее поры, в ее клетки, в ее протоплазму, в ее хромосомы… Алла уже почти космическое существо. По химизму она приблизилась к составу тела Владимира Ульянова в Мавзолее. Чего только женщина не отдаст ради того, чтобы сохранить обломки, осколки былой красоты!.. Вы не поверите, но она каждое утро натирается спермой кавказских горных архаров. Эта сперма стоит дороже, чем наркотики, дороже, чем героин. Эффект и впрямь чудодейственный. Ведь архары живут там, высоко в горах, по двести, триста лет. Говорят, они едят какие-то только им одним ведомые травы и могут совершить в день до сорока половых актов…

— А вы, вы сами кого-то любите? — спросил Костя.

— Увы, нет, — призналась честно Неля. — Для меня это слишком большая роскошь. Невозможно быть влюбленной и не совершать глупостей, не стать рабой страсти, а я сегодня не хочу ни малейшего рабства. И поэтому я стала активной лесбиянкой. Мне нужен мужчина пять-шесть раз в месяц, не чаще. Да и вообще я могу свободно обходиться без мужчин. Они примитивнее женщин, в них меньше игры, меньше объемности, они плосковаты и, как правило, зациклены на деньгах. А деньги — это тупик. Вы не поверите, но в игре на зеленом поле они охотнее идут к тому, кто их презирает и не ценит, нежели к тем, кто их боготворит. И вот такой же я была в своей любви. А теперь устала от этих Любовей. Они мельчили бы мою жизнь. Я ведь во всем игрок…

20

…Сделать добро и хотеть сделать добро — сколь огромная дистанция между этими, казалось бы, простыми словами. И Фемистоклов, и Папюсов хотели помочь Осе. Но какой ценой? Фемистоклов мог бы ему и впрямь помочь, возжелай он этого всем сердцем. И тогда зачем разговор о каких-то смутных видениях и копошении призраков? Зачем гонять туман? Тревожить неясные тени? Достаточно было Фемистоклову прийти к начальнику кадрового состава по ОВД «Арбат» Дынкину, которого он избавил от зеленого змия, и попросить посодействовать Осе. Дынкин бы не отказал, и они были бы в расчете. Дынкин поговорил бы с кем надо, и разрешение вернулось бы к Осе без особых Проблем. Дынкин был всесильный человек. Он был кадровик. Он был рентгенолог судеб. Коллекционер душ. Архивист грехов и грешков. Он знал об арбатских ментах и чиновниках больше, чем о них знали их родители и они сами. Через других кадровиков, с которыми он играл на бильярде и порой обменивался информацией, он знал такое, что волосы могли стать дыбом. Но он был человек-сейф. Он хотел жить. И он позволял жить другим.

В его сейфе на всякий случай лежала зеленая папочка с тесемками с заявлениями о просьбе уволить со службы от трех офицеров и двенадцати сержантов и старших сержантов, «стучавших» ему на других коллег. И эти коллеги мимоходом приглядывали за Фемистокловым. Приглядывали за Папюсовым. Этих людишек могло ветром сдуть в один миг из Москвы, возникни в этом необходимость. Но такой необходимости пока не было. Напротив, они были полезны. Они тоже работали на Дынкина каждый в своем роде. И Дынкин мог порождать по мере необходимости те или иные видения в мозгу Фемистоклова. Колдуны могли влиять и на ментовский кадровый состав. Они приносили определенную пользу Жоре Козлову, а теперь могли приносить ее Таратонкину. И за эту верную службу они могли попросить и себе кость. Могли выклянчить какую-нибудь малость.