упоения успехами в работе. Зажим критики является тяжким злом. Тот, кто глушит критику, подменяет ее парадностью и восхвалением, не может находиться в рядах партии;
з) сообщать в руководящие партийные органы вплоть до Центрального Комитета партии о недостатках в работе, невзирая на лица. Член партии не имеет права скрывать неблагополучное положение дел, проходить мимо неправильных действий, наносящих ущерб интересам партии и государства. Тот, кто мешает члену партии выполнять эту обязанность, должен строго наказываться, как нарушитель воли партии;
и) быть правдивым и честным перед партией, не допускать сокрытия и искажения правды. Неправдивость коммуниста перед партией и обман партии являются тягчайшим злом и несовместимы с пребыванием в рядах партии;
к) соблюдать партийную и государственную тайну, проявлять политическую бдительность, памятуя, что бдительность коммунистов необходима на любом участке и во всякой обстановке. Разглашение партийной и государственной тайны является преступлением перед партией и несовместимо с пребыванием в ее рядах;
л) на любом посту, порученном партией, неуклонно проводить указания партии о правильном подборе кадров по их политическим и деловым качествам. Нарушение этих указаний, подбор работников по признакам приятельских отношений, личной преданности, землячества и родства несовместимо с пребыванием в партии.
4. Член партии имеет право:
а) участвовать в свободном и деловом обсуждении на партийных собраниях или в партийной печати вопросов партийной политики;
б) критиковать на партийных собраниях любого работника партии;
в) избирать и быть избранным в партийные органы;
г) требовать личного участия во всех случаях, когда выносится решение о его деятельности или поведении;
д) обращаться с любым вопросом и заявлением в любую партийную инстанцию вплоть до ЦК Коммунистической партии Советского Союза.»
Согласитесь, что это — Устав партии периода активной чистки своих рядов от чуждых ей элементов. Вот то самое, что было главным в измененном Уставе, а не переименование Политбюро в Президиум.
Но за пять месяцев от съезда и до смерти Иосифа Виссарионовича чистка так и не началась. Даже не чистка, вообще каких-либо заметных движений, которых можно было ожидать, не произошло.
И видя этот Устав, мы с вами может предполагать, что именно могло заставить ЦК пойти на октябрьском Пленуме в открытую атаку на Сталина и его команду, когда решались вопросы формирования Секретариата и Президиума. Страх загнанных в угол крыс. Если бы Сталину оставили Секретариат и Президиум, то он мог развернуть компанию чистки. И тогда члены ЦК, избранные на 19-м съезде, повторили бы судьбу своих коллег, избранных на 17-м съезде.
Я подозреваю, что захватив большинство в Секретариате и Президиуме за счет их расширения, ЦК заблокировал исходящие от Сталина и его команды инициативы по развертыванию критики на местах.
Помните, что почти во всех Постановлениях первых Пленумов ЦК после смерти вождя проходит красной нитью: враги рассчитывали на раскол, а мы демонстрируем единство?!
Не случайная оговорка…
* * *
Смерть Сталина позволила заговорщикам осуществить на первый взгляд незначительные передвижки во власти, но дававшие им неоспоримые преимущества перед большевиками. На совместном заседании ЦК, Совмина и Президиума ВС на ставшую вакантной должность Председателя правительства был выдвинут Г. М. Маленков, т. е. сделано ровно обратное тому, что предлагало Бюро Президиума ЦК при Сталине. Тогда предлагалось Маленкова освободить от работы в правительстве и поручить ему сосредоточиться на работе в Секретариате ЦК. И именно такое решение по Хрущеву было принято на этом Заседании.
Это было явным признаком произошедшего в партии переворота.
Еще пока только таким образом, но во главе партии становился ставленник «регионалов» Никита Сергеевич. А 14 марта на следующем Пленуме ЦК Георгий Максимилианович был выведен из Секретариата под соусом, что ему нужно плотнее заниматься правительством.
Почти сразу, 6 апреля, из Секретариата с помощью Берии убрали С. Д. Игнатьева, обвинив его в незаконных арестах врачей. И там из всех сталинцев остался только Шаталин против троицы Хрущев, Суслов, Поспелов.
В принципе, переворот был уже необратим. Дальше позиция большинства ЦК против сталинской команды только усиливалась и усиливалась. Я здесь опускаю вопрос о Берии, считаю, что достаточно подробно об этом написал в предыдущей книге. Только еще напомню, что к его ликвидации Хрущев не имел непосредственного отношения. Берию прикончил Маленков, Маленков и докладывал на Пленуме ЦК вопрос о нем. Заговор Берии, заговор уже внутри пришедшей к власти группировки, был невероятно опасен для страны. Если в его планах сдать ГДР есть хоть доля истины, то это вызвало бы крушение европейского социалистического блока уже в 50-е годы. Сгубила Лаврентия Павловича его самонадеянность, по степени самонадеянности и хамского отношения к людям он был копией своего дружка Микиты, только Микита никогда не шел против ЦК, а Берия решил секретарей республик подогнуть под себя, сам настроил ЦК против себя, чем и воспользовался Маленков. Плюс — засветился в несанкционированных тайных контактах с руководством Югославии, а это уже — государственная измена.
Перед заключительным заседанием сентябрьского 1953 года Пленума ЦК к Маленкову подошел Николай Булганин и предложил выступить с инициативой введения поста первого секретаря ЦК для Хрущева. На недоуменный вопрос Георгия Максимилиановича Булганин ответил, что в противном случае он сам с такой инициативой выступит. Маленков, думаю, понял, что готовилось под завершение Пленума окончательно разгромить сталинскую команду. Предполагалось что в ответ на неожиданное предложение по первому секретарю, они станут возмущаться и можно их обвинить в антипартийной позиции. Только трусость Булганина, которому поручена была роль детонатора, боявшегося и Хрущева, и сталинцев, оттянула развязку. Маленков сам предложил Хрущева в Первые секретари, интрига не состоялась.
Уже после этого Пленума было окончательно ясно — можно «сушить весла». Сталинцам можно было либо лечь под троцкистскую группировку, сохранив для себя какие-нибудь почетные посты и сопутствующие этому привилегии, либо даже уйти тихо на пенсии. Их именами прикрывались бы для маскировки сути произошедшего переворота, но взамен никто Ворошилова не оклеветал, как полководца, а Кагановича не обвинили в зверских