— А это другая история, — вздохнул Марк.
— Вот ты скотина, Барсов! — воскликнул Мендель. — Балабол ты!
— Это всё равно рано или поздно вскроется, — кивнул Марк и плюхнулся на свой стул.
— Я тебе сесть разрешил? — крикнул Томин. — Договаривай.
— Ну тут лучше вам сесть, — начал улыбаться Барсов. — Особенно вам, Иван Гаврилович.
Так-так! Чтобы это могло быть? Кажется, есть кое-какие мысли, но… да такого не может просто быть! Я сам еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться от всей киношности возможной развязки.
— Гаврилыч, давай-ка мы лучше с тобой сядем, — положил руку на плечо комэске Томин.
— Товарищ командир, может нам всем выйти? — спросил Гнётов и командир утвердительно кивнул.
Не очень-то все хотели выйти из класса. Поэтому, каждый пытался прислушаться, о чем шепчутся внутри. Остались там четверо — Томин, Буянов, Барсов и горе-Мендель.
Не прошло и пяти минут, как дверь в класс открылась с такой силой, что слетела с петель. Буянов стал соответствовать своей фамилии.
— Сигарету, живо! — громко сказал он, и к нему тут же потянулось несколько рук с разными папиросами.
Собрав такую дань, комэска прикурил и вернулся в кабинет. Дверь уже отсутствовала на месте, так что всё выступление Ивана Гавриловича было на всеобщем обозрении.
— Ты труп. Когда вернёмся с Афгана, я тебя закопаю в своём дворе, — спокойно заявил в лицо Менделю комэска. — Зятёк, чтоб я сдох!
Буянов затушил сигарету прямо об свою ладонь и вышел из кабинета, быстрым шагом уходя на улицу. Когда я зашёл в кабинет, перед Менделем были разложены те самые письма, которые он читал с дрожащими руками.
В общем, я был прав в своих размышлениях. Мендель закрутил интрижку с Алёной Буяновой и та забеременела. Паша женатый человек, есть ребёнок, а тут такое! В общем, теперь он многодетный отец с двумя женами — старшей и младшей. Вот только пока они сами об этом не знают.
Деньги домой отправлять смысла не было. Афгани никому не нужны, а чеки могли пригодиться только при покупке в магазине «Березка». Так что в дукане Паша покупал дефицитный товар, вроде магнитофона «Шарп» и отправлял домой через транспортников из смешанного авиационного полка в Кабуле. Звонок туда командир сделал, спросил и те подтвердили, что передачки были.
В этот же день Буянов через сильных мира сего, а точнее через связистов, связался с домом. При разговоре бедного комэска чуть не схватил паралич, когда ему рассказали правду. Вот уже третий день он ночует в медпункте. Опустошает запасы самогона, произведённого Гусько при поддержке доктора Коли Немцова.
Во всей этой истории нужен был финал с предателем. Оказалось, что и Валера ни он, и ни Паша, и ни кто-то другой из нашего полка.
В день очередной постановки «всея Руси» все точки над «и» поставил разведчик Буханкин. Утечка была прямо со стороны Министра Обороны Афганистана Абдулы Кадыра. У главы этого ведомства, а он был ранее главкомом местных ВВС, была куча народу в ближайшем окружении, которые сливали информацию.
— Даже повар оказался человеком Ахмад Шаха Масуда, — рассказывал Буханкин перед началом постановки. — Перед началом операции афганцам были переданы эти частоты, но мы не думали, что они успеют ими воспользоваться.
— Оказались они очень быстрыми гонцами, верно? — поинтересовался с некоторой издёвкой Томин.
— Не моя работа выявлять таких шпионов. Я работаю в поле. И вам тоже не советую больше заниматься всякими расследованиями, — сказал командир отряда «Каскад».
Вечером весь лётный состав кучковался в классе в ожидании прибытия Хрекова. На завтра намечался первый день операции по захвату Кокари-Шаршари. Я смотрел по сторонам на лица своих товарищей и вспоминал, как недавно мы чуть друг друга не задушили, когда думали о предателе в нашем коллективе.
Во всей этой истории в проигрыше остался только Буянов. Ему теперь краснеть перед всем народом, что у него дочь родила от женатого человека. Возможно Мендель и сделает выбор в пользу Алёны, но вряд ли от этого комэске будет лучше. Сегодня, кстати, первый день, как Буянов вышел из плена тяжёлых изотопов спирта.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Гаврилыч, как самочувствие? — шепнул ему Гусько, сидящий с ним рядом.
— Вызывает сочувствие, — безрадостно ответил подполковник.
— Надо поспать тебе. И в модуле, а то завтра лететь, — напомнил Евгений Савельевич.
— На том свете… ик… расслаблюсь, — отрешённо сказал Буянов и повернулся назад ко мне. — Родин, как дела?
Неожиданный вопрос! Редко ко мне обращается так комэска. Может ответить ему в его стиле? Правда слова про «не родила» могут сыграть злую шутку.
— Всё хорошо, Иван Гаврилович.
— Оу, чуть не забыл тебе Родин сказать, — повернулся ко мне Гусько. — Завтра будь побритый, в чистой форме и наглаженный. Указание Хрекова, понял? — указал Буянов на меня пальцем.
— Так точно. А по какому случаю?
— Героя вручать тебе будут, — спокойно сказал Буянов.
Начал шутить комэска? Значит, выздоравливает, хоть подкол так себе вышел.
— Не наработал ещё на героя, товарищ подполковник, — улыбнулся я.
— Трезво оцениваешь свои поступки. Это хорошо. А вот Барсов однозначно бы поверил, — покачал головой Иван Гаврилович.
Видимо, генерал выполнил своё обещание. Досрочное присвоение воинского звания — почётное поощрение. Хоть мне и осталось до старлея совсем немного, но приятно.
Хреков прибыл через несколько минут в сопровождении Томина. Это уже стало традицией, что генерал прилетает к нам на вертолёте, управляя им самостоятельно. Одет Хреков сегодня соответственно — песочный комбинезон, разгрузка из брезента модели «лифчик» с несколькими запасными магазинами, на ногах лётные ботинки.
— Готовы к завтрашнему дню? — молодцевато спросил он, снимая с плеча автомат и укладывая его на стол рядом со шлемом.
В ответ не было громкого и одновременного «так точно», но некоторые попытались что-то сказать. Постановку задачи генерал начал с рассказа общего замысла.
— Дальняя авиация работает по тем целям, которые были и будут обнаружены в процессе разведки, — показывал он на карте горную местность на северо-западе Афганистана. — Лётчики «весёлых» прикрывают действия бомбёров вот в этих зонах дежурства.
Генерал указал на два больших круга на участке ирано-афганской границы. Сразу же довёл высоты работы наших бомбардировщиков, а также порядок наших действий в зоне дежурства.
— Ни при каких обстоятельствах не заходить в Иран. Строгий запрет руководства. Я даже так не могу повторить запрет, как его произнёс маршал Кутахов на планировании сегодня утром, — прошёлся вдоль доски генерал. — Есть вопросы по этому эпизоду?
— Андрей Константинович, а экипажи новых МиГов из Зары и Калаи-Мор будут нам помогать? — спросил Бажанян.
— Они не будут вам мешать, — улыбнулся генерал. — 29е сопровождают в район работы экипажи дальней авиации. Командование опасается, что их могут сбить, если они появятся в зонах дежурства. А терять новые самолёты никто не собирается. Удар по престижу, сами понимаете.
— Нас, значит, командованию не жалко? — спросил Томин.
— Вы для иранцев не представляете интерес, — ответил генерал и отошёл от стола глубоко вздохнув. — Надо признать, что время МиГ-21 прошло, — спокойно сказал Хреков, задумчиво уставившись в окно.
С минуту генерал молчал, высматривая что-то в окне. На стоянке как раз техники завершали какие-то работы с крылом самолёта.
— Когда-нибудь этот самолёт назовут легендой. Рождённым побеждать! О нём будут с теплотой вспоминать все лётчики, кто хоть раз сидел в его кабине, — мечтательным тоном продолжил генерал. — Но всё течёт и всё меняется. Ему уже тяжело соперничать с современными истребителями. Поэтому ни при каких обстоятельствах, не вступать в бой. Вы мне все нужны живыми, понял Алексеевич? — обратился генерал к Томину и тот утвердительно кивнул.
Как и обещал мне Гусько, утром первым делом Хреков провёл построение перед вылетами. Говорил много, не по делу, но эмоционально. Присутствовали представитель политотдела армии и знамённая группа из числа штабных писарей и адъютантов. Плац перед штабом пока ещё песчаный, но две стопки аэродромных плит ждут своего часа, чтобы быть уложенными.