Читать интересную книгу Филантропия в Америке - Фридрих Фурман

Филантропия и социальные движения 60–70 годов

Появление бесприбыльного сектора с невиданным ранее числом организаций, поддерживаемых федеральным правительством через налоговые льготы, субсидии и гранты и одновременно имеющих право вести не противоречащую законодательству независимую деятельность, не являлось, как уже отмечалось, результатом заранее разработанной государственной стратегии. Это был скорее стихийный, постепенно развивающийся процесс.

С одной стороны, он стал следствием американской версии демократии с ее господством прав человека и гражданина, включая отмеченное А. Токвилем еще в начале 19 века неудержимое стремление создавать независимые ассоциации граждан. То есть всего того, что издавна укоренено в американском менталитете и в республиканской форме правления страной. С другой стороны, это был – если говорить о времени зарождения и бурного развития этого сектора (1945–1970) – часто непредвидимый, а для консерваторов и не всегда желанный результат, принятия федеральными властями различных, нередко несогласованных или противоречащих друг другу решений и правовых актов.

Эти меры стали необходимы, а часто и неизбежны, ибо были связаны, во-первых, с новой глобальной ролью США как лидера «свободного мира» в холодной войне с СССР, а во-вторых, с поддержанием внутренней стабильности, требовавшей от федерального правительства участия в состязании с СССР, включавшем не только гонку вооружений, но и социальных программ, постепенно превращавших Америку в «государство социального благополучия».

Вряд ли поэтому удивительно, что одним из наиболее известных результатов деятельности бесприбыльных организаций в тот период стало их активное участие в социальных движениях за права расовых и религиозных меньшинств, а также женщин. Вплоть до 1964 года финансируемые филантропическими фондами правозащитные организации независимого сектора безуспешно – из-за преобладания в Конгрессе делегатов южных штатов и консерваторов с севера – добивались отмены расовой сегрегации и полного распространения Билля о правах на афроамериканцев – прежде всего, на Юге. В консервативной защите расового неравенства слабым звеном оказался Верховный суд, в состав которого за время 20-летнего правления президента Рузвельта и демократической партии было проведено несколько либерально мыслящих судей. В результате их правовой активности Верховный суд принял ряд новаторских решений-прецедентов по гражданским правам, превративших их в конституционную проблему.

Эти прецеденты и были с помощью ряда коллективных исков (class actions) использованы бесприбыльными организациями в качестве мощного оружия, позволившего им стать влиятельными участниками политического процесса в стране. Пользуясь этим юридическим оружием, правозащитные организации третьего сектора организовали в 50—60-е годы мощное социальное движение за равенство в гражданских правах чернокожих американцев, женщин и других ущемленных в правах граждан.

В 1954 году Верховный суд в решении по групповому иску «Браун и другие против Совета по образованию г. Топека» (Brown at al. v. Board of Education of Topeka) признал противоречащим Конституции раздельное обучение чернокожих и белых школьников. Вслед за этим знаменитым правовым актом развернулось массовое движение за гражданские права как чернокожих американцев, так и других дискриминируемых меньшинств. В течении последующих 10 лет активность этого движения неуклонно нарастала. Она проявлялась в массовых акциях протеста, вплоть до подавляемых полицией и войсками городских бунтов, в многочисленных правовых баталиях в судах всех уровней, в острых дебатах в Конгрессе и Ассамблеях штатов и в прессе всех видов.

Эта массовая активность привела в 1964 году к трудному принятию Конгрессом (после 75-дневной обструкции оппозиции) знаменитого Закона о гражданских правах (Civil Rights Act of 1964). Борьба за его реальное претворение в жизнь продолжалась еще долго и вряд ли привела бы к успеху без давления организаций независимого сектора.

***

Историки отмечают, что логика и практика «конституциализации» расового неравенства, то есть использования аргумента его противоречия Конституции США, легли в основу всех последующих движений за равенство ущемленных в правах социальных групп. Таких как женщины, старики, инвалиды, в особенности психически неполноценные люди, геи и лесбиянки. Судебные процессы и политические акции, затеянные этими группами через базирующиеся в Вашингтоне и поддерживаемые филантропами бесприбыльные организации, неузнаваемо трансформировали социальную политику государства второй половины 20 века.

Результаты социального движения 60-х годов за гражданские права позволили успешно опротестовать не только дискриминационные акты штатов и муниципалитетов, но и практику частных организаций, дискриминирующих работников по полу, возрасту и религии. Публичные протесты и судебные иски против негуманного обращения с психически больными в штатских лечебницах и специальных школах привели к решениям судов о ликвидации многих из них или преобразованию их в масштабную отрасль по уходу за этими и другими больными в специальных домах. Коллективные судебные иски бесприбыльных организаций, ориентированных на защиту конституционных прав граждан, изменили общественное мнение и публичную политику, касающуюся таких социальных проблем как защита потребителей и окружающей среды, борьба с курением и пьянством за рулем, грубое обращение с детьми.

Эти и другие социально-ориентированные движения, набегающие волна за волной на открытое и плюралистическое американское общество, неизбежно выдвинули независимый сектор, включая филантропию, на передний край политической жизни страны, вызвав ответное сопротивление консерваторов111.

Третий сектор под прессом консерваторов

Усиление международной активности филантропических фондов в разгар «холодной войны» вызвало обвинение их в антиамериканской (и просоветской) деятельности со стороны консерваторов Конгресса во главе с ярым антикоммунистом сенатором Дж. Маккарти (Joseph Raymond McCarthy, 1908–1957). Вслед за этим Конгресс организовал ряд специальных расследований «прокоммунистических» фондов. Как можно предоставлять безналоговый статус, то есть финансировать за счет американских налогоплательщиков, гневно вопрошали консерваторы, организации, занимающиеся «подрывной деятельностью», такие, например, как пацифистский и либеральный Фонд Карнеги за международный мир?

Созданная в 1952 году Палатой представителей Комиссия под председательством конгрессмена-республиканца Криса Кокса (Cox Committee) поставила перед собой следующие вопросы. Занимаются ли они подобной деятельностью, используют ли свой безналоговый статус и полученные за его счет бюджетные ресурсы на декларируемые ими цели, соответствуют ли последние американским традициям и законам? В ответ лидеры крупнейших фондов (с активами более 10 млн. долл.) позаботились о привлечении для расследования беспристрастных профессионалов, а не одних лишь борцов с «красной угрозой», и выразили полную готовность сотрудничать, представив исчерпывающую информацию о своей деятельности, составлявшую у многих из них толстые тома.

В Палате представителей прошли продолжительные слушания, на которых свидетельствовали и выступали с проникновенными речами такие знаменитые представители одновременно и бизнеса, и филантропии, как Генри Форд младший, Джон Д. Рокфеллер III-й, Альфред Слоан и многие другие. В итоге большинство заведомых противников фондов вынуждено было признать беспочвенность их обвинений в «подрывной деятельности» и уклонении от целей, дающих фондам право на освобождение от налогов.

Вскоре за дело взялись сенаторы, недовольные подобным исходом дебатов конгрессменов. Они предприняли новую атаку на фонды, создав Комиссию сената под началом республиканца Б. Кэрролла Риса (Reece Committee, 1954), которая поставила целью всесторонне изучить как мотивы создания фондов, так и их влияние на общественную жизнь. Ее деятельность отразила консервативные взгляды политиков, привыкших к традиционной «благотворительности милосердия» и считавших подрывными или, по меньшей мере, подозрительными социальные функции новой филантропии как активного участника публичной жизни.

Комиссия пыталась выяснить механизм «ухода» фондов от налогов и сохранение «династического» – через наследников основателей фондов – контроля над ними. Ее членов интересовало влияние фондов на социальные науки, общественное мнение и политику в тех случаях, когда они используют финансовую и иную опеку научных исследований в университетах и мозговых центрах. Подозрение членов Комиссии Риса вызывала также возрастающая сила их бюрократии, усиление влияния на прессу и радио, а особенно роль фондов и их лидеров в поощрении «интернационалистской» (тогда значившей «просоветской») зарубежной политики и тем самым – «подрывной деятельности».