России грозила война со Швецией и «Новгородским государством».
Государева свита росла по мере приближения царского поезда к столице. Михаил предписал думе прислать ему десять шатров. Для кого они предназначались? Для дворян из его окружения или для членов думы, когда те наконец выедут навстречу великому государю?
Приказным удалось отыскать парадный шатер суконный, «четвероугольный». Кроме того, Мстиславский подарил царю два своих шатра полотняных, «двоеверх». Глава думы был много богаче Михаила Романова и мог позволить себе такие подарки.
Нашлись еще шатер кизилбашский (персидский) «белой, круглой», «палатка вишнева» и несколько других шатров.
Первоначально Михаил адресовал свои грамоты московскому собору, обозначая по имени только высшего иерарха церкви. После 7 апреля в ответах собора царю вместо безымянного перечня чинов (боярам и прочим) начинает фигурировать глава думы «холоп твои Федорец Мстиславский». В его грамотах исчезает ссылка на митрополита.
После 13 апреля Романов пишет грамоты в Москву, адресованные Мстиславскому с товарищами.
Составляя очередную грамоту, писец Земского собора по привычке написал было: «…мы, холопи твои, Дмитрий Трубецкой да Дмитрий Пожарский», но тут же спохватился и вычеркнул имена земских вождей.
В переменах такого рода усматривают доказательство того, что Семибоярщина вскоре же вернула себе власть в царствующем городе. Но это едва ли так. Обращение царя к Мстиславскому подкрепило претензии боярского руководства, но сам царь еще не был коронован, а Мстиславский, помогавший полякам жечь Москву и проливший кровь земских ратников и москвичей, утратил всякий авторитет в народе. Пока Мстиславский добился лишь соблюдения этикета, а подлинная власть была у тех, кто мог опереться на войско.
Примечательно, что в апреле Михаил получил из Москвы два запроса, когда и где его встречать. Один запрос был сделан Федорцем Мстиславским, а другой отдельно Митькой Трубецким и Митькой Пожарским.
Окружение Михаила хорошо рассчитало свои действия. Если бы после наречения Михаил без промедления явился в столицу, он неизбежно стал бы игрушкой в руках земских вождей и казаков, на стороне которых была сила.
С большим запозданием 30 апреля Земский собор постановил выслать навстречу царю боярина князя Ивана Воротынского. Князь занимал в думе особое положение. Мстиславский с товарищами по требованию Гонсевского изгнали его из Семибоярщины. Но и в земский лагерь он не перешел.
Воротынского сопровождали боярин Василий Петрович Морозов, окольничий князь Данила Мезецкий, девятнадцать дворян и тридцать семь атаманов и казаков, а также десять конных стрельцов. Состав посольства давал некоторое представление о составе столичного гарнизона.
1 мая 1613 года послы прибыли в село Братошино и били челом старице Марфе и ее сыну, чтобы царь соизволил идти в столицу.
Внутри московского гарнизона соотношение сил стало постепенно меняться. Это позволило властям приступить к разработке жестких мер. 30 апреля митрополит и бояре получили царскую грамоту о пресечении воровства. На основании грамоты власти «заказ учинили крепкой, а атаманы и казаки меж себя говорили, что у одного атамана чрез день его станицы казаков смотреть дву атаманом, и которое воровство сыщут, и его, не потояв, тотчас про него скажут, и за воров в челобитчиках быти не хотят».
Царскую грамоту и боярский приговор огласили в Успенском соборе Кремля в присутствии казаков.
Ляпунов пытался бороться с непорядками и грабежом и погиб под казацкими саблями. В расправе с ним участвовало все войско — круг. То же самое войско находилось теперь в Кремле.
Михаил помнил о судьбе думного дворянина и действовал осторожно. Дума довела приговор о воровстве до сведения круга («атаманы и казаки меж себя говорили») и добилась его одобрения. Круг согласился с тем, чтобы к каждому атаману в станицу являлись через день два атамана из соседних станиц и устраивали смотр — проверку наличия станичников. Сыскав воров, сами же казаки должны были выдать их на расправу боярам.
Глашатаи объявили «в казачьих таборех», чтобы воровства и корчем «не было нигде». Объявление было подкреплено практическими мерами. Разрядный приказ расписал по улицам столицы «объезжих голов» — вооруженные патрули, которые должны были обеспечивать безопасность населения.
Почти два года казацкое войско осаждало столицу, добывая еду реквизициями, иначе говоря, грабежом. Надеяться на то, что борьбу с грабежами можно поручить самим же казакам, было опрометчиво. Покончить с грабежами можно было только силой, а сил у бояр было немного.
Московские власти поспешили донести государю, что его указ выполнен: голова Горихвостов с сотней стрельцов послан по коломенской дороге, а голова Протопопов — по троицкой. Оба донесли, что воров не видели. Посланцы предпочитали действовать неподалеку от столицы и столичных укреплений и, видимо, не искали столкновений с воровскими казаками. Власти откровенно оправдывали их: «которые воры, государь, и отъезжая от Москвы верст за тридцать и за сорок и за пятьдесят и болши, воруют и грабят и побивают, и на тех, государь, воров нам, холопем твоим, посылати посылок некого: дворян и детей боярских с нами…на Москве мало».
А между тем казацкие грабежи усиливались. В 1614 году Яков Делагарди доносил из Новгорода: «казаков слишком много в стране, и они самовольно разъезжают повсюду и стоят порознь тут и там, держа сторону то великого князя Московского, то Заруцкого, то сохраняя нейтралитет; всюду они грабят, жгут, убивают и творят такие жестокости с боярами, горожанами и крестьянами, женщинами и детьми, о каких никогда не слыхано и от язычников».
Дворяне, самое малочисленное сословие, понесли в годы гражданской войны чудовищные потери. Они гибли и нищали вместе с прочим народом. Опора трона становилась все более зыбкой. Казачество в годы Смуты разрослось и претерпело перерождение. Вольные казаки покидали таборы и возвращались в свои зимовья. Но все большее их число оставалось на царской службе, сохраняя привычки вольницы. Превращение казачества в служилое сословие произошло, однако, не в Смуту, а много позже.
В Москве было неспокойно. Власти старались все предусмотреть. Сохранился черновик грамоты с вопросами бояр, обращенными к царю: «кому из нас, бояр, навстречу к нему, государю, быти», когда и в котором месте «бояром встречати и полком; дворяном и детем боярским с бояры быть ли, и пешим атаманам, казаком и стрельцом», выйти ли «встречати государя за город и оружие с собою им имать ли?»
Дворяне должны были встретить царя «полком», то есть в конном строю, атаманы и казаки — в пешем. Вопрос об оружии выдавал страх бояр перед возможными беспорядками.
КОРОНАЦИЯ
2 мая царь Михаил прибыл наконец в столицу. Его встречали Священный собор «с крестами», дума, войска и население столицы. Церемонии недоставало размаха. За годы осады половина столичного населения