Читать интересную книгу Чувство древнее, как мир - Полина Шаховская

Злосчастное приключение начинается 20 июня 1791 года, жарким душным вечером. Из дворца, полного как верных слуг, так и врагов, Мария-Антуанетта выбирается в одежде горничной, дофина одевают девочкой. Отдельно выходит в одном из платьев королевы горничная, имеющая при себе паспорт на имя графини Корф. Отдельно выходит король в костюме лакея и все остальные. В наемном фиакре добираются до окраинной улицы Матиньон, где ждет наемная карета, заказанная для графини Корф.

Ошибка Ферзена заключалась в том, что он слишком хорошо подготовил бегство. Все-таки августейшие особы. Сын своего века, своего класса, Ферзен никогда не забывал, кто его возлюбленная и что его положение по отношению к ней - положение слуги. Как 21 год назад ревнители церемоний долго обсуждали каждую мелочь предстоящей свадьбы дофина и австрийской эрцгерцогини, так и теперь Ферзену ничего нельзя было упустить. Королю, королеве, их детям, сестре короля Елизавете необходимы лакеи и горничные. Кучер должен быть надежным человеком, желательно аристократом. То, что он может и не знать дороги, Ферзен упустил. Кроме того, в дороге надо есть, пить, удобно спать (если придется ехать и ночью), отправлять естественные надобности. Марии-Антуанетте, даже в условиях такой конспирации, такого маскарада, необходимо менять туалеты. В результате всего набралось 14 человек беглецов и больше тонны необходимого груза. Для перевозки этого Ферзен нанял огромную шикарную карету, почти корабль на колесах, который не мог не привлекать к себе внимание в дороге, на каждой почтовой станции. И наконец, курьером для связи Ферзена и герцога Шуазеля, который должен был со своими гусарами, немецкими наемниками, встретить беглецов в городке Варенн, был выбран Леонар, тот самый "божественный" Леонар, парикмахер, мастер немыслимых причесок и, как выяснилось, совершенно бестолковый связной. Он напутал день и час отъезда, день расчетного прибытия Людовика и Марии-Антуанетты. Все напутал.

Когда Париж остался позади, король неожиданно заявил, что не желает больше видеть в качестве сопровождающего графа Ферзена. Об его истинных отношениях с королевой догадывался даже толстокожий монарх. И особенно этим не терзался. Почему же вдруг на этот раз король решил показать характер? Видимо, сыграли роль лишние опасения компромата, лишние требования этикета. В самый неподходящий момент. Ферзен верхом отправился в объезд.

Днем 21 июня супер карета прибывает в Шалон, где, конечно, сразу обращает на себя внимание. Еще удивительнее то, что, несмотря на жаркий день, никто из экипажа не выходит, пока меняют лошадей. Документы у графини Корф вроде бы в порядке. Но вот профиль ее лакея, на секунду мелькнувший из-за занавески, некоторым любопытствующим показался знакомым. Мясистый нос, оплывший подбородок, глаза навыкате. Не тот ли самый профиль, что выбит на монетах? Через час уже весь Шалон болтает, что через городок проехал король-пленник. Почтмейстер Друэ, ярый якобинец, с двумя приятелями поскакали, опережая медленную карету, в Варенн, следующий городок с почтовой станцией.

По договоренности конный разъезд сторонников должен был встретить королевскую семью еще не доезжая Варенна. Но курьер Леонар назвал не тот день. Гусары Шуазеля промаялись, никого не встретив, заскучали и разбрелись по окрестным кабакам, где попросту напились. Беглецов встретил только их командир. Уже ночью экипаж прибыл в Варенн. Мария-Антуанетта была как на иголках, а король спокойно спал.

Они вошли в гостиницу. Друэ и местные якобинцы еще не успели ударить в набат, собрать народ. Шуазель направил посыльных собрать по кабакам своих немцев-кавалеристов. А король, никогда не терявший аппетита, спокойно сел за поздний ужин с вином и сыром. Когда набралась уже достаточная команда вооруженной охраны, Шуазель предложил его величеству бросить неповоротливую карету и верхом вместе с королевой и детьми пробираться тропинками под покровом ночи до безопасного места. Король начинает думать. Супруга умоляет его делать это быстрее. Но быстрее у тугодума не получается. К середине ночи гостиница Варенна уже окружена тысячной толпой. А утром посланцы Национального собрания привозят спешно подготовленный декрет с оригинальной формулировкой "лишения короля Франции Людовика XVI прав монарха".

Людовик равнодушно прочитал документ и рассеянно уронил на кровать, где спали дофин и дофина. Мария-Антуанетта брезгливо сбросила документ на пол со словами: "Я не желаю, чтобы эта бумажка замарала моих детей!"

25 июля в сопровождении чуть ли не целого полка национальной гвардии, осыпаемые проклятиями и насмешками в каждом городке и деревне по дороге, неудачливые беглецы возвращаются в Париж. В той же огромной карете пришлось потесниться. В качестве почетных конвоиров там ехали три депутата. Один из них - Барнав, влиятельный депутат от умеренной партии жирондистов, в дороге вел продолжительную беседу с Марией-Антуанеттой. Они остались вполне довольными друг другом. Как политиками. Бывшая Королева рококо поневоле сделалась политиком.

* * *

Это бегство в Варенн спровоцировало новую вспышку активности революции. Крайне левые требовали вовсе уничтожить монархию, организовали 17 июля демонстрацию на Марсовом поле в Париже, которую расстреляла национальная гвардия. Крайне правые, заседавшие в парламенте, командовавшие в армии, еще чувствовали силы повернуть все вспять. Компромисс был найден принятием 3 сентября 1791 года конституции, закреплявшей все уже принятые законы о правах и свободах, устанавливавшие в стране конституционную монархию. Королю-пленнику вернули права монарха вместе с правом вето. В Законодательном собрании, сменившем Национальное, Людовик XVI присягает конституции. Только теперь он все больше и больше чисто декоративная фигура. А за этой фигурой прячется последний боец, не отрекшийся от старого мира, боец за свою честь и достоинство, за своих детей и свою любовь, пока еще королева Мария-Антуанетта.

Борьба отныне заключалась в основном в переписке со своими родственниками в Вене, с дипломатами, с генералами, с дворами Потсдама, Петербурга, Лондона, Мадрида. Иногда почта проходила свободно. Но все чаще и чаще королеве приходилось прибегать к шифровке, тайнописи, доверяя письма только проверенным курьерам. Шел активный обмен посланиями и с милым Ферзеном. Когда обстоятельства бегства в Варенн вскрылись, шведского графа объявили врагом французской нации, и появление в стране для него было крайне опасно.

Введение конституции не сразу осложнило международное положение Франции, но вызвало к жизни сложные политические игры. Хотя Австрия и Пруссия и заключили в Пильнице союз против распространения "заразы революции", хотя в Кобленце уже формировались добровольческие части французских эмигрантов, никто не спешил с началом решительных действий. Особенно понятна была политика графа Прованского. Он был живо заинтересован в углублении революционного хаоса на родине, в быстрейшей гибели короля и дофина. Ведь это давало ему право на престол. Свой интерес в разжигании внутренних распрей во Франции имела Пруссия, претендовавшая на Эльзас. Для этого прусский посланник... финансировал клуб якобинцев, и бoльшая часть денег оседала в кармане пламенного революционера Жоржа Дантона.

Ввязавшись в переписку, не искушенная в политике Мария-Антуанетта быстро запуталась во всех ее хитросплетениях. Используя личное знакомство с королевой, депутат Барнав попытался оказать через нее давление на европейских монархов, чтобы те признали революцию на данной стадии, не дали бы ее углубить, не дали разразиться войне. Королева в письме к брату, австрийскому императору Леопольду II, передает предложение Барнава. Но уже в следующем послании, переданном с верным человеком, умоляет уничтожить предыдущее, умоляет сделать хоть что-нибудь для ее спасения. Все чаще она рыдает в одиночестве, не нужная ни мужу, ни родственникам, обреченная пленница во дворце, отчаянно хватающаяся за все соломинки, чтобы выбраться из пучины.

Как последняя награда за неудавшуюся жизнь, как последний луч солнца в темнице, королеве дарятся два дня в промозглом, ветреном феврале 1792 года. Рискуя жизнью каждый момент, Ганс Ферзен под чужим, разумеется, именем приезжает в Париж и пробирается в Тюильри. Он привозит Людовику новый, совершенно фантастический, а потому и неприемлемый план бегства. Но главная цель этой отчаянной поездки - возлюбленная Антуанетта. Их последняя ночь была чудесной, наверное, потому, что последняя...

После отъезда Ферзена Мария-Антуанетта почувствовала настоящее отчаяние. Это видно хотя бы из ее писем. В одном из них она просит командующего австро-прусской армейской коалицией герцога Брауншвейгского как можно скорей начать боевые действия, сообщает, кто из командиров французских войск, по ее мнению, готов перейти на сторону монархистов и кто из депутатов Законодательного собрания остался убежденным роялистом. В другом же письме к тому же герцогу Мария-Антуанетта умоляет ни в коем случае не развязывать войну, иначе ее жизнь окажется на волоске. Понятно, что в иные моменты любая женщина может быть склонной к истерике. В том случае истерический момент естественно совпал с историческим.