берёт его на операции.
А вот жизни ему ещё учиться и учиться.
— Это ты меня послушай, Витя. Какая разница, что у меня с баронессой? Важно, что у тебя с ней. А у тебя с ней — ничего.
Круглое лицо Захарова вытянулось.
— А если у тебя с ней ничего — значит, у неё непременно будет с кем-то. Понял? И разговорами со мной ты ничего не изменишь. Решай свои сердечные проблемы сам.
Захаров вскочил с кровати. Тёмно-вишнёвая капля выкатилась из его ноздри, покатилась по полным губам.
— Отстань от неё! — крикнул он. — Ты — бродяга! Никто!
— Сядь, — сказал я ему. — И успокойся. Заляпаешь пол кровью — сам будешь отмывать.
Захаров тыльной стороной ладони размазал кровь по щеке. Молча повернулся и пошёл к двери.
— Вызови такси заранее, — посоветовал я ему. — И подожди во дворе. Тебя никто не гонит.
И пошёл за ним, чтобы открыть ворота.
На улице Захаров послушал моего совета и умылся из бочки. Кровотечение у него почти прекратилось, но ссадина ярко алела на бледной коже скулы. Я видел, как Захаров морщится.
Машина подъехала минут через десять. Всё это время Захаров молчал, глядя, куда угодно, только не на меня.
Я тоже помалкивал. На кой хрен что-то советовать человеку, который всё равно не станет слушать?
Кроме того, сейчас меня интересовал не Захаров.
Я присел на штабель сухих сосновых досок, который лежал возле крыльца. Штабель был заботливо укрыт от дождя выгоревшим на солнце брезентом.
Захаров стоял возле ворот.
Сенька вышел из дома. Хотел что-то спросить, но промолчал, уловив напряжение, и присел рядом со мной.
Когда подъехало такси, я открыл ворота. Захаров, не глядя на меня, сел на заднее сиденье и хлопнул дверцей. Машина тронулась.
Я окинул взглядом пустую улицу и сказал вслед такси:
— Пожалуйста, Витя!
Вернулся во двор, вдавил кнопку и посмотрел, как створка медленно ползёт на своё место.
Затем повернулся к Сеньке и спросил:
— Сёма, сколько денег ты должен Тощему Лёве? И кто это, вообще, такой?
Сенька испуганно вскинул на меня глаза.
— С чего ты взял? Никому я не должен.
Я сел рядом с ним и принялся загибать пальцы.
— Ты боишься выходить на улицу. У тебя под глазом синяк. Парни Тощего Лёвы караулят у ворот фермы. Они избили Захарова, потому что он рыжий. Как и ты.
— Ерунда, — неуверенно сказал Сенька.
Я вздохнул.
— Ну, хорошо. Не хочешь говорить — не надо. Но ты сейчас не только себя подставляешь, а всех, кто живёт на ферме.
* * *
Мастер Казимир, неразборчиво бурча что-то себе под нос, возился с микроскопом. Он изучал образец огуречного листа, пытаясь понять — какие изменения произошли в нём под воздействием матрицы неведомого мага.
В углу тихо фыркал увлажнитель воздуха.
Под лампами дневного света тянулись к потолку растения из теплиц графа Стоцкого. Огурцы, сладкий перец, помидоры, картошка.
Самые обычные овощи, которые можно найти на любом рынке.
Только одно отличие.
На все эти растения воздействовал один и тот же неизвестный маг.
Возле закрытой двери лаборатории неподвижно застыл охранник. Он был похож на статую, которую зачем-то одели в дорогой тёмный костюм.
Охранник не обращал никакого внимания на Казимира. Его единственной задачей было следить, чтобы никто не вошёл в лабораторию.
Второй охранник стоял за дверью снаружи.
След воздействия магической матрицы уникальностью напоминал отпечатки пальцев. Мастер Казимир давно изучил его во всех деталях.
Но как найти того, кто оставил этот след?
Даже с отпечатками пальцев не всё так просто. Хорошо, когда у тебя есть подозреваемый. Ты берёшь у него отпечатки и сличаешь их с теми, которые остались на месте преступления.
А если подозреваемого нет?
Вот и со следами магического воздействия абсолютно та же история.
Не заставишь же всех магов Империи колдовать, чтобы определить — кто именно из них воздействовал на образец.
Мастер Казимир сердито дёрнул себя за бороду.
Была и ещё одна проблема.
Мастер не понимал природу воздействия.
Как опытный травник, он мог изменить свойства растения при помощи магии. Но наложить свою матрицу так, чтобы растение потом оказало магическое влияние на человека?
К чёрту, да как такое возможно?
Да, мастер Казимир зарабатывал на жизнь тем, что выращивал магическую еду. Но это совсем другое дело. Он просто улучшал свойства растений при помощи магии. То, что эта еда может усиливать матрицы других людей — наукой не доказано. Как не доказано и обратное.
По сути, мастер Казимир делал деньги на привычном суеверии. Но покупатели были довольны, а это главное.
Казимир резко поднялся со стула.
— Мне нужно немедленно видеть доктора Лунина, — сказал он охраннику.
Охранник достал из кармана рацию.
— Мастер Казимир к доктору Лунину, — сказал он. — Мы выходим.
— Принято, — ответила рация.
Щёлкнул замок.
Охранник открыл дверь и придержал её, пропуская мастера. Не отставая ни на шаг, он провёл Казимира по подвальному коридору к другой двери. Рядом с ней тоже стоял охранник.
— Проходите, — сказал он и посторонился.
Казимир вошёл в лабораторию, которую выделили доктору Лунину.
Здесь не было цветущих растений. В холодном помещении, которое заливал ослепительно-яркий белый свет, рядами стояли металлические столы.
На столах лежали тела, укрытые простынями.
Охрана графа Стоцкого и персонал его лаборатории.
Посреди помещения, на большом столе лежало то, что осталось от самого графа. Из-под простыни торчала хитиновая конечность, усеянная шипами.
Чёртов морг!
Мастер Казимир тоскливо поёжился.
Доктор Лунин склонился над одним из столов. Белый халат Александра Михайловича покрывали свежие бурые пятна.
Увидев Казимира, он выпрямился и поспешно накинул простыню на мёртвое тело.
— Мастер, вы ко мне? Зачем? Надо было сказать охранникам, чтобы я зашёл к вам в лабораторию. У вас гораздо уютнее.
— Я ненадолго, — проглотив застрявший в горле комок, ответил Казимир.
— Слушаю вас, мастер!
— Могу я взглянуть на тело этого мага, Роберта?
— Конечно, — кивнул Лунин. — Вам удалось что-то выяснить?
— Не очень многое, — сердито сказал Казимир. — Но кое-что надо проверить.
— У него нет головы, — предупредил Лунин, подводя Казимира к одному из столов. — Сможете выдержать?
— К чёрту голову, — буркнул Казимир. — Мне достаточно руки.
Доктор приподнял край простыни. Казимир увидел бледную, абсолютно бескровную руку. Дотронулся до неё — рука была ледяной.
Перебарывая тошноту, мастер закрыл глаза и постарался сосредоточиться.
— Ну, что? — с любопытством спросил Лунин.
Казимир покачал головой.
— Это не его рук дело. Над растениями поработал кто-то другой.
Глава 25
— Ерунда это всё, — возмутился Сенька — Я вообще не знаю никакого Лёву.
Это была откровенная ложь.
Я вздохнул. Ещё один тугодум на мою голову!
— Сёма, — терпеливо объяснил я. — У тебя конфликт с местным криминалом. И его надо решать. Ты же не будешь бегать от них вечно?
По печальному выражению Сенькиной физиономии я понял, что именно на такой выход он и рассчитывал.
— В одиночку у тебя не выходит, значит, нужна помощь. Но только дурак станет вмешиваться, не зная всей ситуации, понимаешь? Хочешь и дальше выпутываться сам?
Сенька пожевал нижнюю губу и решился.
— Просто мы с Лёвой поспорили. Я сказал, что через полгода работы у мастера Казимира смогу вырастить золотой корень.
— Полгода прошли, а ты не смог. Так?
— Почти год.
— А зачем ты вообще спорил?
— Лёва меня на слабо взял. Я думал — буду работать у мастера, разовью магическую матрицу и сам стану травником.
— Спорили на деньги?
— Нет! Просто я сказал, что смогу вырастить золотой корень, Лёва его толкнёт, а деньги поделим. А теперь Лёва говорит, что я его кинул, и деньги требует.
— Много?
Сенька шмыгнул носом.
— Тысячу. Или килограмм золотого корня.
Ни хрена себе!
— В общих чертах мне всё ясно. Ну, и что ты собираешься делать?
Сенька уставился на меня умоляющим взглядом.
— Костя! У тебя же матрица сильная. Можешь помочь?
Как, интересно? Прибить Лёву? Так он, вроде, не оборотень. Хотя, судя по Сенькиному рассказу — тварь порядочная.
— Золотой корень — это лекарственное растение, — объяснил Сенька. — Мастер его выращивает на продажу.
— Тогда в чём проблема? — удивился я. — Ты не мог за год потихоньку от мастера килограмм травы собрать? И зачем он Лёве, если свободно продаётся?
— Ты не понял! — заторопился Сенька. — Там всё зависит от магического воздействия. Мастер усиливает лечебные свойства золотого корня. А можно