Я усмехнулся.
— Вот заноза. И как тебя, заноза, зовут?
— Я — Руди, — весело представился паренек, по-мужски протягивая мне руку.
Я серьезно пожал ему ладошку.
— Хорошо, Руди. Я — Даниил, это мой приятель Эрик. И раз уж ты такой общительный, расскажи нам — как здесь вообще все построено? Лекции, тренировки, что и когда.
— Нет никаких лекций и тренировок, — ответил мальчик. — Есть ваша комната, классы для занятий, две библиотеки и наставники, которые ответят только на тот вопрос, который будет правильно задан. И есть тестовая зона, откуда однажды можно вернуться начертателем, а можно и вообще не вернуться и стать естественной убылью. Все, — сообщил он, с искрящимся любопытством разглядывая мой прикид. — А ты правда палач? Это так круто!..
— Подожди, но ведь это — школа. Значит, должен вестись какой-то учебный процесс! — возразил Эрик.
— Это — не школа, а преддверие, — пояснил мальчик. — Учебный процесс в преддверии представляет собой... — он чуть прикрыл глаза, точно вспоминая чужую цитату — глубокое погружение каждого ученика в свой собственный внутренний мир и путь к внутреннему голосу, который откроет для него двери начертательного искусства.
Шумно выдохнув, он опять улыбнулся.
— Ну что, поняли?
Мы с Эриком опять переглянулись.
И невольно разразились ржакой, вспоминая глубокомысленные наставления Майки — про погружение в глубокий внутренний мир и поиск источника.
Прямо домом пахнуло, иначе не сказать.
Паренек озадаченно смотрел на нас — видимо, силился понять, что же такого смешного он только что сказал.
Однако же доверять россказням ребенка я не торопился. А значит, придется ждать целый час, а потом приступить с расспросами к взрослым ученикам.
Или же задать вопросы кое-кому другому, поважнее учеников и наставников. Прямые вопросы в лоб.
— И как долго занимает период преддверия? — осторожно спросил Эрик.
Мальчишка пожал плечами.
— У кого как. Вот наш командир здесь живет уже десять лет. А вот я, — он хитро прищурился. — ... я скорее всего к концу года все-таки справлюсь и открою эти проклятые двери. На зависть некоторым старым клоунам.
— Ясно. Спасибо, мы все поняли, — постарался я как можно необидней отмахнуться от дальнейших пояснений этого странного малого и двинулся к выходу из холла.
— Ты подумал о том же, о чем и я? — спросил меня Графыч, заторопившись следом.
— Думаю, нам пора навестить старика. Тем более я оставил там свою доску!
— Вообще-то не только доску, — хмыкнул мой приятель, вспоминая молчаливого парня в синий цветочек.
И тут на лестнице нас нагнал спешный окрик.
— Эй, погодите! Погодите минутку!..
Остановившись, мы обернулись.
Перед нами стоял парень лет двадцати пяти с темными волосами, собранными на затылке в маленький хвостик, и с очками на горбатом, явно некогда переломанном в нескольких местах, носу.
— В каких комнатах вас поселили?..
— А тебе зачем? — спросил я, смерив пристальным взглядом парня.
— В 327 или нет?..
— Я снова повторяю свой вопрос — тебе зачем?
— Затем, что это комната Алики Леи, моей звеньевой подопечной, и если новость, которую мне на хвосте сорока принесла, не обманывает, то это нарушение правил! — вспылил парень.
Я нахмурился.
— Слушай, меня действительно поселили в 327, но я понятия не имел, что там до сих пор кто-то живет. Правда, там остались кое-какие вещи по мелочи, будто кто-то в спешке собирался, но и только. Мне просто дали ключи — и все.
— Ее нет всего два дня, а они уже впустили в комнату нового жильца!.. — выпалил парень, и его кулаки непроизвольно сжались. — Сволочи...
— Слушай, что тут у вас происходит?.. — спросил я чуть тише, приблизившись к парню. — И что значит «ее нет всего два дня»?..
Парень шумно выдохнул, отвел взгляд.
— Чтобы выйти из предвариловки нужно создать три успешных начертания. Алика создала два. Два начертания всего за три месяца пребывания здесь! А потом придумала третье и ушла тестировать в зону, и пока не вернулась. Но по правилам ученика ожидают три дня, прежде чем объявить о его убыли!..
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Погоди, я не понял — тут реально допускают физическую гибель учеников? — у меня брови поползли на лоб.
А я-то думал, что это мальчишка чего-то понапридумывал!
— Начертания — вещь опасная, — пояснил парень. — Всякое может случиться.
— Тебя как зовут?
— Арий. Но это неважно, — проборомотал парень себе под нос. — Ты это... Извини. Ты не при чем. Просто это несправедливо!
Он развернулся и пошел прочь.
— Согласен, — проговорил я, глядя ему вслед. — Пойдем-ка навестим нашего великого учителя, Графыч. Что-то тут бред какой-то происходит.
И мы решительным шагом отправились к святилищу. Поднялись, куда надо, повернули, и...
Уперлись в сплошную белую стену.
Прохода не было.
Тихо выругавшись, я провел руками по стене — нет, это вовсе не иллюзия, прохода в святилище нет!..
— Что вы здесь делаете? — окликнул нас металлических окрик.
Обернувшись, мы увидели одного из наставников. Тот смотрел на нас с таким выражением лица, будто собирался откусить нам головы.
— Помолиться решили, — не спасовал я. — Как нам попасть в святилище великого Эреба?
— Да кто вы такие, чтобы сподобиться чести попасть в святилище мудрейшего?! — гаркнул на нас наставник. — А? Ну-ка пшли прочь отсюда!..
Нет, я был готов сносить такие наезды от Януса — ну просто потому, что с ним все было по-другому, и даже когда он орал как не в себя, наш магистр по-прежнему оставался нашим магистром и я всегда знал, что за любого из нас он кому угодно шею свернет.
И, пожалуй, где-то на подсознательном уровне мне в принципе было бы неудивительно услышать какую-то резкую отповедь из уст самого Эреба.
Но от какого-то прихлебателя в мешке вместо одежды? Увольте!
Я развернулся к наставнику.
— А ты сам-то кто? — угрожающе спросил я. — Никто из вас не представился, имен не назвал, ни обязанностей, ни правил не обозначил. И судя по твоему поведению, грубить друг другу в стенах школы не запрещено?
— Неверный вопрос, новичок! — прошипел на меня наставник. — Ответа не будет! Пошли отсюда!
— Даня... — начал было Эрик, тронув меня за рукав.
Но я уже закусил удила, так просто не остановишь!
— Я попробую перефразировать, — сказал я, двинувшись навстречу наставнику. — Если я опущу свой кулак тебе на лицо — это будет нарушением правил?..
Мужик в балахоне скривился. И в то же мгновение у меня под ногами полыхнуло начертание, похожее на круглую печать.
И мои ноги прилипли к полу. Руки застыли, как если бы их залили в бетон.
— Можешь попытаться, конечно, — прошипел наставник. — Но вряд ли у тебя что-нибудь получится. Вообще, когда-нибудь. Минус три очка за нарушение дисциплины звену Пятерых. А теперь — прочь отсюда!
Меня отшвырнуло от стены так, будто я встал на катапульту. Мое тело взмыло вверх и слетело вниз через один лестничный пролет и врезалось в стену.
Бац!
Стиснув челюсти, я сдержал крик. Перед приземлением я успел сориентироваться и плеснуть немного энергии в тело, и это заметно смягчило приземление. Ну, по крайней мере по сравнению с тем, каким оно вообще могло бы быть.
Эрик бросился за мной следом.
— Ты как? Цел? — он попытался поставить меня на ноги, но как я ни старался, не мог совладать с правым коленом.
И почти шепотом проговорил мне на ухо.
— Поосторожней тут надо, судя по всему, школа вся покрыта скрытыми начертаниями и ловушками...
— Давай доберемся ко мне в комнату, там и поговорим обо всем, — негромко сказал я, наконец-то справившись со своими конечностями.
— Хорошо.
И мы побрели в мою новую берлогу, в то время как по всем коридорам начал стелиться запах свежих булочек и чего-то еще сладкого и горячего.
— Интересно, где они завтракают, — вслух подумал Эрик.
— Да мне плевать, — процедил я сквозь зубы, хромая. — Меня больше интересует, где у этой школы выход! По-моему, мы куда-то не туда попали, дружище. Больше на какую-то тюрьму похоже.