и осторожно высунул в коридор нос, чуть не столкнувшись с боцманом.
– Подплываем! – гаркнул он, сбив с меня остатки сна. – Причалим к черному рынку через десять минут.
Раззевавшись, я несколько раз кивнул и побежал на кухню. Стоило перекусить. Мотаться по рынку на пустой желудок – хуже, чем играть в карты с волшебниками. Сколько не крапи колоду, не мухлюй и не передёргивай, все равно победит магия. С рынками то же самое, хоть язык проглоти, пеняя на сверхъестественные цены, всё равно не выдержишь и купишь пирожок с подгнившим мяском за полновесный империк.
Запихав в рот остатки салата и полбулки хлеба, я наскоро запил всё водой и выскочил на палубу.
Как я уже говорил, моя жизнь стала совсем другой. Именно поэтому я не умер на месте от изумления, а только раззявил рот, теряя крошки от недавно съеденной булки.
Скалистый берег покрывал дрожащий, извивающийся бесчисленными кольцами, гигантский клубок змей. Чешуйчатые спины перекручивались, вздымались и опадали в общий такт. Сверкали острые зубы. Брызгали зеленые, исходящие паром, струи яда.
Меня передёрнуло.
– Что это? – взвизгнул я.
– Зажмурься и потряси головой, – приказал Оливье.
Я подчинился, а когда открыл глаза, на замшелом берегу не осталось ничего, кроме голых, облизанных морем, камней и пожухлой ржавой травы.
– Что это? – глупо повторил я, моргая глазами.
– Мороки, – пояснил хранитель. – Я уже затаривался на черном рынке, так что нагляделся на этих рвачей до колик.
– Но зачем гидра-то? – не понял я.
– Отпугивают незваных гостей, чтобы кто попало не влезал в их тёмные делишки.
– Это не смешно, – проворчал голем.
– Какие уж тут шутки, – фыркнул я. – Ненавижу огромных многоголовых гадов. Жрут слишком много.
– Конкурентов никто не любит, – усмехнулся Оливье.
Я пропустил его насмешку и перегнулся через борт, разглядывая скалы. Огромное зубастое чудовище не давало мне покоя.
– А где же рынок?
– По правде говоря, – пояснила подошедшая Оксана, – это не совсем рынок, скорее, один большой магазин одного владельца, а название ему досталось по наследству.
– Все равно не вижу, – всматриваясь в необитаемый берег, пожаловался я.
Бывшая защитница обняла меня за плечо и накрыла ладонью лицо. Ласково провела по лбу.
– Прищурься.
По спине пробежал холодок. От её мягкой руки расходились такие тепло и нежность, что я чуть не замурчал от удовольствия.
– Могла бы только на веко нажать, – ухмыляясь, сообщил хранитель. – А то оборотень уже повизгивает.
– Истинная правда, – закряхтел голем. – Мороки крайне чувствительны к изменению угла зрения и страшно нестабильны.
Я вздрогнул и выбрался из Оксаниных объятий, отстранившись. Сощурился и надавил пальцем на глаз. Остров растроился. Справа колыхалась, как листья под метлой, полупрозрачная гидра. Слева, будто в предрассветной туманной дымке, подрагивали голые скалы, а посередине появилась целая крепость со стеной прорезанной бойницами и внушительными, негостеприимно захлопнутыми воротами.
– Надо было договариваться заранее, – пробормотала бывшая защитница, – у них на незваных гостей аллергия. Ну, да ладно. Не милостыню же просить пришли. Скажи гремлину…
– Подождите!
Я вздрогнул и резко обернулся. Архивариус запахнул камзол и поправил сбившиеся на затылке волосы.
– Подождите, – повторил он. – Я иду с вами.
Оксана кивнула.
– Скажи гремлину, чтобы переместил нас к воротам, – как ни в чем не бывало продолжила она.
– Слышу, слышу, – заворчал Капитон.
– А деньги… – начал я, но гремлин не дослушал.
Мы влетели в берег так быстро, словно палуба не ушла из-под ног, а превратилась в обветренный камень.
Не теряя времени даром, бывшая защитница забарабанила в ворота, и они тут же отворились.
– Никогда не бери с собой деньги, если идешь к морокам. Сперва, заключи сделку. Потом вернись на корабль. Тридцать раз перечитай соглашение. Столько же раз обдумай, если есть чем. И только тогда, если вещица жизненно необходима, совершай обмен, – объяснил Оливье.
– Угу, – сказал я, вертясь из стороны в сторону.
За стеной разбегались ряды прилавков, заваленные всякой всячиной. За горами товаров почти терялся огромный особняк. Чего тут только не было! Пушистые таньшанские ковры со срамными рисунками. Зачарованные девицы тянули из них руки, хихикали и пытались ухватить за одежду. Я предательски покраснел, но под суровым взглядом Оксаны взял себя в руки и натянул непроницаемую маску скучающего покупателя. Следующий за коврами стол ломился от экзотических, настолько ярких и ароматных, фруктов, что у меня закружилась голова.
– Нам лучше подальше уйти от центрального ряда, – предложил молчаливый, сосредоточенный Мровкуб. – Здесь одни безделицы.
У него было такое серьёзное лицо, что я даже прыснул. Не за покупками пришёл, а на войну. Но бывшая защитница хмуро кивнула и ухватила меня за локоть.
– Посмотри на меня, – приказала она.
Я затряс головой, но всё же повернулся. Из её глаз брызнул свет, не яркий, но пронзительный. Я встрепенулся, подпрыгнул и замотал головой. С каждым взмахом подбородка, окружающие товары бледнели и тускнели. Я зажмурился, не в силах терпеть дикие скачки своего зрения. Почему всегда так неожиданно? Предупредить что ли нельзя? Так ведь и ослепнуть можно.
– Идём, – дернула за локоть Оксана. – Не забывай, мы тут по делу. Если останавливаться и принюхиваться к каждой палатке с барахлом, через полчаса тебя так одурманят, что скупишь весь рынок.
– Не собирался… – попытался протестовать я, уже понимая, что она права.
– Мороки это тебе не ярморочные зазывалы, – без тени улыбки, заметил хранитель. – Разденут до нитки, да ещё и шерсть состригут.
– Чтобы не купить ненужных, лишних вещей, всегда составляй список самого необходимого, – поведал Евлампий. – Магия продаж одна из самых мощных в тридцати мирах, ей почти невозможно противостоять. Чтобы не попасть в ловушку бессмысленных покупок, надо постоянно держать в голове образ того товара за которым пришел.
Я вздохнул. Желание весело побегать по рядам и накупить всякой всячины окончательно исчезло. Занудство голема, любого вернёт на землю. А уж когда все на одного, тут уж и под землю провалиться можно. Особенно, если архивариус добавит, что как говорили в далёкие времена жадные до покупок, но очень мудрые старики: «расточительные рынкоголики никогда не доживают до глубоких седин», а поскольку он хочет жить вечно, то больше никогда не будет ходить со мной за покупками. Я даже повернулся в его сторону, но Мровкуб нервно осматривался и шевелил пальцами, готовя какое-то зубодробительное колдовство. Так что я решительно выбросил все глупости из головы, и представил пять черных ошейников в рядок лежащих на столе. Стоило мне сосредоточиться на этой мысли, как из-за прилавка выскочил продавец. Маленький сморщенный гоблин, только не зеленокожий. Его лицо заросло черной кучерявой бородой, из которой торчал огромный изогнутый нос. Из-под кустистых бровей выглядывали тёмные глаза-бусины. А редкие волосы