наитягчайшее преступление, совершенное в отношении детей. Юрий Александрович, выходите на трибуну и расскажите, как такое преступление было допущено, и как вы его раскрывали.
С гордым видом примостившись за трибуной, Ягелев начал свой доклад:
— Товарищ генерал, уважаемые члены коллегии, коллеги! Поскольку я куратор города Энска, мне пришлось взять бразды правления в свои руки, чтобы раскрыть эти тяжкие преступления. Я организовал там работу на высоком уровне, внедрил агентуру в криминогенную среду, подтянул и нацелил все службы для того, чтобы опасный преступник был быстрее нейтрализован. В результате этих мероприятий преступник был задержан в кратчайшие сроки, он признался в содеянном. Кроме того я проверяю его еще к убийствам пяти человек, в том числе трех девочек, трупы которых пока не обнаружены, но я уверен, что когда-то мы их найдем. Насчет того, почему стало возможным совершение таких тяжких преступлений в Энске. Местные милиционеры пустили дело на самотек, в криминальной милиции под руководством Смирного не было ни единой информации о преступнике, начальник уголовного розыска Овсянников самоустранился от дела. Эти бездействия местных милиционеров позволили опасному преступнику безнаказанно действовать на вверенной им территории в течение длительного времени. Товарищ генерал, доклад закончен.
— Молодец, Юрий Александрович! — похвалили генерал опера. — Объявляю вам благодарность и поручаю начальнику отдела кадров подготовить представление о присвоении вам звания «полковник милиции» сверх потолка. Такие сотрудники уголовного розыска, как Юрий Александрович, являются локомотивом нашего ведомства, и их надо смело награждать самыми высокими наградами. А сотрудников Энского РОВД, включая начальника отдела, наказать самым суровым образом.
Узнав об этом, Овсянников зашел к Смирному и предложил:
— Василич, пойдем пить водку. Надоело все это, пора подавать рапорт на пенсию.
Прошел год. За это время могилы девочек так и не были обнаружены, Барагозов полностью отказался от всех своих показаний и в следственном изоляторе ждал суда. Ягелев, получив звание «полковник милиции», охладел к делу и прекратил его оперативное сопровождение. Однажды Овсянников, будучи в столице, через оперов тюрьмы встретился с Барагозовым. Тот не стал с ним даже разговаривать, пригрозив жалобой в прокуратуру.
В сентябре девяносто восьмого состоялось закрытое судебное заседание в отношении Барагозова, поскольку, как гласит закон… «рассмотрение уголовных дел о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности и других преступлениях может привести к разглашению сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство».
Далее закон поясняет… «при слушании дела в закрытом заседании посторонние не вправе присутствовать в зале, где оно слушается, в процессе присутствуют только его участники: судья, секретарь судебного заседания и стороны: государственный обвинитель, потерпевший, его законный представитель, обвиняемый, его адвокат и законный представитель. Иные участники процесса: свидетели, эксперты и другие могут присутствовать в судебном заседании только на время их допроса».
Несмотря на это, народ толпился возле здания суда, взрываясь криками и проклятиями, когда конвой с подсудимым проходил мимо. Люди были готовы растерзать душегуба, поэтому начальник милиции бросил конвою дополнительные силы.
Барагозов обвинялся в убийстве двух девочек во время сбора грибов и в изнасиловании своей дочери. По другим его преступлениям следователь так и не смог закрепиться и найти существенные улики, поэтому он убрал эти эпизоды из дела, как недостаточно доказанные. По сути, убийца предстал перед судом только за те преступления, которые были доказаны по горячим следам сыщиками Энского РОВД, раскрытия которых самым наглым образом были присвоены Ягелевым.
Первым допросили дочь Барагозова, которая на голубом глазу под присягу поведала суду, что никакому изнасилованию со стороны отца не подвергалась, а рассказала об этом из-за страха перед милиционерами. Очевидно, девушка в последний момент поняла, что теряет единственного родного человека и решила встать на его защиту, тем самым повторила роковую ошибку своей матери. Прокурор-гособвинитель, оторопев от такой неожиданности, задал вопрос:
— Вы же добровольно давали показания не только милиционерам, но и следователю прокуратуры. Вот вам всего пятнадцать лет, а вы давно уже живете половой жизнью, об этом в деле есть справка медицинского работника. С кем вы тогда вступали в половую связь?
— Да, я ранее вступала в половую связь с мужчиной, но это был не отец, а Нилов.
— А еще у вас были половые партнеры? — поинтересовался прокурор.
— Нет, Нилов мой единственный партнер.
Вскоре по требованию прокурора перед судом предстал Нилов, высокий парень двадцати двух лет. Прокурор спросил его:
— Вы подтверждаете, что вступали в половую связь с гражданкой Барагозовой Ксенией?
Парень, настороженно сверкнув глазами, ответил:
— Все произошло добровольно. Она меня пригласила к себе домой, и у нас это случилось непроизвольно.
— А когда это было?
— В начале лета.
— Вы знали, что она несовершеннолетняя?
— Нет, не знал, — резко мотнул головой Нилов. — Она же сформировавшаяся девушка, ей можно дать лет двадцать.
— Ксения говорит, что ты у нее первый мужчина. Это правда?
Парень усмехнулся, чуть не сорвавшись на смех:
— Это она так говорит? Она самая опытная из всех моих девушек.
— А сколько их у вас, девушек этих?
— Хватает.
— Значит, вы утверждаете, что в момент вступления в половую связь с вами, она не была девственницей?
Широко улыбнувшись, парень горделиво выпалил:
— Утверждаю, что она не была девочкой. Она была очень опытной женщиной, и мне даже неудобно рассказывать суду, какие чудеса она творила со мной.
— Достаточно, можете быть свободны, — поспешил указать ему судья, сконфузившись от откровений самодовольного повесы.
Следующим вызвали Ягелева. Судья попросил:
— Расскажите, как вы раскрывали преступление.
— О-оо, это секретные данные, и я не могу тут об этом рассказывать, — важно изрек опер. — Была проведена колоссальная работа, прежде чем мы вышли на след этого человека.
— Разрешите вопрос, — встал адвокат потерпевших. — Юрий Александрович, почему вы тут всех вводите в заблуждение? Преступления раскрыли местные оперативники под руководством начальника уголовного розыска Овсянникова, а вы только примазались к этому событию. И никаких секретных и колоссальных работ вы не проводили. Я сам родился в Энске и прекрасно знаю, кто чем дышит.
— Как это я не работал?! — опешил Ягелев. — Я целый месяц сидел в кабинете с Барагозовым!
— Вот именно «сидели» — иронично усмехнулся адвокат. — Что вы сделали за это время? Ничего. Мусолили уже раскрытое другими оперативниками дело, а неочевидные преступления так и остались неочевидными. Так что снимите свои погоны полковника, вы их не заслужили.
— Вы меня не оскорбляйте! — крикнул Ягелев, и судья остановил пререкания, ударив ладонью по столу:
— Все, хватит, адвокат садитесь, а Ягелев может быть свободен!
На следующий день, когда привели подсудимого, и он только присел на скамью, из зала встал седовласый мужчина и кинул в него