его никто не поддержал, – объявил Генеральный директор на одном из собраний, обращаясь к молодому руководителю и старательно отводя взгляд.
– Так у меня еще не было открытого обсуждения ни с кем, – пытался спорить молодой руководитель.
– Но общественное мнение о вас и о вашем проекте уже сложилось, я не могу их игнорировать, – невозмутимо продолжал Генеральный директор. – Послушайте, о чем говорят в коридорах, о вашем проекте только негативные отзывы. Вы не видите, не чувствуете, что происходит у вас под носом? Не замечаете, какие вокруг настроения?
– Так как же это возможно? Пока я только обсуждал с некоторыми коллегами отдельные детали. Да и вы сами меня в этом поддержали. Помните?
– Я ничего вам не обещал, и я не понимаю, как можно реализовывать проект, у которого такая сомнительная репутация. Похоже, вы не можете профессионально выстроить вашу работу. У нас есть много сомнений и на ваш счет.
Вот так, судьбу молодого руководителя решило непонятное мне кем-то созданное общественное мнение. Его попросили покинуть Компанию Красоты в кратчайшие сроки. Разобраться в этой паутине мне было сложно, как и этому молодому руководителю.
Мои коллеги-руководители, тем временем, регулярно обращались ко мне с небольшими, как бы невзначай произнесенными, вопросами, с приглашениями поучаствовать в важных для них проектах.
Просьбы эти были неформальными, даже были не столько просьбами, сколько больше просто фразами, брошенными на бегу в коридоре. Или в виде пары коротких строк, отправленных мне по электронной почте, где просто спрашивалось мое мнение.
– Что вы думаете о нашем новом логистическом проекте, – как бы невзначай спрашивала меня коллега из Восточной Европы, остановив меня в коридоре. Это была пожилая женщина, небольшого роста с лицом, усыпанным веснушками. Она участвовала практически в каждом собрании руководителей, вне зависимости от темы. Ее истинную роль в управленческой паутине я тогда не могла понять, а она, как позже выяснилось, была одной из ключевых фигур и доверенным лицом нескольких акционеров. – Мы собираем голоса в поддержку этого проекта и ваше мнение очень важно, вы ведь такая опытная и дальновидная.
– Я бы его немного доработала, – отвечала я, вдохновленная очередным комплиментом и видимым доверием. – Здесь, мне кажется, пока плохо продуманы российские регионы, слишком сильный акцент на Европу – отвечала я, искренне надеясь, что помогу сделать проект лучше и эффективнее для нашего бизнеса.
– Может, вы все-таки еще подумаете и измените ваше мнение? Это– центральный проект на этот год, – продолжала уговаривать меня веснушчатая дама. – Не торопитесь!
Каждый здесь. в управленческом звене. интересовался каким-то конкретным проектом, и мне было всякий раз сложно понять, почему именно этим. Никакой видимой логической связи между их позицией в иерархии и интересующими их проектами я не видела. Вот и Генеральный директор постоянно интересовался нашей промо-компанией.
– А что по поводу новой промо-компании этой осенью? – cпрашивал он меня на очередном собрании – Вы видели варианты, предложенные агентствами? Вам, наверное, первый вариант понравился? Ведь так?
– Оба варианта неплохие, – отвечала я, насторожившись. Почему он не спросил меня заранее, а спрашивает здесь, при всех, – думала я про себя. Если нужно было согласовать общую позицию, мы могли бы сделать это заранее, но не сделали. Странно.
Я продолжала работать, не вступая ни в одну из неформальных коалиций. Но коалиции жили своей жизнью. И если я ими не интересовалась, это не означало, что эти коалиции не интересовались мной.
Внутри моей женской команды после того, как рабочие процессы наладились снова началось какое-то бурление. И здесь начинали складываться свои фракции.
Оксана, благодарная за то, что я дала ей возможность проявить себя на ее собственном проекте, решила как-то рассказать мне об этом. Дождавшись окончания рабочего дня, она постучалась ко мне в кабинет и предложила пообщаться за традиционным кофе. Желая меня предостеречь, Оксана рассказала, что у меня в команде образовались две группы, группа моих сторонников и группа моих противников.
Сторонники была рады, что у них появилось больше свободы и более сложные задачи, что взаимоотношения внутри команды стали яснее и прозрачнее. Противники опять собрались вокруг Ольги, которая не оставила надежд занять позиции лидера.
– Ничего страшного, – отвечала я Оксане, улыбаясь. Это – нормально. Обычное дело: всегда есть те, кто принимает перемены, и кто не принимает. Справимся!
Оксана скептически смотрела на меня. Она не работала руководителем, но она была взрослой и опытной и уже умела видеть многие грани этой сложной управленческой паутины.
Я действительно была уверена, что справлюсь. Я искренне не планировала резких сокращений и увольнений, у меня имелись идеи, как взбодрить свою женскую команду.
Однако, невидимые мне сети уже сплетались вокруг меня с разных сторон. Среди коллег-лидеров нашлись те, кто рассчитывал, что я войду в их коалицию, но не получили моей поддержки. Были и те, кто оказались в тени после самого факта моего появления в компании. Ольга, которая в отличии от меня, уже давно освоила «местные шахматы», как бы случайно оказывалась в нужное время и в нужном месте, чтобы поддержать те проекты, которыми интересовались другие руководители, не получившие поддержку от меня.
Сети сплетались все плотнее, и в один прекрасный день, не предвидя никаких потрясения я узнала, что мой контракт с Компанией Красоты прекращен.
– Вы должны покинуть свое рабочее место в течение трех часов и подписать договор о расторжении контракта, – сообщила мне с поникшей головой руководитель службы персонала.
– Так жестко? – удивилась я. Меня потряс даже не факт прекращения контракта. В конце концов, работая по найму мы всегда должны быть готовы к любому исходу. Но сама подача. – Три часа? Я что, совершила преступление? – повернулась я к моей визави, которая, казалось была расстроена тем, что именно ей пришлось сообщить мне эту новость и в такой форме.
– Простите меня, – говорила она, чуть не плача – Это решение – не в моей власти. Вы – лучший лидер, который был у нас на этой позиции за все время, по крайней мере, пока я здесь работаю. Мне, действительно, очень жаль. Но я должна передать вам это распоряжение
– Да, я всё понимаю, но три часа?
– Это из-за страха, чтобы вы не смогли ни с кем пообщаться или, например, написать прощальное письмо и сделать его общую рассылку по компании. У вас на самом деле много сторонников, больше, чем вы думаете. Столько людей возлагали на вас надежды. Многие верили, что теперь все будет легче, прозрачнее, без интриг. И я в их числе.
Она сделала небольшую паузу и продолжила.
– Если вы напишите сильное прощальное письмо, то люди могут заступиться за