сторону.
– Одну все же советую, – прошептал ей Виктор. – Шампанское уже выветрилось, да и оно компаньон плохой. Дурит голову. А коньяк просто дарит тепло.
– Тогда я хочу выпить за мужчину, похожего на коньяк, – зло хохотнула Леля и, поколебавшись, опрокинула рюмку. – Точно. Шампанского с меня хватит. И оно… уже выветрилось.
А спустя несколько минут Леля встала из-за стола. Ее мама, Катя и Тата, как по команде, вскочили следом.
– Мам, я ненадолго, – тихо сказала Леля, не глядя на остальных. – Я вернусь. Правда.
И она, стараясь не привлекать общего внимания, пошла к выходу, по пути наклоняясь к своим знакомым и тихо спрашивая у них что-то – видимо, где здесь дамская комната. И она направилась туда в сопровождении нескольких подружек.
16:00
– М-да-а… – качнул головой Виктор. – Телефон молчит?
– Молчит, – хором ответили Тата и Катя.
В это время рядом возник брат Лены. Было видно, как он намеренно себя распаляет.
– Если он появится, я действительно дам ему в пятак! – объявил тот, сопя.
Виктор медленно поднялся со стула и оказался выше его на голову.
– Леля станет от этого счастливее? – тихо спросил он забияку. – Может, не стоит ее огорчать еще и махачем? Но если кулаки чешутся, то учти – я был мастером в полусреднем весе, и, несмотря на возраст, навыки остались. И я трезвый.
Брат Лены стушевался, не ожидая ничего подобного, еще раз оценил обстановку и, смерив взглядом несостоявшегося противника, ретировался. Женщины перевели дух.
А гости пили, ели, танцевали. Что еще делать на банкете гостям.
16:20
Тата несколько секунд не могла понять, чего хочет от нее эта бледная невзрачная девушка в джинсах, клетчатой рубахе и большим пакетом в руках.
И только потом до нее дошло, что это Леля. Со смытым макияжем, разобранной прической и одетая пугалом – видимо, кто-то из друзей или даже из работников ресторана одолжил ей свои вещи.
– Это ваше, – протянула она пакет Тате. – Извините меня. Не пригодилось.
И та поняла, что в пакете свадебное платье, фата и туфли.
– Забери, это… твое, – тихо сказала она девушке, искренне переживая за нее.
Но Леля покачала головой, поставив пакет к ее ногам:
– Нет. Когда я выйду замуж по-настоящему… то не в этом. Мама, пойдем. Девчонки, идемте тоже. Ну, и… наверное, напутствие напоследок. Не бросайтесь на… первое попавшееся. Не голодные.
Она круто повернулась и пошла к выходу.
– Горько, девочка моя, – прошептала притихшая и растерянная Зинаида Алексеевна, и было непонятно, кому это адресовано: Леле или Тате. – Очень горько. Так, кажется, на свадьбах говорят?..
Она тихо заплакала. Тата молча обняла маму.
Один за другим гости со стороны невесты покидали зал ресторана. Тата не знала, куда деть глаза. Но вот наконец количество народа в зале поредело наполовину.
16:35
Увидев, что остались только «свои», присутствующие начали спонтанно делиться на группки и вполголоса обсуждать происходящее. И как-то так получилось, что и здесь Виктор взял на себя негласное руководство над «свадебным» пиршеством.
К нему подошла администратор ресторана, видя, что происходит нечто не совсем обычное, и робко спросила, подавать ли горячее.
– Разумеется, душа моя, – царственно пророкотал Виктор. – Война войной, а обед по расписанию.
Заразив ее спокойствием и загрузив привычным делом, он отправился поближе к Тате и завис над ней и Зинаидой Алексеевной, как орлица над орлятами, не давая любопытным докучать им вопросами и призывая их обращать больше своего благосклонного внимания на угощение.
16:40
И тут раздался долгожданный телефонный звонок. Телефон в руках Таты взорвался трелью, она увидела незнакомый номер, но услышала знакомый, более чем родной голос. И состоялся тот самый разговор:
– Слава богу, жив… Ты где?
– Я на улице Адмирала Макарова…
Далее, сообщив сынуле, что принесли горячее, Тата нажала отбой и, обведя взглядом стоящих рядом, увидела, что пояснение не требуется. Все всё услышали и поняли.
– И что нам теперь делать? – пробормотала она.
Виктор пожал плечами:
– Извини, процитирую нами всеми любимый фильм: «Ешьте. Вон сколько всего наготовлено, не выбрасывать же».
Тата уронила голову на руки. Катя было кинулась утешать, но через несколько секунд та перевела дыхание и подняла глаза:
– Представьте, меня как выключило. Ничего не чувствую. Даже, как ты, Кать, говоришь, здоровой злости. Только нездоровую усталость. Но… знаете, что-то есть захотелось.
– Ну, слава тебе господи! – воскликнула Катушка и принялась ухаживать за подругой.
Горячее было как нельзя более кстати. Тата набросилась на него, как неделю не кормленная: видимо, ее просто резко отпустило, как только она поняла, что ее безалаберный сынок жив и здоров. На фоне этого сорванная свадьба казалась мелочью.
– Мам, ешь, пожалуйста, – обратилась к ней Тата, но та с бледной улыбкой покачала головой:
– Не хочется, доча. Хочется домой и прилечь.
– Мамуль, скоро уже поедем, – сказала она. – Только Ваньку дождемся. Обязательно съешь что-нибудь.
Зинаида Алексеевна послушно стала есть какой-то салат, не чувствуя вкуса.
А потом Тата с Катушкой вышли из ресторана и… синхронно закурили.
– Ну что? – спросила негромко Катя. – Устроишь отпрыску громы небесные?
– Не-а, – покачала головой Тата, выпуская струю дыма и глядя куда-то за горизонт. – Смысла нет. Но план созрел. Я перерезаю пуповину, Кать. Иного выхода нет. Да и сил у меня нет от слова «совсем». Где-то что-то мы здорово упустили. Теперь пожинаем плоды. В быту и нормальной человеческой жизни он невыносим. На него же вообще положиться нельзя! Ну вот где он опять?!
– Вот он, Татусь…
Они обе смотрели, как Иван подходит к «Лимпопо» – красивый, бледный, потерянный, в слегка помятом костюме.
– Мам. Тетя Катушка. – На него было жалко смотреть. – Леля… там, внутри?
– Леля снаружи, – усмехнулась Тата, снова выпуская изо рта длинную тугую струю дыма. – Только она ушла.
– Мама, ты куришь?! – в оторопи спросил Иван.
– Надеюсь, в первый и в последний раз, – ответила она, отвернувшись, и вновь неумело затянулась.
– А… куда