полежу рядышком, — не видя сопротивления, неторопливо забрался к ней. — Погреюсь немного и потом, когда пойму, что засыпаю, пойду к себе. Угу?
В теплом коконе под одеялом обвил руками напряженное тело, легонько погладил плечи — давая понять, что всё будет целомудренно и я ни в коем случае не перешагну черту, которую Катя уже успела между нами нарисовать. Обманывал ее…
И очень скоро она расслабилась. Я остро почувствал этот момент — вот была точно каменной, а теперь сдалась, "растеклась" сбоку, даже, кажется, стала на пару градусов теплее.
Я долго ждал — в каком-то невероятном предчувствии понимая, что все равно заснуть сегодня уже не смогу. И когда понял, что дыхание ее выровнялось, решил, что пора, что засыпает или, вообще, спит уже! Проверяя, начал медленно поглаживать ее плечо, легонько массировал руку, надолго остановившись на тонких пальчиках, особенно на подушечках. И это было странно, но прикосновение к ним почему-то заставляло представлять, как эти пальчики касаются моей кожи, вспоминать об этом!
Я бы почувствовал ее напряжение, уловил ее страх, если бы он вдруг появился! Но его не было. И я осмелел. Блин, неудобно-то как! Вот бы развернуть ее на спину — больше простора для маневра было бы! Но проснется ведь! Под одеялом нащупал край ее майки и, наконец, приподняв его, погладил горячую кожу на боку. Меня самого ощутимо тряхнуло от этого… представилось, как сменяю пальцы губами… А рука уже ползла вверх, куда меня тянуло неудержимо. Жаль справа Катя грудью крепко прижимается к моему боку, очень жаль… Зато левая совершенно свободна! Хотелось накрыть ее рукой и сжать, почувствовать, как острый сосок упрется в середину ладони. Но я с нею все время делал не так, как хотел сам, поэтому и действовал сейчас от противного. Огладил кончиками пальцев вокруг, едва касаясь кожи, наслаждаясь удивительной мягкостью и упругостью ее и только потом, очень боясь реакции, все-таки прикоснулся к соску! Совсем немного сжал его двумя пальцами.
И, конечно, по Катиному сбившемуся дыханию понял, что не спит она, что притворяется, но и не убегает же, значит я на верном пути!
53 глава. Катя
— Клянусь, только руками и губами… Никак больше!
Дыхание Марка опалило ухо, жаркий шепот заставил сердце сбиться с ритма на мгновение, замереть, пропустив пару ударов, а потом с удвоенной силой забарабанить в груди. О чем он сейчас говорит? Что не сделает мне больно? Ведь руками и губами — это не может быть больно и неприятно? Или может? И зачем он это говорит? Предупреждает, чтобы я не боялась?
Но нет! Он усыплял мою бдительность! Он отвлекал для того, чтобы вдруг вывернуться, приподняться, одновременно одним ловким движением укладывая меня на спину ровно посередине кровати. Стараясь не паниковать, я пыталась отвлечься мыслью, что в соседней комнате в этой же самой квартире спит Инна, но это не успокаивало совершенно! Потому что сразу в голове появлялась картинка ее, стоящей на коленях перед Марком. И отчего-то эта картинка сейчас волновала меня!
Моя майка как-то быстро оказалась задраной вверх. И я толком ничего не успела понять, как обнаженной груди коснулся сначала показавшийся неожиданно прохладным воздух комнаты, а потом… губы Марка! И конечно, я испугалась, подсознательно, видимо, ожидая грубости и боли! И вцепилась обеими руками в его волосы, чтобы оторвать от себя, оттолкнуть! Но… вдруг поняла, что это не так, как я думала… что это — горячо, влажно, очень-очень нежно… и волосы у него мягкие, густые, и они так удивительно плотно наполняют мои ладони, так льнут к ним, словно живые, словно им тоже приятно меня касаться.
Не замечала, что уже не отталкиваю, а наоборот, зарываюсь, легко потягиваю за пряди, ласкаю его голову… И хоть я внимательно следила за всеми действиями Марка, стало неожиданностью, когда он выпустил изо рта сосок одной груди и вдруг приник во второму. И, видимо, решив, что я готова к другой, более активной ласке, не просто, взяв в рот, погладил языком вершинку, как делал до этого, а всосал, втянул моментально сжавшуюся плоть, чуть прижал ее зубами, заставляя меня балансировать на грани между страхом ожидания боли и… удовольствием…
В ушах глухо запульсировало и поэтому я не сразу поняла, что вот этот сдавленный писк произвела сама! Зато он, конечно, это понял. И над скомканной у моего горла майкой, над моими бесстыдно выставленными влажными на вершинках грудями, вдруг поднялось его лицо.
Я уже многое знала о Марке. Я уже почти научилась читать его эмоции, понимать, когда он шутит, когда серьезен. Сейчас у него был очень довольный вид! Словно у кота, вдоволь напившегося жирных сливок. И пока его лицо приближалось к моему, пока его глаза осматривали мои губы, я размышляла над тем, чему это он так радуется. Но когда его растянутые в улыбке губы накрыли мой рот, когда пошлый язык влажно обвел контур моих губ и, не встречая сопротивления, толкнулся внутрь, все мысли из головы исчезли… все мысли… все страхи… все воспоминания…
Только эти движения, только его потрясающий вкус, мятный, словно перед тем, как сюда, ко мне идти, он заглядывал в ванную и чистил зубы… И мне самой хотелось убедиться в том, что мне этот вкус не чудится, что Марк, действительно, так восхитительно пахнет. И я убедилась… Просто вытолкнула его язык, своим обвела его рот, повторяя его недавние действия, скользнула в глубину и, опьяненная поцелуем, совершенно не чувствовала поначалу, как он расплющивает своими бицепсами мою грудь, как рука его пытается найти кромку резинки на моих пижамных шортах.
Потом, когда осознала, когда поняла, что происходит, когда попыталась сбросить с себя, невольно коснулась бедром каменного члена, снова твердого, снова огромного, он отпустил губы, и, не позволяя мне запаниковать, зашептал, глядя в глаза:
— Помнишь, что говорил? Только поласкаю… Ничего больше. Не бойся меня. Ничего против воли… Не смогу против воли…
Я не хотела этого. И не понимала, почему ощущаю влагу между ног, когда свожу их, стремясь закрыться, не позволить ему! Не понимала, почему внизу живота все горит и тянет, почему мне хочется не плакать, нет! Почему мне хочется жалобно хныкать, зажмурив крепко-крепко глаза!
Изумленное "А-а-ах!" сорвалось с губ, когда настойчивые пальцы все-таки накрыли лобок, когда легко скользнули по предательской влаге, раздвигая лепестки плоти. И я еще осознавала, что в тот момент, когда палец Марка коснулся изнывающего клитора, все-таки чуть не сбросила его с кровати —