Итак, снежная баба стояла, тяжело дышала перегаром, и ее раздирали противоречивые желания.
***
– Ты только посмотри! Какая чудная фауна! – проскрипел Кар, не отрывая оптических присосок от обзорного экрана.
– Ого! А ведь ты не желал сюда заглянуть! Дохлый, мол, номер! Тухлая звездочка! – укоризненно пробулькал Грык и в этих звуках было восхищение собой.
– Да, ты был прав, чтоб у меня не росли бородавки на дыхательном клапане! – согласился Кар, выразив свою искренность самой страшной на Понго-Панче, откуда оба были родом, клятвой.
Бородавки были делом нешуточным. Они определяли принадлежность к полу, который главенствовал над остальными шестью и нес ответственность за политику планеты в делах как внутренних, так и внешних. К счастью или несчастью для Вуйко А.М. лично, но бородавки у Кара росли, а внешняя политика Понго-Панча привела к тому, что за ним сейчас следили.
Ничего об этом не подозревая, бравый майор ГАИ шел на рыбалку той же дорогой, которой совсем недавно с аналогичной целью проследовали Самохин и Саньковский. В теплых ватных штанах и необъятном, здорово побитом молью полушубке он был более чем похож на Колобка, у которого, благодаря удачной мутации, проросли маленькие ножки. В правой руке Вуйко А.М. нес пешню, чтобы долбить лед, а во второй небольшой чемоданчик, где хранились всевозможные рыболовные принадлежности, заодно служащий стулом для солидного зада.
Именно пешня привлекла внимание Грыка на обзорном экране космического корабля, висевшего в невидимом состоянии в ста метрах над Землей.
– Кар, а что это у него в руках?
– Кто ее – эту неизвестную науке фауну, знает? – риторически проблеял тот и предложил наиболее простой вариант удовлетворения любопытства коллеги. – Давай совершим посадку и ты сам у нее это выяснишь, а?
– А вдруг это оружие?
– Хм, тогда, конечно... – Кар был не только в меру туп, что изрядно облегчало Грыку существование, но и совершенно непредусмотрителен. Он и раньше не сомневался, что коллега умнее его, но ведь не до такой же степени! Наглая демонстрация интеллекта со стороны Грыка была ему ужасно неприятна и Кар обиженно замолчал.
В недружелюбной тишине они продолжали висеть над относительно безлюдным городом.
***
Неспешным уверенным шагом Вуйко А.М. продолжал идти по направлению к озеру и прекрасному расположению духа. В его возрасте он уже и сам не мог сообразить, чем собирается заниматься. В том смысле, что грань между хобби и работой стиралась с каждым прожитым годом. И на озере, и на трассе ему нравилось ловить. Разница заключалась только в том, что при ужении рыба не дышала на него перегаром в отличие от шоферов, и не совала взяток, оскорбляя несоответствием между спросом и предложением. К тому же, на рыбалке он мог сидеть на видном месте, а не в засаде, и это, с оглядкой на комплекцию, было фактором немаловажным.
– Эй, майор! – неожиданно оскорбил слух невнятный окрик.
Вуйко А.М. оглянулся по сторонам. Ни слева, ни справа равно как позади и впереди никого, хотя бы отдаленно напоминающего другого майора, не было. Из этого следовало, что обращаются к нему. По зрелом, правда, размышлении можно было прийти к выводу, что и эта догадка лишена смысла, потому как обращаться к нему было некому. Заблудившись мыслью в парадоксах, майор наткнулся взглядом на снежную бабу, обмотанную красными тряпками а-ля пьяный тореадор и нелепо торчащую посреди проезжей части.
– Непорядок! – констатировал он факт и тут же брызнул слюной в припадке мании величия. – Это что, пародия?!
Даже эхо не было ему ответом, и Вуйко А.М. пригляделся к бабе внимательнее, но милицейский жезл у той отсутствовал. На смену мании величия пришла мысль о полезности данной скульптуры в этом неожиданном месте. Едва она тяжело заворочалась в голове, как была послана в нокдаун старой детской шуткой:
– Толстый дурак понюхай табак!
Майор, несомненно, мог считаться толстым, но нынешнее тугодумие было более обусловлено странностью происходящего, нежели объективными причинами низкого интеллектуального уровня. Не веря своим ушам, он все же подозрительно оглядел закрытые по случаю зимы окна ближайших домов. Они были пусты, как глаза еще не пойманной рыбы. Все вокруг дышало нереальностью и сильно походило на галлюцинацию.
Как и полагается в подобных ситуациях, Вуйко аккуратно поставил чемоданчик на снег, закрыл глаза и ущипнул себя за нос. Красный от мороза, тот стал жутко бордовым. Майор ойкнул от боли и открыл глаза.
В окружающем континууме пространства-времени ничего не изменилось. Пожав плечами, он нагнулся за чемоданчиком.
– Старый козел!!!
Неприкрытая ненависть этих слов заставила замереть в неудобном положении. А.М. никогда не нюхал табак, но сейчас ему отчаянно захотелось это сделать.
***
– Эй, а что он делает сейчас? – не без ехидства проклокотал Кар. Он заранее придумал ответ, должный вернуть ему уважение к самому себе.
– Богу своему молится, – не задумываясь, ответил Грык.
Кару стало не по себе до такой степени, что едва не подавился дыхательным клапаном. Он тут же заподозрил коллегу в одном из смертных грехов, так как угадывать мысли на Понго-Панче могли только самки первой гильдии, но был не настолько глуп, чтобы высказаться сразу и решил затаиться до следующего цикла половой активности.
– Какому такому богу? – вместо этого поинтересовался Кар. – Вполне может быть, что он заметил нас и...
– Если бы ты был внимательнее, дорогой мой Кар, то мог бы сообразить, что коэффициент преломления в данной среде... – Грык сделал паузу и зачастил цифрами и научными терминами, должными объяснить, почему фауна не могла их заметить, но Кар пропустил все это мимо мембран. Его привело в ужас обращение «дорогой».
«Надо же, подлец, как ловко он скрывал... она скрывала свою сущность, а ведь еще немного и мне пришлось бы тереться с ним бородавками! Приклеенные они у него, что ли?»
– ...видишь это странное сооружение на пересечении... мм... Условно назовем эти плоские прямые «улицами». Так вот, на пересечении их я лично вижу самое недолговечное, что вообще можно себе представить!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});