— Мой муж задал вопрос. Хотелось бы услышать на него ответ.
Та нехотя прекратила пожирать Баяра глазами и перевела взгляд на мелкое недоразумение, вставшее у неё на пути (так, во всяком случае, Женька себя ощущала).
— Пришла. Приехала верхом.
— Крайне неосмотрительно в вашем положении.
— Это был мой выбор. Баяр-ах, я хочу войти в ваш род.
— А муж за вами не приедет?
— Да сохранят меня от этого Предки, — в глазах женщины мелькнули страх и отвращение. — Не думаю, что ему это нужно.
— Что он сделал? — подал голос Баяр.
— Неважно. Этот человек для меня умер, а о мертвецах не стоит и разговаривать.
О как. Уже за одно это Женька ее зауважала. Не ноет, не жалуется, а просто вот так – выкидывает мужа из своей жизни. Наверное, такая женщина вполне бы прекрасно могла стать женой молодого хана… вот только Баяр не спешил ее принимать. Женька покосилась на него и по плотно сжатым губам и подрагивающим ноздрям поняла: он злится и очень. На кого – непонятно. Не то на женщину свою бывшую, не то на ее мужа, не то на нее, Женьку, что сейчас на пути его семейного счастья встала.
Илгыз смотрела вопросительно, уже начиная, кажется, волноваться, а Баяр все молчал.
— Баяр-ах?
— Спрашивай мою жену, – наконец, сказал молодой хан. – Как она скажет, так и будет.
Женька вздрогнула, а потом сказала то, что хотела. Не станет она прогибаться и свое не отдаст, вот так-то!
— Ты можешь остаться в нашем стане, но в род иди другой. У нас слишком много молодых неженатых мужчин, чтобы в одном шатре две женщины жили. Выбирай любого, Илдыз, каждый сочтет за честь взять тебя и ребенка в семью.
Баяр тихо фыркнул и привлек жену к себе. Да, он в ней не ошибся. Умная и жесткая, то, что нужно, чтобы не прогнуться, не струсить перед сложностями. Хорошо она сказала, правильно. И не прогнала соперницу, и на место поставила достойно, обозначив свой статус. Единственное, что смущало в этой ситуации – это срок беременности Илдыз. Если это дитя Баяра – тогда все не так просто.
Илгыз вдруг растерялась, опустила плечи. Убрала неловко волосы с лица.
— До рождения ребенка найди ему отца, – сказал Баяр твердо. – Иди. Найди Листян, она тебе поможет разместиться, накормит тебя и даст теплой одежды.
Женщина кивнула и отошла в сторону. Кажется, она ожидала совсем другого приема. Возможно, планировала стать его женой, совершенно не принимая Дженну в расчет. Была в Илгыз такая скверная черта: она вообще никогда не считалась ни с кем, кроме себя и своих желаний. И даже когда приходила по ночам в его шатер, постоянно пыталась командовать и учить его, как следует себя вести в совете и разговаривать с ханом. Ему было с ней хорошо, она была красивая, в любви горячая, а днем он ее и не видел совсем. Но в жены брать столь сварливую и эгоистичную женщину ему совершенно не хотелось, поэтому когда она заявила, что выйдет замуж за его брата, Баяр только плечами пожал и не думал даже отговаривать ее, чего она, кажется, ожидала.
Теперь вот такая же гордая, как и раньше, Илгыз не просила – требовала взять ее в шатер. Дженна очень достойно поставила ее на место.
— Красивая женщина, – неожиданно заметила его жена, сумрачно вздыхая.
— Ты краше, – мгновенно, даже не задумываясь, ответил Баяр.
Она поглядела на него удивленно и слабо улыбнулась. Не верит. Но он и в самом деле так считал! С мягкими светлыми волосами и огромными глазами своими, отражающими свет неба, Дженна казалась ему просто совершенством.
— Баяр, это может быть твой ребенок? – прямо спросила жена, и он досадливо вздохнул.
— Я не знаю. Наверное, может.
— Мы можем это как-то узнать?
— Зачем?
— Не знаю. Забрать его? Если это твой сын, разве ты не захочешь его воспитывать сам?
— Захочу. Но забирать ребенка у матери просто немыслимо. К тому же моей жене это может не понравиться.
— Твоя жена никогда не будет препятствовать твоему общению с сыном, – тихо сказала Женька. – Я знаю, что такое быть сиротой. Ни один ребенок… никому не пожелаю. У детей должны быть родители.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Баяр крепко обнял ее и поцеловал в светлую макушку.
А Женька крепко задумалась. Она, конечно, поступила правильно, в этом ни тени сомнения не было. Но Илгыз ей вдруг сделалось жалко. Она как-то интуитивно почувствовала ее растерянность и страх. Эта женщина не просто так оставила шатер своего супруга и на большом сроке беременности отправилась невесть куда искать спасения. Наверняка Карын, про которого Женька особо ничего не знала, сделал что-то плохое. Может быть, бил жену. Или обижал, унижал.
Надо поговорить.
Еще месяц назад ей бы даже в голову не пришло кого-то утешать, даже думать не стала бы она ни о ком, кроме себя. Но Баяр был с ней терпеливым и милосердным. И не только с ней. Он вообще был удивительным, Женя даже не знала, что люди такими бывают. И ей хотелось быть на него похожей. Она училась у него не только стрелять из лука или вызывать огонь, но и быть женой хана.
Илгыз нашлась возле одного из костров. Она больше не выглядела гордой и красивой. Ссутулившись и пряча большой живот, завернувшись в одеяло, она неспешно прихлебывала чай под строгим взглядом Листян, которая никогда не скрывала своей неприязни к женщине Баяра и сейчас явно не ободряющие слова говорила.
— Лис, оставь нас, – попросила Женька. – Хочу поговорить с Илгыз наедине.
— У тебя от меня секреты, сестра? – тут же вскинулась Листян, и Женька с усмешкой подумала, что рано или поздно жизнь и эту девочку обломает. Слишком уж она стала тут важная птица, начала задирать нос. Таких жизнь бьет больно, иногда – ногами.
Посмотрела на нее строго, молча – не подозревая, что Листян увидела в ее взгляде своего брата. Да, Женька становилась все больше похожа на мужа, даром, что женственность свою прятать перестала и даже иногда надевала женское платье. Фыркнула возмущенно, развернулась на пятках и отошла – недалеко, наблюдая и прислушиваясь.
Илдыз посмотрела на Женьку затравленно, сощурила глаза, сжала чашку так, что пальцы побелели – явно готовясь защищаться и огрызаться.
— Я тебе не враг, — сразу обозначила свою позицию Женька. — Не нужно меня бояться. Скажи мне, женщина, чей у тебя в животе ребёнок?
— А если Баяра, то что? — с вызовом посмотрела на неё степнячка. — Убьешь меня? Или задушишь ночью младенца, когда я рожу?
— Зачем младенца? Нет, тебя — ещё понятно. А ребёнок в чем виноват?
— Он — первенец. Будет наследником, твоих детей может обойти.
— Не думаю, что лев родит шакала, — усмехнулась Женька. — Сыновья моего мужа не станут грызть друг друга.
Женщина посмотрела на неё удивленно и даже уважительно:
— Но Карын и Баяр вечно воюют. А они — братья.
— Разве? Что-то я не заметила, чтобы Баяр кого-то ненавидел. Ты знаешь его гораздо дольше, чем я. Кто кого грызёт, Илгыз?
— Карын, — согласилась степнячка. — Он брата ненавидит, а когда Баяр ушёл из стана и стало понятно, что Карын примет власть у отца, мой муж как с ума сошёл. И я ему стала не нужна. И ребёнок. Он ведь тоже спрашивал, чей сын.
— Так чей?
— Карына, чей же ещё. Я не обманывала его.
Женька выдохнула с облегчением.
— Только мой ребёнок все равно Баяру не чужой! Он сын его брата.
— Я и не спорю, Илгыз. Никто и никогда твоего сына не обидит. Но решение мое неизменно: ищи себе мужа. Ты слишком красива, чтобы быть одной. Нам споры и распри в стане ни к чему. Да и ребёнку нужен отец. Смотри, у твоих ног почти сотня отборных бойцов!
— Юные. Почти дети, — поморщилась Илгыз.
— Эти дети — все сплошь львы. Смелые, горячие, сильные. Лучшие из всех кохтэ. Потому что их Баяр вырастил.
— Ты его любишь, — неожиданно улыбнулась женщина. — Я рада. Я так его не любила, мне нужно было другое.
— Люблю.
Женька впервые в жизни сказала это слово — о человеке. Она любила ножи, любила сосиски, любила дождь, а людей только терпела. И использовала.
А теперь знала — за Баяра она жизнь отдаст, не задумываясь, не сожалея ни мгновения. И это было очень странное ощущение. Ошеломляющее. Невероятное. Она — любит.