Александрия улыбнулась.
— Он их так ненавидит…
Мэри кивнула.
— Как он?
Александрия была уже не так бледна, как в ту минуту, когда Эйдан внес ее в дом. Он хорошо покормил ее, Мэри была уверена. Она глубоко вздохнула.
— Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты сделала для Эйдана. Ты очень мужественная девочка. Стефан сказал, Эйдан мог умереть, если бы не ты. А он мне как сын или брат. Он наш друг, наша семья. Спасибо, что спасла его.
Эйдан нахмурился, но Алекс не обратила на это внимания.
— Не стоит, Мэри, уверена, он справился бы и без меня. Эйдан очень сообразительный. Это я должна благодарить, что ты позаботилась о Джошуа.
Эйдан нагнулся, чтобы поцеловать Мэри в лоб.
— Я уже много лет говорю тебе, что ты слишком обо мне волнуешься. Но ты права, Александрия спасла мне жизнь.
Алекс показала ему язык.
— И это все, что ты можешь сказать? — прошептала она так, чтобы услышал только он.
Эйдан ласково потрепал ее волосы.
— Я так думаю.
Стефан вошел с вязанкой дров.
— Эйдан! Вы уже встали! — заулыбался он обоим. — Александрия, ты выглядишь намного лучше, чем в последний раз, когда я тебя видел. Но я верю, ты знала, что делала.
Она застенчиво откинула локон от лица.
— Я, скорее, предполагала. Не думала, что получится. Я привыкла жить самостоятельно, заботиться о Джошуа, принимать решения. Кроме того, Эйдан упрям как бык.
И она еще смеется над ним, бесенок! Эйдан почувствовал: она его дразнит. И он впервые за все эти столетия понял: он не один. У него был дом, настоящий дом, и семья, его семья. Джошуа безмятежно спал в своей постели, Мэри и Стефан смеялись и шутили на кухне, а рядом с ним была женщина, в которой заключалась вся его жизнь. Она необходима ему, как воздух, как кровь. Она подарила ему сердце, и сейчас он способен чувствовать любовь, смеяться, принимать дары, которые ему ниспосланы.
— Этот видный мужчина приходил снова, — вдруг заметила Мэри, и ее глаза заблестели, но при этом она сделала вид, что очень занята у барной стойки.
Стефан поперхнулся кофе, и Эйдану пришлось похлопать его по спине. Он с подозрением посмотрел на обоих.
— Что за мужчина?
У Эйдана засосало под ложечкой.
Мэри слегка коснулась руки Александрии.
— Твой мистер Айвэн. Он очень расстроен и волнуется. Даже обратился в полицию, когда мы не позволили ему увидеть тебя. Они были здесь вчера утром. Очень вежливые полицейские. Думаю, ты их знаешь, Эйдан, — просияла Мэри.
— Томас Айвэн снова приходил? — потрясенно спросила Александрия.
— О да, дорогая, — довольно сообщила Мэри. — Он очень волнуется за тебя.
— Он обратился в полицию?
Александрию огорошила эта новость.
— Были и два детектива. Они хотели поговорить с тобой и Эйданом, как только вы вернетесь. Мы сказали, что Эйдан отвез тебя в частную клинику, так как ты была очень больна. Эйдан не раз помогал им деньгами, когда это было нужно. Маленькие займы под небольшой процент — вполне законно. Я решила, что мистер Айвэн очень их разозлил своими обвинениями против Эйдана.
— Могу представить, что он устроил, — сухо заметил Эйдан.
Казалось, Мэри даже не обратила внимания на его замечание.
— Я считаю, это замечательно, что он так о тебе беспокоится. Вряд ли надо его за это винить, — продолжала она, улыбаясь. — Он хотел, чтобы полицейские обыскали дом, но они, конечно, отказались. Тогда мистер Айвэн оставил свой номер и еще кое-что. Позволь мне вручить это тебе.
Мэри говорила, словно взволнованная школьница.
Эйдан лениво оперся о барную стойку, но в его глазах не было ни капли лени. Он следил за каждым движением экономки, не моргая, словно хищник, подстерегающий добычу. Стефан забеспокоился и придвинулся к жене, но Мэри, казалось, ничего не замечает.
— Что мне сказать полиции? — спросила Александрия, не увидев угрозы в позе Эйдана, и коснулась его руки. — Я не могу говорить с полицией, Эйдан. А если они спросят о Генри или тех женщинах? Томас Айвэн сказал им, что я там была. Я не могу разговаривать с полицией. Зачем Томас это сделал?
Эйдан с довольной усмешкой обнял ее за плечи. Мэри достала из холодной кладовки огромный букет роз в хрустальной вазе. Эйдан заметил, что Александрия перевела дыхание.
— Это для тебя! — жизнерадостно сообщила Мэри, игнорируя угрюмое выражение лица Эйдана. — Их принес твой мистер Айвэн.
Александрия отстранилась от Эйдана и подошла к экономке.
— Какие красивые розы, — сказала она восхищенно. — Мне еще никогда не дарили цветы, Мэри. Никогда.
Она прикоснулась к лепестку.
— Разве они не прекрасны?
Улыбаясь, Мэри кивнула в знак согласия.
— Я подумала, их можно поставить в гостиной или, если хочешь, в твоей комнате.
У Эйдана буквально чесались руки от желания придушить эту женщину. Он знал Мэри с того момента, как она родилась, и до сегодняшнего дня, когда ей исполнилось шестьдесят два, и они никогда не ссорились. А тут ему захотелось просто-напросто прикончить ее. А Айвэну надо оторвать голову. Цветы. И почему он сам не подумал о цветах? Почему Мэри ни разу не сказала об этом? Почему она их приняла? На чьей она все-таки стороне? Цветы! Оборвать бы на них лепестки все до единого.
— Посмотри, — ворковала Мэри, — даже шипы обрезаны, чтобы ты не укололась. Какой внимательный!
— Когда, ты сказала, мы должны поговорить с полицией? — прервал ее Эйдан, опасаясь, что, если это не прекратится, прольется чья-то кровь.
Он ненавидел Александрию, пока она стояла и любовалась цветами.
Стефан откашлялся и посмотрел на жену.
— Они просили позвонить, как только вы вернетесь. Кажется, Айвэн очень настойчив, особенно после того, как стало известно, что вчера нашли два обугленных тела в нескольких милях отсюда. Я сказал им, что видел пламя, когда возвращался из магазина, и сразу позвонил в полицию.
Александрия побелела и посмотрела на Эйдана, точно говоря: «Они и об этом будут спрашивать?»
Эйдан нежно погладил ее по волосам.
— Конечно нет, cara. Не тревожься. Они думают, что ты была в больнице. Если нужно, мы предоставим доказательства. Полицейские только хотят успокоить Айвэна, доказав ему, что ты жива и здорова. Я говорил ему, что с тобой все в порядке, когда он был здесь, но он не поверил. Это меня обидело.
Александрия не сдержалась и прыснула.
— Ты умирал, бестолочь. А я вовсе не была в безопасности. Ты помнишь, что меня укусил вампир?
Он поднял бровь.
— Бестолочь? За столетия моего существования еще никто не называл меня бестолочью.
— Ну и что, если это правда. У Томаса была причина для беспокойства. Ты поступаешь как средневековые рыцари, которые дрались на дуэлях, защищая свою честь.