Он поднял бровь.
— Бестолочь? За столетия моего существования еще никто не называл меня бестолочью.
— Ну и что, если это правда. У Томаса была причина для беспокойства. Ты поступаешь как средневековые рыцари, которые дрались на дуэлях, защищая свою честь.
— В свое время у меня был не один поединок.
— Бестолочь, — повторила она и рассмеялась.
Александрия зарылась лицом в цветы, вдыхая их сладкий аромат. А когда подняла глаза, встретилась взглядом с Эйданом, который смотрел на нее с такой страстью, что у нее екнуло сердце.
— Так мне все-таки придется идти в полицию? А ты не можешь сделать это сам?
«Хорошо, что поступок Айвэна ее раздражает», — подумал Эйдан, но самого его раздражало то обстоятельство, что она прижимает к себе его цветы.
Стефан покачал головой.
— На самом деле полиция обеспокоена обнаружением тел. Особенно тем, как они сгорели. Абсолютно никаких следов. Даже по зубам никого не опознали. Думаю, они захотят поговорить с вами обоими.
Александрия вдруг почувствовала слабость и оперлась на Эйдана.
— Я не умею врать, Эйдан. Все замечают, когда я вру.
Она сказала это убитым голосом, точно призналась в большом грехе, и Эйдан не смог сдержать улыбку.
— Не волнуйся, cara. Я позабочусь о полиции. Все, что тебе придется делать, это сидеть на стуле и выглядеть измученной и бледной, — заверил Эйдан.
Она нахмурилась, решив, что он над ней издевается.
— Я не могу выглядеть измученной и бледной. Я здорова, Эйдан.
Он рассмеялся, и Александрия толкнула его в бок.
— Перестань, Эйдан. Ей-богу, ты так в себе уверен, что меня это пугает. Он всегда такой? — спросила она у Мэри с женской солидарностью.
— Всегда, — торжественно ответила Мэри, сердечно улыбаясь.
Мэри не признавалась себе, как боится, что жизнь в доме изменится и они со Стефанам окажутся в нем нежеланными гостями. Она понимала: Эйдан никогда не выгонит их, но напряженные отношения с Александрией рано или поздно заставили бы ее и Стефана искать другое место. А дом Эйдана всегда был ее домом. Когда Мэри вышла замуж за Стефана, тот переехал сюда и принял ее жизнь, как и жизнь Эйдана Сейвиджа.
— Мне кажется, цветы нужно поставить в гостиной, — сказала Александрия. — Когда Томас придет, он их заметит.
Эйдан поймал себя на том, что скрипит зубами. Александрия уже вышла из кухни. Он успел задержать Мэри, прежде чем она пошла следом, и наклонился к ее уху.
— Ты не могла бы их выбросить? — Мэри не знала, шипел он или рычал. — И кстати, ты предательница. Айвэн не ее мужчина. Я ее мужчина.
Мэри удивленно взглянула на Эйдана.
— Еще нет. Думаю, тебе придется за ней поухаживать. И конечно, я не выброшу розы, Эйдан. Когда мужчина дарит цветы, девушка должна ими любоваться.
— Я думал, тебе не понравился этот осел.
— Он не может не понравиться. Ты должен был видеть, как он о ней беспокоится. Говорю тебе, Эйдан, он заботится о ней.
Мэри сказала это как ни в чем не бывало.
— Не думаю, что тебе стоит волноваться, когда она с ним, — попыталась она успокоить охотника.
Стефан снова поперхнулся. Эйдан пробормотал ругательства на трех языках и последовал за Александрией, качая головой и проклиная женскую логику.
Стефан обнял Мэри.
— Злая ты, злая ты женщина.
Она рассмеялась.
— Это так забавно. А ему полезно.
— Будь осторожна, женщина. Он не такой, как другие мужчины. Он может убить, чтобы удержать ее. Он хищник по природе, — серьезно предупредил ее Стефан. — Мы никогда не видели его таким.
Мэри вздохнула.
— Он будет вести себя хорошо. Он не может иначе. Эта девочка хочет сбежать. Она считает себя одинокой, и она очень храбрая.
— Душа моя, она еще заставит его поплясать. Но она не осознает опасности, в которой теперь всегда будет находиться. И опасности, которая угрожает Джошуа.
— Ей нужно время, Стефан, — возразила Мэри. — У нее есть мы, чтобы помочь, а Эйдан направит ее.
Эйдан шел позади Александрии, пытаясь обуздать демона. Умом он понимал, что может предложить Томас Айвэн Александрии. Она хотела быть человеком. Чувствовать себя человеком, работать и жить как люди. Алекс думает, что Айвэн может дать ей все это.
Он догнал Алекс и притянул к себе.
— Не думай о полиции, Александрия. Они не будут спрашивать тебя о вампирах. Полицейские не знают, что это были вампиры. Они считают, что ты лежала в больнице. А если спросят, скажешь, что ничего не знаешь.
Она поставила розы. Эйдан чувствовал, как ей неловко.
— Эйдан, я могу уйти отсюда? Ты разрешишь мне уйти?
Рука, которой он гладил ее волосы, напряглась. Он медленно выдохнул.
— С чего вдруг ты это решила, piccola?
— Я просто хочу знать. Ты сказал, что я не пленница. Могу уходить и приходить, когда мне хочется, — сказала она и стала покусывать нижнюю губу.
— Ты хочешь встретиться с этим шутом гороховым?
— Я просто хочу знать, могу ли я выйти из дома.
Он обнял ее за талию.
— Ты думаешь, что можешь выжить без меня?
Губы охотника были так близко к ее шее, что Алекс чувствовала его теплое дыхание. Несмотря на ее намерение не отвечать, все тело запылало.
Голубые глаза смотрели на него, но лицо ничего не выражало. Она не представляла, о чем он думал, но не собиралась объединять их сознания, чтобы узнать это. Эйдан затягивал ее все глубже и глубже в свой мир, мир ночи. Мир неравенства полов и насилия. А Александрии хотелось назад, в прежнюю жизнь, чтобы видеть вокруг понятные и привычные вещи и распоряжаться собой.
Губами он прикоснулся к ее горлу. Настоящая пытка огнем. Золотые глаза смотрели на Алекс не отрываясь.
— Не спрашивай о том, чего тебе не хочется знать на самом деле. Я не буду тебя контролировать, если тебе от этого легче.
Алекс закрыла глаза, чувствуя, как накатывает горячая волна. Такое чувство, словно он ее ласкает. Это было прекрасно. Словно без него чего-то недоставало. Она сжала стебли роз. И вдруг отдернула руку, вскрикнув и потирая палец.
— Дай посмотрю, — сказал он нежно.
Эйдан взял ее за руку. Маленький укол и… капелька крови на указательном пальце.
— Сэр Острый Шип, — пробормотал он, наклоняя голову и приникая ртом к ее руке.
Алекс не могла двигаться, не могла говорить. Тело горело от желания. Она замерла и наблюдала за ним, точно мышь за котом. Он уже забрал ее жизнь. Это было там, в ее сознании, а в теле — дикая потребность в нем. Ей хотелось плакать. Даже если бы удалось убежать и забрать Джошуа, Эйдан последовал бы за ней куда угодно.
Она резко вырвала руку.
— Его имя Томас Айвэн, а не Галаад,[10] и я сильно сомневаюсь, что он лично обрезал шипы.