— И дружина Фюрката, я думаю, не исключение из этого древнего правила.
— Милостью Одина! — к удовольствию Вестмунда хрипло откликнулся грам.
— Знаешь ли ты, что говорят у лагерных костров, Ловунд? Точнее, что именно говорят воины о детях Брагги?
Ловунд помедлил, рассчитывая, какой именно ответ будет по нраву конунгу. Самому ему скальды были совершенно безразличны, хотя он невольно побаивался их, как побаивался и мерзких финнских колдунов, пусть даже волшба скальдов исходила от рун, подаренных Одином людям.
Вестмунду же вовсе не было нужды в его ответе.
— Верно ли, что четвертая часть всего Фюрката принадлежит тем, кто осмеливается перечить решениям конунга?
От скальдов нужно избавиться, холодно думал Вес. Хотя они и блуждают сейчас в потемках, они не глупы. Рано или поздно они прозреют, если уже сейчас не догадались о многом. А теперь еще этот мальчишка… Он, разумеется, не был в самой погребальной ладье, и все равно он знает слишком многое. Зачем этот сумасшедший берсерк, отродье Локи, привез его в Фюкарт? Зачем?
— Нет, конунг, неверно. Если желаешь знать, спроси у своих дружин. Многие среди ратников ропщут, что им приходится тесниться, уступая места вновь прибывшим в твое войско, в то время как в домах скальдов вполне просторно. И прости мне, но я и сам не могу понять, почему каждый из скальдов живет в собственном доме, как будто он предводитель дружины.
«Вот как… Зависть! — усмехнулся про себя Вестмунд. — Недурное оружие».
— Не стоит так горячиться, — улыбнулся конунг. — Дома нужны им для раздумий и творения волшбы, но жилище нужно и ратникам тоже.
Ловунд вновь нахмурился.
— Сейчас дети Брагги нужны Фюркату, нужны для строительства новых драккаров, для починки кольчуг и щитов, — вкрадчиво уговаривал конунг.
— Сложить драпу умеют многие дружинники, — упрямо возразил грам.
— Верно, они и воспоют наши подвиги после битвы. Ты верно понял меня, друг мой, скальды нужны нам лишь до времени, а потом…
Поздним вечером, когда древесный дым очагов начал смешиваться с ночными тенями, скальды Фюрката собрались в круг — но не в доме Лысого Грима или Оттара и даже не в пределах лагеря, а на берегу залива.
— Так он знает об истинной цели твоей поездки? — начал Оттар Черный.
— Ты спрашиваешь меня? — откликнулся Хамарскальд. — Хоть я и не знаю, почему он испытывает такую ненависть к сыну Эгиля, я посоветовал Гриму держаться в тени. Да разве он сможет? — Бранр усмехнулся. — Правда, он куда-то запропал с того самого момента, как его не допустили выйти на хольмганг с Карри Рану.
— Я знаю, где он, — отмахнулся Эгиль. — В доме, который заняла подошедшая вчера дружина морского конунга. Мальчишку до времени спрятали там же. Слишком уж недобрым взглядом окинул его конунг.
— Однако обо всем этом стоит поразмыслить, — неожиданно проговорил Гранмар. — Скагги ведь был в том походе, когда Вес добыл сокровища, когда нашел этот странный жезл. И именно Скагги забрал с собой, уходя, Тровин. Должна же быть этому какая-то причина.
— Ты должен исцелить его память, Стринда, — обратился к целителю Лысый Грим. — Нам нужно знать хотя бы те крупицы, которые мог оставить по себе Молчальник.
— Возвращающего память заклинания не существует, — отозвался Амунди. Руны помогут лишь улучшить или восстановить пробелы, но то, что забыл воспитанник покинувшего нас брата, будто придавлено каменной плитой. Я мог бы попробовать дать ему один отвар, но…
— Продолжай, — подстегнул его Лысый Грим.
— Это опасно. — Амунди осторожно подбирал слова. — По составу трав отвар этот близок тому, что преподносят тем, кто готовится пройти при посвящении через девять пещер.
— Ты хочешь сказать, твой отвар, как и мед Одина, тоже способен будет пробудить дар к видениям?
— Возможно. И тогда он станет одним из нас. И все же… — Стринда замолк, остальные ждали.
— Каждого из нас долго готовили к тому, чтобы принять этот напиток, вновь начал целитель. — У нас такого времени нет. Это во-первых. Второе, что немало смущает меня, — целитель снова помедлил, — составляя отвар, я мог ошибиться, тогда мы ничего не добьемся. И третье, возможно, дара к рунам у него нет, тогда сын Лодина погибнет, а мы так и ничего не узнаем.
Воцарилось молчание, которое прервал Оттар Черный:
— Слова твои важны для нас, Стринда Травник. Но вопрос мой был обращен к Хорольву. Знает ли конунг, зачем ты отправлялся на север?
— Не стану утверждать ни того, ни обратного, — пророкотал низкий голос скальда Ульва. — Люди его, кажется, поверили, что я отправлялся покупать землю, и на корабле соглядатаев не было. Я же побывал в Бирке, Каупланде и Трондсе, оповещая наших людей.
— Значит, нам можно ожидать подкрепления, — пробормотал скальд Ньерда.
— Не стоит ждать, — жестко сказал Хорольв. — Вспомните известия из Аггерсборга, северным скальдам сейчас не до нас. Однако важнее другое, продолжал он, обводя взглядом Круг. — В Бирке я виделся с Йорном.
— Йорном Провидцем? — настороженно переспросил Baнланди.
— Тем самым. Он собрал скальдов со всего побережья Упланда и с ближних островов тоже, чтобы они выслушали меня и чтобы рассказать им о своих тревогах.
— Тревогах?
— Йорна тревожит многое. Он так же, как и мы, уверен в том, что нежданные и странные вещи, происходящие с нами, исходят от этого нового конунга Йотланда, и еще от одного человека. О нем нам известно и того меньше.
— Сон Веса, — задумчиво произнес йвар, а Гранмар спросил:
— Он имел в виду того, кто ведет на нас франкские армии с юга.
— Да. Йорн и островные скальды дальше от места основных событий и считают, что могут судить беспристрастно. И вот что он говорит. Год назад, когда у конунга вышел спор из-за земель на острове Фюн, скальды пытались примирить его с ярлом Кольбейном, склонили ярла к переговорам, и что же? Вестмунд оскорбил ярла, и завершилось все кровавой битвой. Два лета назад также битвой кончилась встреча Вестмунда с конунгом Гормом Старым. Вы помните, сколько ратников полегло тогда с обеих сторон? А ведь сражение можно было не только предотвратить, но даже и прекратить, когда оно уже началось. А спор с Косматым из-за того, кто будет ловить рыбу у Гаутланда? Мир принес бы конунгу больше славы, чем то морское сражение, которое он проиграл. Мир добыл бы ему славу и тогда, когда к Аггерсборгу подошли корабли Харфарга, и не было бы боя, где получил свою рану Эгиль.
— И что же думает Йорн? — как бы размышляя вслух, спросил Эгиль.
— Йорн называет йотландского конунга воплощением Одина-Бельверка, аса-висельника, предателя воинов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});