Читать интересную книгу Маска Ктулху - Август Дерлет

Но что я мог понять по первому отрывку, попавшему мне на глаза?

"Подз. Конт. шельф. Сев. край в Иннс., протяженностью вокруг прим. до Сингапура. Ориг. источник у Понапе? А. предполагает: Р. в Тихом вбл. Понапе; Э. считает: Р. у Иннс. Б-ство авторов предполагают большую глубину. Может ли Р. занимать Конт. шельф целиком от Иннс. до Синг.?"

Это было только начало. Со вторым отрывком дело обстояло не лучше:

"К., который ждет, видя сны, в Р., — это всё во всем и везде. Он в Р. у Иннс., и на Понапе, он среди о-вов и в глубинах. Как связаны Глубокие? Где Обад. и Сайрус впервые вступили в контакт? Понапе или меньший о-в? И как? На суше или в воде?"

Но в этой сокровищнице были не только дядины бумаги. Меня ждали и другие, еще более тревожные откровения. Например, письмо почтенного Джабеза Ловелла Филлипса неизвестному лицу, датированное более чем веком назад, в котором говорилось:

"Неким днем августа м-ца года 1797 Капитан Обадия Марш, сопровождаемый своим Старшим Помощником Сайрусом Олкеттом Филлипсом, заявил о том, что судно его, "Кори", затонуло вместе со всем экипажем на Маркизах. Капитан и Старший Помощник прибыли в Иннсмутскую Гавань на гребной шлюпке, но трудности путешествия отнюдь не сказались на них, несмотря на расстояние во многие тысячи миль, покрыть которое столь утлое суденышко было явно не в состоянии. После чего в Иннсмуте началась цепь происшествий, на влекших проклятие на все поселение в течение жизни всего лишь одного поколения: ибо Марши и Филлипсы породили странную расу, и порча пошла на эти семейства вслед за появлением в них женщин — как они вообще сюда попали? — сказавшихся женами Капитана и его Старшего Помощника; на Иннсмут выпущено было Адское Отродье, кое ни одному человеку не изничтожить, и против коего бессильны все воззвания, что я посылал Небесам.

Что там забавляется в водах у Иннсмута в поздние часы тьмы? Русалки, говорят некоторые. Фу, какая глупость! Как бы не так — "русалки"! Что же еще, как не проклятое отродье племени Маршей и Филлипсов…"

Здесь, странно потрясенный, я прекратил читать и обратился к дядиному дневнику — к его последней записи:

"Р. таков, как я думал. В следующий раз я увижу самого К. там, где Он лежит в глубинах, ожидая дня, дабы восстать вновь".

Но следующего раза для дяди Сильвана уже не было — только смерть. Перед этой записью были и другие — и много: ясно, что дядя писал о вещах, знать которых я не мог. Он писал о Ктулху, о Р'Лайхе, о Хастуре и Ллойгоре, о Шуб-Ниггурате и Йог-Сототе, о Плоскогорье Ленг, о "Сассекских Фрагментах" и "Некрономиконе", об Исходе Маршей и об Отвратительных Снежных Людях — но чаще всего он писал о Р'Лайхе и Великом Ктулху, обозначая их в бумагах "Р." и "К.", и о своем преданном поиске их. Ибо мой дядя, как становилось ясно из написанного его же рукой, искал эти места или этих существ — я едва мог отличить одно от другого из того, как он записывал свои мысли, поскольку его заметки и дневники не предназначались ни для чьих глаз, кроме его собственных, и понимал их один он, а я не мог их ни с чем соотнести.

Еще там была грубая карта, нарисованная чьей-то рукой еще прежде дяди Сильвана, ибо она была стара и сильно измята. Она зачаровала меня, хоть я и не понимал ее истинной ценности. Это была приблизительная карта мира, но не только мира, который я знал или изучал. Скорее, это был мир, существовавший лишь в воображении того, кто его рисовал. Например, глубоко в сердце Азии картограф разместил "Пл. Ленг", а над ним, около того, что должно быть Монголией, "Кадат, Холодную Пустыню", которая, к тому же, определялась так: "в пространственно-временном континууме; одновременно". В море вокруг островов Полинезии он нанес "Исход Маршей" — это место могло оказаться и разломом океанского ложа. Дьявольский Риф у Иннсмута тоже был обозначен, как и Понапе — их еще можно было узнать. Но большинство географических названий на этой сказочной карте были мне совершенно незнакомы.

Я спрятал то, что нашел, там, где был уверен, Ада Марш и не подумает искать, и хоть время и было поздним, вернулся в центральную комнату. Здесь я почти инстинктивно и безошибочно начат отбирать книги с полки, за которой были спрятаны документы, кое-что из того, что упоминалось в заметках дяди Сильвана: "Сассекские Фрагменты", "Пнакотикские Рукописи", "Cultes des Ghoules" графа д'Эрлетта, "Книга Эйбона", "Unaussprechlichen Kulten" фон Юнтца и множество других. Но, увы! — многие были написаны на латыни или греческом; на этих языках я читать не мог, хоть и продирался с трудом сквозь французский или немецкий. И все же на их страницах я нашел достаточно того, что наполнило меня изумлением и страхом, ужасом и странно волнующим возбуждением, будто я только что понял, что дядя Сильван завещал мне не только свой дом и имущество, но и свой поиск, и мудрость веков и эонов, прошедших еще до наступления времени человека.

Так я сидел и читал, пока утреннее солнце не вторглось в комнату, затмив собой свет ламп, которые я жег. Я читал о Великих Старых, которые были первыми во Вселенных, и о Старших Богах, которые сражались с взбунтовавшимися Древними и победили их — Великого Ктулху, обитателя вод; Хастура, воцарившегося на Озере Хали в Гиадах; Йог-Сотота, Всего-В-Одном и Одного-Во-Всем; Итакву, Путешественника Ветров; Ллойгора, Странника Звезд; Ктугху, живущего в огне; великого Азатота. Все они были побеждены и изгнаны во внешние пространства космоса, дабы не смог наступить тот день в отдаленном пока еще будущем, когда они смогут вновь восстать вместе со своими последователями и вновь покорить расы человечества и бросить вызов Старшим Богам. Я читал и об их приспешниках — о Глубоководных в морях и водах Земли, о Дхолах, об Отвратительных Снежных Людях Тибета и тайного Плоскогорья Ленг, о Шантаках, которые бежали из Кадата по мановению Путешественника Ветров — Вендиго, двоюродного брата Итаквы; об их соперничестве — они едины и все же вечно разделены. Я читал все это и много, много больше, будь оно все проклято: собрание газетных вырезок о необъяснимых событиях, которые дядя Сильван считал доказательствами истинности своей веры. На страницах тех книг было еще больше написано на том любопытном языке, слова которого я обнаружил вплетенными в украшения дядиного дома — "Фх'нглуи мглв'нафх Ктулху Р'Лайх вгах'нагл фхтагн", что было переведено более чем в одном описании как: "В своем доме в Р'Лайхе мертвый Ктулху лежит, видя сны…"

А поиском дяди Сильвана был, вне всякого сомнения, поиск ни чего иного, как Р'Лайха — подводного города, места обитания Великого Ктулху!

В трезвом и холодном свете дня я поставил под сомнение свои выводы. Мог ли действительно мой дядя Сильван верить в эту причудливую и помпезную коллекцию мифов? Или же его поиск был просто времяпрепровождением бездельника? Дядина библиотека состояла из множества томов, охватывавших всю мировую литературу, но все же значительная часть полок была отведена год книги, посвященные исключительно оккультным предметам, — книги странных верований и еще более странных фактов, необъяснимых современной наукой, книги по малоизвестным религиозным культам; они дополнялись огромными альбомами вырезок из газет и журналов, чтение которых одновременно наполнило меня предчувствием какого-то ужаса и воспламенило настойчивой радостью. Ибо в этих прозаически изложенных фактах лежало странно убедительное свидетельство, способное укрепить просто веру в мифологическую картину, которую мой дядя последовательно исповедовал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});