Читать интересную книгу Граждане Рима - София Мак-Дугалл

Здесь воздух был прохладней и суше, и перед Уной открылось восхитительное зрелище. Тут выращивали водяные лилии. В бетонном полу был устроен большой продолговатый пруд, не более фута глубиной. Он был прозаически обложен листами прозрачного пластика, и желтые отражения огней покачивались, сходясь и расходясь между круглыми листьями и розовыми, белыми и темно-желтыми мясистыми цветами.

К Уне вновь вернулось мечтательное настроение, хотя все еще с оттенком нервозности. Она молча прошла вперед, поставила рюкзак и погрузила руки в воду: вода была примерно такой же температуры, как та, что орошала тропические растения, не то чтобы очень теплая, но терпимая, и уж куда приятнее, чем дождь и речная вода, за долгие дни вымочившие ее до нитки. Уна сполоснула лицо, затем сняла заляпанные грязью туфли, на которые было страшно смотреть, и стала обтирать их влажными руками, надеясь если не отчистить их, то сделать так, чтобы они выглядели, по крайней мере, просто поношенными. Затем, хотя работа была еще не закончена, она опустила свои перепачканные ноги в воду между похожими на шарики цветами и пластиковыми трубками на дне, в которых крепились их корни. Затем она вскочила и, шлепая босыми ногами, бросилась в теплую оранжерею.

— Тут есть вода, но только не входите, обождите минутку! — крикнула она, предупреждая своих спутников.

Марк, бродивший среди влажных папоротниковых зарослей, обернулся и увидел брызги и отпечатки мокрых ног на бетоне.

Он стянул шерстяную шапку и глубоко вдохнул туманный воздух. Он все еще ощущал пустоту под кожей, но причиняемая ею боль стала мягче, теплее.

Уна нашла в рюкзаке маленькие бутылочки и смущенно присела, испуганная стеклом и электрическим освещением, желая оказаться где-нибудь далеко отсюда, в темноте. Как уже бывало прежде, стоило ей почувствовать себя обнаженной, она испытывала какую-то безличную неприязнь к своему телу. Не то чтобы она чувствовала в своей плоти врага, не сравнивала ее с другими — просто иногда ей хотелось стать бестелесной. Быстро вздохнув, она рывком стянула через голову коричневое платье, сбросила нижнее белье и, как бы продолжая движение, скользнула в пруд.

Какое-то мгновение она просидела на корточках, покрывшись мурашками, стараясь убедить свое тело, что тепло тропической оранжереи никуда не делось, что скоро она туда вернется. Быстрыми, резкими движениями она стала тереть себя, и, по мере того как смывалась грязь, ощущение холода прошло, Уна медленно вытянулась во весь рост, отталкивая попадавшиеся на ее пути горшки с цветами. Она словно парила в воде, на какое-то мгновение почувствовав, что тело ее истончается, становится легким, почти полностью укрытое покрывалом из водяных лилий. Она окунулась с головой, чтобы вымыть волосы, и на мгновение открыла глаза, разглядывая розоватый испод листьев, и тут ей припомнилась Темза, и Уна с холодной отчетливостью подумала, что практически утонула, уже почти пошла ко дну. И ровно столько, сколько длилась эта мысль, она лежала неподвижно, задержав дыхание, с открытыми глазами.

Она пробыла в воде совсем недолго. Выкарабкавшись из пруда, поспешно натянула свое лондонское платье. Ей хотелось бы избавиться от этого наряда не только из-за того, о чем он ей напоминал, но и потому, что со временем он превратился в нечто мешковатое, неопределенного цвета, да к тому же на плече порвался по шву. Но надо же было что-то надеть, пока она будет заниматься стиркой. Она бросила коричневое платье, серую синоанскую одежду в цветы, наблюдая за тем, как они расправляются и темнеют в воде, и попробовала шампунем отмыть грязные пятна.

— Все в порядке? — донесся из перехода голос Марка Новия Фаустуса Лео.

— Да, — сказала Уна, но для пущей безопасности перебралась на другую сторону пруда, перетащив с собой плавающую в воде одежду.

Медленно войдя, Марк окинул взглядом покрытое лилиями пространство.

— Такие есть в Риме, в дворцовых садах, — сказал он, обращаясь к самому себе.

— Дорогие, значит, — прокомментировала Уна со слабой ноткой то ли обвинения, то ли предостережения в голосе.

— Не знаю, — признался Марк.

Он встал на колени в дальнем конце пруда и бросил испачканную одежду Вария в воду. Затем минуту-другую молча полоскал ее.

— Лучше бы тебе было сначала свое постирать, — заявила Уна, с некоторым даже удовлетворением наблюдая за Марком.

— Нет, сначала это.

Она швырнула ему бутылочку шампуня:

— Не высший класс, но все лучше, чем ничего.

Марк посмотрел на свои руки, мявшие мокрую материю, и по какой-то причине сосредоточился на них, словно это было сложное и трудное занятие. Вода всколыхнулась, небольшая волна тихо докатилась до него из дальнего конца пруда: Марк поднял глаза и увидел, что виновницей тому Уна; она ступила в воду, чтобы выловить свою одежду, и теперь стояла во влажном коротком платье, а листья и округлые цветы доходили ей до половины икр.

Они посмотрели друг другу в глаза и тут же отвели их, оба сознавая, что за несколько минут до этого она была совершенно нагой. Когда они находились на одном конце пруда и Уна сидела, поджав ноги, это было не так очевидно.

Как ни в чем не бывало она продолжала заниматься своими делами; в этом не было ни угрозы, ни малейшего повода пойти на попятный. Она стала выжимать синоанские брюки. Ей удалось повесить их на провода, и она начала тщательно расправлять материю, чтобы та не высохла мятой. Листья облепили ее ноги.

— Никак не отмыть туфли, — практично заметила она. — Но, может, и так сойдет? Как тебе кажется?

Она поняла, что снова предлагает ему разглядывать себя. Ну и что тут такого?

Марк послушно закивал, но оба знали, что это притворство: он понятия не имел, как может выглядеть свободная, но не очень богатая девушка. Плеснув немного шампуня, он продолжал тереть одежду.

— Мой двоюродный брат Друз однажды ездил в Дельфы к Сивилле, — неожиданно для себя заговорил Марк. — Не знаю, что она ему сказала, но это касалось его будущего. Но ты… ты ведь не знаешь, что должно случиться, доберемся мы до гор или нет.

— Не знаю, — ответила Уна, развешивая коричневое платье.

— Но ты вроде нее, ты… — Марк не мог подобрать нужного слова. — Ты… что-то знаешь.

Уна пожала плечами и выбралась из воды.

— Про тебя — знаю, — ответила она как можно более непринужденно. — А может, и про каждого.

Уна снова деловито принялась смывать грязь с туфель, ожидая, пока до Марка дойдет смысл ее слов. В это мгновение в оранжерею ворвался рассерженный Сулиен. Казалось, ничего не произошло.

— О, — без особого выражения произнес Марк. Уна бросила на него быстрый взгляд — он высоко поднял брови, хотя скорее это выражало удивление, чем недоверие.

— Хотелось бы и мне так уметь, — сказал он наконец.

Уну потрясло, что это заинтересовало его больше, чем что-либо прежде. Она ничего не ответила.

— И все-таки ты не все обо мне знаешь, — это прозвучало скорее как утверждение, чем вопрос.

Покачав головой, она неуверенно сказала:

— Что было, то было, там, на улице, когда мы пытались тебя схватить. Я пробовала увидеть, почему ты думаешь, что тебя хотят убить, и если бы мне показалось, что это правда… но я не смогла обнаружить это… потому что я не… или — не знаю…

Она умолкла, снова не умея это выразить, и ей захотелось остановиться: когда она начинала слишком много об этом думать, то мысленно возвращалась к той ночи в Толосе.

— Далеко не все, что ты когда-нибудь думал или что с тобой происходило, я знаю, да ты и сам этого не знаешь.

Марк кивнул, пытаясь представить себе, на что же это похоже, на какой-то миг почти поверив, что, может, нет, это было бы слишком странно, он не мог себе этого вообразить. И вдруг послышался голос, казалось не принадлежавший ему:

— Ты видела?.. — И запнулся на середине вопроса, боясь его закончить, хотя теперь стало очевидно, что он спрашивает все о том же. — Что-то нехорошее, — продолжал Марк, принуждая себя. — Что-то похожее на?..

И снова он не смог продолжать. Он коснулся лба, поглядел на Уну.

Он был без шапки, пар уже отчасти смыл грязь, и Уна даже увидела, что его рыжеватые волосы немного отросли, теперь это было заметно. Более чем когда-либо он был похож на себя, на рослого принца с лондонского экрана, но кто бы мог подумать, что один из Новиев может выглядеть подобным образом: настолько исходить мольбой, что Уна пришла в замешательство? Какая-то неосязаемая часть ее шепнула — ты знала, как он боится этого, знала, каково это чувствовать. Она встревоженно замолчала, потом уклончиво ответила:

— Но я не знаю, что ты имеешь в виду.

— Нет, ты должна знать, — настойчиво продолжал Марк, хриплый голос едва не срывался на крик. И он был уверен: она должна что-то знать. Глядя на Уну, Марк ничего не мог сказать: взгляд ее уже не был беспощадным, но на лицо словно опустилось забрало.