Живетьеву не убить и ящиком алхимических гранат».
«Целители высоких уровней волей-неволей прокачивают защиту, а целительская регенерация сейчас известна. То есть фактически целитель может зарастить почти любое повреждение. Разве что кроме отрубленной головы. Да и та прирастет, если ее приложить сразу».
Перспективы вырисовывались не очень. Да я уже принял разумом, что Живетьеву, а возможно и не только ее, придется уничтожить, потому что в противном случае она не задумываясь уничтожит всех, кто встанет на пути к власти. Или ей покажется, что встанет. А сколько было уже уничтожено и не только людей, а целых родов? Но способ очень уж неприятный предлагался, который к тому же не гарантировал нужного результата. Я представил, как Живетьева, ласково улыбаясь, прикладывает голову к телу, и ощутил рвотные позывы, что, с учетом приглашения дяди Володи, было совсем не к месту.
«Чем ее можно отрубить? Я про голову. Я же понимаю, что мое оружие не подойдет».
«Да, твоя тыкалка не сработает, — довольно ухмыльнулся Песец. — Нужно оружие из металла Изнанки, причем клинки должны быть привязанными и иметь дополнительные свойства — напитка огнем, например, прекрасно помогает отсечь с одного удара любую голову, самую защищенную».
«То есть мне надо качать магию Металла?»
«Разумеется. Плавка металла Изнанки — третий уровень, привязка — четвертый, а напитывание нужной магией — пятый».
Я прикинул: чтобы более-менее гармонично развивать стихийную магию (если сделать перекос в сторону Земли, от которой зависит Металл, я теряю часть заклинаний), мне потребуется год, не меньше, а еще недостающие модули — та же Земля у меня ограничивается тремя уровнями, а Металл — четырьмя. Но хуже всего дело обстоит с магией Огня — там всего первые два модуля, которые уже изучены. Получается, я катастрофически не успеваю.
«Тебе нужны союзники. Причем серьезные союзники. Пусть они даже не будут знать о твоем существовании, но станут выступать против Живетьевых».
«Это как?»
«К примеру, запиши ты сегодня разговор Живетьевых, его можно было отправить в императорскую СБ и Грекову», — пояснил Песец.
«Это упирается в отсутствие модулей по артефакторике».
«Искать надо, — согласился Песец. — В крайнем случае что-то могу дать и я, но у меня настолько фрагментарные знания, что лучше без этого обойтись. Все же нужна база».
В том магазинчике, где можно было оставить заявку на нужные «монетки», я это сделал, но результат пока был только по целительству. Хороший результат — полный набор, да еще и стазисные лари.
«Шелагин к тебе расположен, может выслушать и без доказательств».
«Выслушать — да, но поверит ли?»
«На него необязательно вываливать все сразу. Можно дозированно, и то, что там в состоянии проверить. Это касается и его жизни, так что скрывать столь важную инфу ты права не имеешь».
«Доступа у меня к нему все равно нет».
«Можно и Грекову сказать».
«Вот он точно не поверит».
«Поверит не поверит — дело десятое. Проверить обязан».
«А если проговорится тому же Живетьеву? Ему он точно верит больше, чем мне…»
На это Песцу ответить оказалось нечего, и он замолчал, ушел в себя. Или в меня? Во всяком случае я очень надеялся, что если он сейчас и занимается самокопанием, то это инвентаризация знаний по артефакторике, а не выкапывание моих потаенных желаний и секретов.
Тем временем дядья дошли до сожалений и раскаяний за то, что портят друг другу жизнь.
— И как мы до этого докатились, Олежка? — тяжело вздохнул дядя Володя.
— Как — не знаю, а вот про когда — могу ответить. Все началось с твоей женитьбе на Алке. Это было закатом рода Вьюгиных.
— Олег, не начинай, — возмутился дядя Володя, моментально выпадая из ностальгического настроя. — Столько, сколько сделала для рода Алла, никто из нас не сделал.
— И не поспоришь. Но только все ей сделанное — со знаком минус. Она — гробовщик Рода, — припечатал Олег и, возможно, что-то добавил бы еще, если бы не зазвонил его телефон.
— День добрый, Аристарх Петрович.… Конференция?… В Дальграде?… Звучит заманчиво, но я не уверен, что Шелагин даст разрешение… Без изображения проигрывателя только фотографии, полученные при проигрывании видео? Хм… Это может сработать. Но все равно нужно разрешение. Раскопки княжеские, артефакт и диски — их.… Если разрешение получите, я только за.… Илья? Думаю, на пару дней разрешение в академии можно взять… Да-да, подъеду непременно, всего хорошего, Аристарх Петрович.
Разговор с Лихолетовым его немного успокоил, поэтому, убрав телефон в карма,н брату он сказал:
— Вов, мы сейчас с тобой просто бессмысленно поругаемся, поэтому будет лучше, если мы с Ильей уйдем. Но совсем скоро у меня будет доказательство моим словам. Только прошу тебя вообще никому об этом не говори, а то мы с твоим племянником закончим как Соня.
— Олег, — поморщился дядя Володя, — прекрати видеть везде заговоры. Разумеется, я никому не скажу, но исключительно чтобы ты не выглядел глупо. Ты не прав по поводу Аллы. Одно ее унижение перед Живетьевой, чтобы Илье добавили ритуалом два круга, чего стоит.
Олег не удержался и начал хохотать. От души, вытирая выступившие на глазах слезы и сгибаясь пополам.
— Вов, как ты думаешь, почему Алка?..
Договорить он не успел: я пнул его по ноге, так, чтобы второй дядя не видел, потому что это был даже не намек, а почти прямое объяснение, а мы решили пока не вовлекать дядю Володю.
— Что ты хотел спросить, Олег? — нахмурился дядя Володя.
— Ладно, проехали, — остыл тот. — Потом, все потом. Мне нужно к Лихолетову.
— А Полигон? — удивился я.
— Сходи один, мне непринципиально. Вов, спасибо за все, пока.
Он поднялся из-за стола, я последовал его примеру и тоже попрощался с дядей Володей. До Полигона меня Олег отвез, да еще и поблагодарил по дороге, что я его вовремя остановил. Ну так, как заходит речь о тете Алле, он сразу выходит из себя и взрывается. А дядя Володя ее чуть ли не мученицей считает и это кого хочешь из себя выведет. Я помянул добрым словом Власова, научившего меня держать себя в руках, а то бы мы непременно выложили все дяде Володе именно сегодня.
Живетьева тем временем выехала в аэропорт, и я прекратил ее слушать: все равно при свидетелях она отыгрывает роль бабушки божьего одуванчика, а значит лишнего не скажет.
На Полигоне мы не резервировали сегодня комнату, потому что не знали, когда освободимся,