Читать интересную книгу Материя - Иэн Бэнкс

Фербин и Холс посмотрели вверх сквозь крышу на бескрайнюю черноту, усеянную крохотными огнями, пересеченную светлыми балками и трубками — сложной сетью спиралей, что обвивалась вокруг бесконечного на вид пространства и пронзала его.

Холс присвистнул.

— В прошлый раз я этого не заметил.

Лифт, ускоряясь, медленно двинулся вверх, в темноту. Вокруг них плыли огни. Вскоре у обоих началось головокружение, так что пришлось отвернуться. Они нашли сухое место на влажном полу и сели там, время от времени переговариваясь и часто поглядывая наверх. Так продолжалось около часа. Потом лифт начал замедляться и наконец остановился, затем, подергиваясь, стал протискиваться через ряд гигантских дверей (отходящих, откатывающихся, раздвигающихся во всех направлениях от центра) на следующий уровень колоссального цилиндра. Там он снова набрал скорость, бесшумно вонзаясь в освещенную впереди себя темноту и мерцающее переплетение труб.

Фербин с Холсом вытянули ноги. Принц подвигал раненым плечом — онемение еще не прошло. Холс спросил пятно экрана на стене, слышит ли оно его, и был вознагражден содержательной речью на причудливой разновидности сарлского. Только задав несколько вопросов, он понял, что это запись. Теперь они двигались в темноте по Третьему уровню. Никакой земли, только голь, только основа. И никакой воды, или атмосферы, или хотя бы внутренних звезд. Следующий уровень тоже был вакуумным, но уже со звездами, а еще там обитали баскеры — они, видимо, просто нежились в пространстве, поглощая солнечный свет на манер деревьев. Последний уровень перед поверхностью тоже был вакуумным и представлял собой ясли для семяпарусников — ни о яслях, ни о семяпарусниках Фербин с Холсом ничего не знали.

Наконец лифт замедлился в последний раз. Последние немногочисленные огни исчезли за бортом кабины. Толчки, хлопки, шипение сообщили об окончании пути, и дверь отъехала в сторону. Они двинулись по широкому, высокому, но очень простому коридору и вошли в круглую кабинку лифта в дальнем конце. Та двинулась еле-еле, сделала несколько остановок, поднялась и остановилась. Холс с принцем прошли по еще одному широкому и высокому коридору, выложенному чем-то вроде тонких плит из песчаника и освещенному изнутри. Они миновали целую анфиладу дверей, закрывавшихся сразу после прохода.

— Прямо-таки страсть к дверям, — заметил Холс.

Между двумя рядами дверей их ждал окт внутри сверкающей мембраны.

— Приветствую вас, — сказал он и протянул одну конечность, держа в ней издававший гудки маленький прибор, потом другую. — Премного просить документ. Распоряжением башнемастера башни Вау-йей Тагратарка.

Фербин выпрямился.

— Нам бы хотелось увидеть великого замерина.

— Документ, выданный окт, принадлежать окт. Подлежать сдаче по прибытии на поверхность.

— Так это поверхность? — спросил Фербин, оглядываясь. — Что-то не похоже.

— Поверхность! — воскликнул окт.

— Проводите нас к великому замерину, — Фербин похлопал себя по карману с бумагами. — И тогда вы получите ваши документы.

Окт, казалось, задумался.

— Следовать, — сказал он, резко повернувшись и направляясь к дверям впереди. Те сразу же начали открываться.

Они оказались в просторной комнате. На дальнем конце ее было большое эллиптическое окно, выходившее на обширные сады, широкие озера и далекие, скалистые, удивительно крутые горы. Живые существа, машины и странные создания, которые могли быть и теми и другими, двигались по бескрайней эспланаде. От этой мешанины красок и звуков голова шла кругом.

— Видеть? Поверхность, — сказал окт. Он повернулся к ним. — Документы. Просить покорно.

— Великий замерин, просим покорно вас, — сказал Фербин.

— Другие ждать. Они, как и вы, искать случая встречать великий замерин. Или тот, кто есть уполномочен вместо него. Дополнительно, объяснительно. Великий замерин отсутствовать. Уехать. Далеко. Документы.

— Что значит «уехать»? — переспросил Фербин.

— Что значит «другие ждать»? — переспросил Холс, оглядываясь и невольно хватаясь за рукоять кинжала.

13. «НЕ ПЫТАЙСЯ ДЕЛАТЬ ЭТО ДОМА»

Джан Серий Анаплиан готовилась, заново знакомясь с Сурсаменом и пустотелами и изучая различные вовлеченные виды. У мортанвельдов она обнаружила хороший образ: «Когда на мелководье мы смотрим вверх и видим солнце, кажется, что оно светит только нам, его мягкие лучи тянутся к нам, как обнимающие руки (“щупальца” — было указано в переводе), прямые и искренние в своей звездной силе, все они перемещаются и пульсируют одновременно с движением каждой поверхностной волны, всегда фокусируясь на наблюдателе, и самые легковерные считают, будто лишь им уделяется такое внимание, лишь они удостаиваются его. Но и любой другой индивидуум в любом месте, имея возможность видеть солнце, будет ощущать то же самое и может так же легко проникнуться убеждением, что великолепное солнце светит для него одного».

Анаплиан летела на корабле средней дальности «Не пытайся делать это дома» и сейчас играла в батаос с одним из офицеров. Дозорный корабль класса «Нарушитель» и бывший наступательный корабль общего типа «Восемь выстрелов подряд» днем ранее встретился с кораблем средней дальности класса «Степь» и отправился к не ведомой никому цели. Пока что ни слова не было сказано о ножевой ракете с мозгами автономника, спрятанной в багаже Анаплиан. У нее было подготовлено несколько объяснений, но она предпочитала верить в самое простое и благодушное: никто не заметил.

Но возможно, партия в батаос была лишь предлогом, чтобы заговорить о ракете. Хумли Гасартравхара, член правления корабля и дежурный офицер по связи с пассажирами, подружился с Анаплиан за завтраком и предложил сыграть партию. Они договорились играть без всякой помощи, доверяя друг другу: не искать постороннего совета посредством имплантов или других способов, не секретировать никаких наркотиков.

Найдя три пенька на лужайке в тропелевой рощице, близ небольшого ручейка в парке верхнего уровня, они расположились там. На дальней стороне полянки лежал черноспинный борм, похожий на выброшенные часы с ногами: он терпеливо передвигался следом за солнечными пятнами, по мере того как корабельное солнце медленно совершало свой круг. Борм похрапывал. Впереди кричали и визжали дети в лётном оснащении или подвешенные под воздушными шарами. Анаплиан почувствовала что-то у себя на голове, погладила рукой темные волосы, потом приставила ко лбу козырек ладони и подняла глаза, чтобы видеть летающих детей.

— Они на нас не мочатся? — спросила она.

Хумли Гасартравхара тоже метнул взгляд вверх.

— Водяные пистолеты, — сказал он и снова вернулся к игре — партию он проигрывал.

Это был пожилой с виду человек, в основном гуманоидного типа, с длинными белыми волосами, заплетенными в аккуратную косичку. Лицо и обнаженный торс — дальше шли брюки с высокой талией, сшитые из зеленой ткани необычайно ядовитого цвета, — были покрыты тщательно выписанными и витиеватыми абстрактными татуировками. На темно-коричневой коже ярко сверкали желтовато-белые линии — словно солнечные прожилки в воде.

— Любопытный образ, — пробормотал Гасартравхара; Анаплиан рассказала ему о мортанвельдском представлении солнечного света, видного сквозь толщу воды. — Водная среда. — Он кивнул. — Они не похожи на нас, но мысли те же. И лежат на поверхности. — Он улыбнулся. — Что мы есть и не есть пуп Вселенной. Все мы склонны к солипсизму.

— Пожалуй, — согласилась Анаплиан.

— Вас интересуют мортанвельды?

Гасартравхара прищелкнул языком — батаосная доска указывала, что сделает ход за него, если он будет тянуть. Он сложил фигуру, передвинул ее, поставил снова. Та развернулась и заставила раскрыться несколько листьев на ближайших фигурах, чуть изменив соотношение сил. С другой стороны, подумала Анаплиан, таковы последствия каждого хода.

— Я лечу к ним, — сказала Джан Серий, уставившись на доску. — И потому решила провести маленькое расследование.

— Мортанвельды — не самые гостеприимные хозяева.

— У меня есть связи.

— Вы летите к самим мортанвельдам?

— Нет, на пустотел под их управлением. Сурсамен. Моя родина.

— Сурсамен? Пустотел? Правда?

— Правда. — Анаплиан сделала ход. Лепестки фигурки раскрылись, то же произошло с соседними фигурами.

— Гмм, — промычал ее соперник и стал изучать позицию, потом вздохнул. — Очаровательные места эти пустотелы.

— Да.

— Позвольте спросить, зачем вы летите туда?

— Смерть родственника.

— Примите мои соболезнования.

Анаплиан едва заметно улыбнулась.

* * *

Одно из самых ранних воспоминаний Анаплиан было связано с похоронами. Ей исполнилось всего два долгих года, может быть и меньше, когда погребали брата ее отца, герцога Вудьена. С ней были и другие дети; отправляясь на похороны, поминки и так далее, взрослые оставляли их на попечение нянек. Анаплиан играла в детской с Ренек Силб, лучшей своей подружкой, — они строили домики из ширм и подушек на ковре перед камином, который ревел и потрескивал за защитной решеткой из висячих цепей. Девочки искали подушку нужного размера — будущую дверь домика. Это был уже третий дом; два других сломали пинками мальчишки, неожиданно ворвавшись. Няньки должны были приглядывать за ними, но вместо этого пили сок в соседней комнате.