яростью. Грегор и Мансур последовали их примеру, напав на сарацин, проникших во двор, из башни справа.
Прямо перед Григорием находился здоровенный сарацин в шлеме-шишаке. Все его тело сверху и до колен покрывала кольчуга. Сарацин яро рубился своим кривым ятаганом с каким-то тощим парнем из крестьян, почти мальчишкой, вооруженным только копьем. Не теряя времени, Грегор атаковал врага сбоку. Но тот заметил его и попытался отмахнуться своим изогнутым клинком. От противника неприятно пахнуло немытым телом и потом. Удар врага не достиг цели, потому что Гриша вовремя пригнулся, поднырнул под руку сарацина и коротко ударил левой рукой кинжалом, потому что расстояние оказалось слишком коротким для меча. И, странное дело, его кинжал легко пробил кольчугу врага. Сарацин блеванул кровью и повалился в грязь возле загона со свиньями. Второй сарацин набросился на Григория с другой стороны, но его голову сразу нашла булава Мансура. А третьего уже сам Грегор удачно встретил мечом. Страх не мешал ему, потому что сейчас у него имелась цель: во что бы то ни стало защитить людей, подвергшихся вражескому нападению. Нужно было выиграть немного времени, чтобы оставшиеся ратники дона Карлоса все же увели нерасторопных крестьянок внутрь дома. И главное, конечно, спасти Адельгейду.
Атака с двух сторон на прорвавшихся сарацин ошеломила их в первый момент, но, численное преимущество делало свое дело. Христиан все дальше теснили вглубь двора. Кому-то из противников Грегор нанес удар по шлему и сарацин упал. Гриша не успел заметить, ранил он врага или все же убил, как задние, напирая, уже затоптали своего же. А христиане все отступали. Азарт схватки постепенно начал сменяться усталостью. Но и сарацин становилось меньше. Они тоже уставали. Постепенно общее сражение начало распадаться на отдельные группы дерущихся.
Григория и Мансура окончательно оттеснили к загону со свиньями. Поросята визжали. Какая-то молодая женщина-крестьянка прижимала к себе младенца, в надежде укрыться за деревянной стойкой навеса. Внезапно к ней ринулся сарацин с окровавленной саблей и занес руку для удара.
— Не сметь! — выпалил Григорий, словно бы противник понимал его речь.
Гриша бросился в атаку. Услышав его голос, сарацин вовремя развернулся и отбил натиск тамплиера. В свою очередь сарацин нанес неожиданно мощный удар. И сталь клинка противника скользнула по кольчуге рыцаря на боку, едва не пробив ее. Грегор сильно ударил в ответ по ногам, и враг, потеряв равновесие, смачно грохнулся в поросячье дерьмо. А Мансур тут же добил его своей булавой.
В ноздри Родимцеву бил запах крови и свиного помета, перемешанный еще с каким-то зловонием. Но, Гриша не замечал этого, потому что на него надвигался следующий противник с лицом, закрытым стальной личиной и в черненной кольчуге. Левую сторону его груди прикрывал круглый щит. И кровь капала с кончика его сабли. И от этого противника исходило ощущение опасности. Он неумолимо наступал на тамплиера. Несколько ударов, которыми Григорий пытался достать врага, не достигли цели. А Мансур рядом бился с кем-то еще. Этот враг был очень быстрым и точным. Он напоминал того сарацина, которого Гриша зарезал в трактире людоеда, такой же опасный и умелый боец.
Два раза сарацин провел атаку, рубанув саблей Грегора по голове. Но, его новый шлем взял эти удары на себя без ущерба для черепа Родимцева. В ответ по щиту бить было бесполезно, но одна уловка пришла на ум Григорию неожиданно. Парировав очередной удар сабли, он зашел сбоку и провел удар по ноге противника возле колена, там, куда кольчуга не доставала. Меч прорубил ногу ниже кольчуги, но выше латного сапога. Противник рухнул, а Мансур, который уже разобрался с тем, кто нападал на него самого, добил и этого сильным ударом своей булавы.
Наконец-то вокруг враги поредели. Бертран, дон Карлос и его выжившие в стычке испанцы покосили многих. А оставшиеся враги не выдержали и начали отступать обратно к воротам. Но, христиане преследовали их лишь до тех пор, пока они не покинули двор и не исчезли на другой стороне предвратной площадки за кустами олеандра. Христиане не стали гнать их до самого сарацинского лагеря, потому что там можно было легко напороться на засаду копейщиков и лучников, а сил уже и без того у защитников манора осталось довольно мало.
Многие получили раны, а с десяток людей дона Карлоса сарацины в стычке убили. Хотя сами потеряли в три раза больше убитыми. Но, если их изначально подошло больше двух сотен, то что для них гибель тридцати бойцов? А значит, в любой момент сарацины могли собраться с силами и повторить атаку. И в маноре это все понимали.
Все, кто уцелел в этом бою, с надеждой взирали на своего командира. Но, что он мог сделать? Половина воинов дона Карлоса пали в этой маленькой, но жестокой схватке. Кто-то оказался ранен так сильно, что не мог подняться, и женщины, выбравшиеся из дома, как только сарацины ушли, оказывали пострадавшим помощь вместе с монахом Иннокентием.
Седой испанец снял шлем, устало опираясь на свой длинный меч, обагренный кровью врагов, и безрадостно взирал на поле битвы, оказавшееся во дворе его собственного дома. Родимцев вспомнил слова барона Монфора: «Война не спрашивает людей, хотят ли они воевать, она приходит к людям сама». И теперь война пришла и в этот уединенный манор, чтобы разорить его.
По всему двору лежали мертвые. И их было слишком много. Скорбь, боль и холодная ярость — все это чувствовалось во взгляде пожилого испанского рыцаря. Наконец, он проговорил:
— Многие пали, но мы уцелели, друзья. Вот что важно. Значит, мы все сделали правильно, и наше время умирать еще не пришло. И вы все славно бились за правое дело! А за тех, кто погиб, враги заплатили своей кровью.
Все выжившие молча кивнули. Они понимали, что опасность еще не миновала.
Глава 21
После боя монах Иннокентий помогал раненым и молился за убитых, которых хоронили тут же, под деревьями небольшого фруктового сада. Потом он опять прочитал несколько странных молитв и сказал в конце громко:
— Помощь Божью чувствую я. Она придет ко сроку. Не раньше и не позже, а только тогда, когда мы сделаем все возможное для этих бедных людей, которые надеются на нас. Помощь Божия никогда не опережает события, но никогда и не опаздывает. Помощь Господь пришлет сегодня.
Григорию было некогда участвовать в ритуалах и слушать молитвы, он помогал людям дона Карлоса строить баррикаду на месте ворот, потому что ворота, вышибленные тараном врагами, быстро восстановить не представлялось возможным. На стены и башни снова влезли арбалетчики, готовые дать залп, как только неприятель предпримет следующую попытку штурма.