бы не причинили мне такой боли, никогда не отняли бы моего согласия, но это слишком рано, слишком свежо, и если бы у меня хватило смелости действительно сказать об этом, я знаю, что Маркус не посмел бы давить на меня прямо сейчас.
Его глаза сужаются, и на долю секунды я боюсь, что он читает мои мысли и пытается сложить кусочки воедино, но в тот момент, когда его глаза загораются, как рождественская елка, я тихо вздыхаю с облегчением.
— А как насчет того, — говорит он. — Если вместо того, чтобы я трахал тебя — ты трахнешь меня. Я могу просто лечь на спину и позволить тебе взять все под контроль, позволить тебе делать то, что ты хочешь. Это выгодно всем. Мои швы не разойдутся, ты сможешь взять все под свой контроль, делай со мной все, что захочешь, а парни получат охуенное шоу. — Он широко улыбается, делая паузу, как будто давая мне шанс все обдумать. — Почему я не подумал об этом раньше? Это же просто гениально. Мы должны были заниматься этим с самого начала, и эти семьдесят два часа пролетели бы незаметно.
Маркус качает головой, его улыбка гаснет.
— На самом деле, это немного удручает. Какая упущенная возможность.
Я усмехаюсь, и он поднимает брови, встречаясь с моим взглядом, но в его глазах все еще застыл вопрос.
— Ты спятил, если думаешь, что я собираюсь тебя трахнуть, но я определенно сделаю это в другой раз. Кроме того, камера в углу выглядит слишком подозрительно. Я бы поспорила на неделю оргазмов, что Мик все это время наблюдал за нами с членом в руке, ожидая, когда мы начнем трахаться.
— Не-а, — говорит Маркус, падая на задницу и опираясь на руки, не желая давить на меня дальше. Я сказала "нет", когда он спросил в первый раз, и если бы он всерьез пытался убедить меня, он бы поиграл со мной своим томным взглядом, перед которым, как он знает, я не могу устоять. Такой уж он джентльмен. — Мик не такой.
Смех вырывается из моего горла, и я поднимаю бровь.
— Откуда ты это знаешь? Ты вообще видел людей, с которыми тебе нравится общаться? Не думай, что я хоть на секунду забыла ту вечеринку, которую вы устроили в замке. Буквально все твои друзья либо серийные убийцы, либо находятся в списке самых разыскиваемых ФБР, либо отсидели в тюрьме за последние несколько лет. Что стоит добавить к этому списку несколько извращенцев? Или здесь есть место только для одного серийного убийцы-извращенца — Маркуса ДеАнджелиса?
Мои глаза сверкают, и он тут же подхватывает то, что я говорю.
— Если бы у тебя не было такой тугой маленькой попки, то мне не пришлось бы быть таким гребаным извращенцем рядом с тобой. Ты сама во всем виновата, Шейн Мариано.
— Черт, — говорю я, хлопая ресницами и изображая обожание. — Все это время вдали от тебя заставило меня забыть, каким милым ты можешь быть. Держу пари, ты говоришь это всем девушкам прямо перед тем, как перерезать им горло, чтобы посмотреть, как кровь пачкает их красивые белые платья.
Маркус усмехается, медленно покачивая головой, а его темные глаза искрятся весельем.
— Тебе лучше бы выкинуть эти грязные слова из своего хорошенького ротика, Шейн. Ты заводишь меня, и ты уже сказала мне "нет". Не обрекай меня на разочарование.
— Прости, — смеюсь я, похлопывая по месту рядом со мной и наблюдая, как он мгновенно придвигается ко мне, кладет руку мне на плечо и притягивает меня в безопасность своего теплого тела. Я расслабляюсь в его объятиях. Я сплю в их объятиях каждую ночь и остаюсь так близко к ним, как только возможно, просто чтобы иметь то тепло и ощущение дома, которое я получаю, когда нахожусь рядом с ними. Когда они обнимают меня, ничто не может причинить мне боль, даже плохие воспоминания, и за последние несколько дней я стала зависима от этого.
— Расскажи мне что-нибудь.
— Что, например?
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю… что-нибудь. Нам нужно убить час. Расскажи мне что-то, чего я не знаю.
Маркус ухмыляется и бросает взгляд через всю комнату на Леви, который только и делает, что сидит в другом конце бункера, занимаясь своими чертовыми делами.
— Я когда-нибудь рассказывал тебе о том, как застал Леви за дрочкой на Рональда Макдональда?
Что за хуйня на самом деле?
Леви вскидывает голову, а Роман стонет на своей кровати, слишком хорошо зная, как пройдет следующий час.
— Я не делал этого, — требует Леви, его глаза расширяются, когда он смотрит на меня, качая головой. — Клянусь, детка. У меня нет гребаного фетиша на клоунов. Я как раз переходил к цыпочке на другой странице. Не моя вина, что на следующей странице была реклама "Макдональдса" на весь лист.
Улыбка растягивает мои губы, когда я определяю свое развлечение на ближайший час.
— Правда? Ты уверен? Потому что, если тебе нужно, чтобы я надела рыжий парик и покрасила нос в красный цвет, я это сделаю, но я не буду натягивать на себя огромные клоунские ботинки.
Леви качает головой.
— Блядь, — выдыхает он, прислоняясь спиной к стене и свирепо глядя на Маркуса. — Тринадцать гребаных лет мы умудрялись не поднимать эту тему. Тринадцать лет, братан. Я думал, ты прикроешь мою спину.
Маркус смеется, его глаза мерцают от секрета, который, как он знает, похоронит его.
— Мило, что ты думаешь, что за тринадцать лет я не рассказал об этом каждому ублюдку, который попадался мне на пути.
Лицо Леви вытягивается, и на его резких красивых чертах появляется гримаса унижения.
— Клянусь, ублюдок, если бы ты сейчас не едва держался, я бы, блядь, разорвал тебя на куски.
Маркус подмигивает, поддразнивая брата.
— Это тоже мило.
Парни начинают перебрасываться оскорблениями, а я все глубже расслабляюсь рядом с Маркусом, впервые за неделю чувствуя себя по-настоящему умиротворенной. Их оскорбления идеальны, смертельны и порочны во всех нужных смыслах, и это заставляет меня задуматься, сколько долгих ночей они провели в этом огромном замке, занимаясь именно этим, заставляя себя проявлять творческий подход, чтобы оставаться на вершине игры.
Вскоре Роман встает, и я смотрю на большие часы.
8:59 вечера.
Он подходит ко мне, протягивая руку, и я жадно хватаюсь за нее, прежде чем он поднимает меня с пола.
— Ты готова? — спрашивает он, ведя меня к тяжелой металлической двери, в то время как Леви встает перед нами и медленно снимает замок с места.
Сделав глубокий вдох, я смотрю в обожающие глаза