Читать интересную книгу Излучения (февраль 1941 — апрель 1945) - Эрнст Юнгер

Утром служба одного молодого католического священника, превосходно справлявшегося со своими обязанностями. Потом причащение у евангелического пастора, молодого унтер-офицера, делавшего свое дело также с большим достоинством.

Затем охота на насекомых в долине Пшиша. В гнилом пне гнездо diaperis boleti с красными ножками — это его кавказская разновидность. Изучение насекомых поглотило много времени моей жизни, но я рассматриваю это занятие как поле, на котором упражняют тончайшую способность к дифференцированию. Эта способность позволяет увидеть самые скрытые особенности ландшафтов. Спустя сорок лет читаешь на этих крыльях письмена, словно китаец, знающий сотню тысяч иероглифов. Армия школьных учителей и педантов разработала систему, мудрствуя над ней вот уже скоро двести лет.

Днем в ущелье Мирное со старшим лейтенантом Штрубельтом, одним из умнейших учеников Хильшера. Во время беседы с ним, касавшейся положения 6-й армии, как никогда прежде мне стало ясно то обстоятельство, что каждый из нас замешан в этот котел, даже если физически не присутствует в нем. По отношению к нему не может быть нейтралитета.

Мы блуждали в тумане среди армии дубов и диких груш, низкие вершины которых закрывали обзор плотной завесой. На одном из склонов мы наткнулись на группу могил, среди них — Герберта Гоголя, старшего ефрейтора саперов, павшего здесь 4 октября 1942 года. Вид этого креста в сыром, оплетенном серыми прядями тумана девственном лесу тоскливо поразил меня своей глубокой покинутостью.

Мысль: они заблудились здесь, как дети в жутком колдовском лесу.

Апшеронская, 27 декабря 1942

На два-три дня в Апшеронскую, помыться и отдать в починку вещи, износившиеся во время похода по горам.

Место занято войсками обеспечения и снабжения, а также госпиталями, вокруг которых быстро растет венец кладбищ. Эти посевы мертвых обильны. Многих из погребенных здесь убила эпидемия, что я заключаю по нередко встречающимся на крестах именам врачей.

Вечером отвечал на письма. Но работу пришлось закончить, так как рядом завел свою волынку громкоговоритель. С тех пор как Лютер кинул свою чернильницу в жужжащую муху, этот вид помех становится в наши дни все более бессовестным. Мне кажется, что помехи акустически соответствуют тем фигурам, что мы видим на картинах Босха, Брейгеля и Кранаха, изображающих искушения, — дьявольские, адские звуки, врывающееся в духовный труд демоническое тявканье, подобное хихиканью фавнов, глядящих с вершин скал на окрестность, или проникающему на поверхность бешеному разгулу в пещерах ада. Но выключать нельзя — это было бы кощунством.

Апшеронская, 28 декабря 1942

Переход на другой берег Пшиша по длинному и узкому подвесному мосту, который раскачивается на проволочных канатах, точно на лианах. Река здесь шире, чем в горах, ее вода в ложе из глинистого, стоящего вертикальными ребрами сланца отливает зеленым камнем.

Вдоль берега тянутся леса с великолепными деревьями. Я наткнулся на грустное селение, состоящее из деревянных домов, трухлявые драночные крыши которых дымились, а женщины, несмотря на холод, хозяйничали на воздухе у маленьких печей. Все здесь отдавало средневековьем, — проклюнувшийся из земли мир дерева и глины. Рядом также машины, которым здесь принадлежит роль, подобная той, что досталась белому человеку в Америке. Так, я видел пилораму, вокруг которой лес на значительном расстоянии был начисто вырублен. Глядя на это, ощугимо понимаешь варварский характер истребления, изображенного Фридрихом Георгом в «Иллюзиях техники». Оно происходит, покуда позволяют богатства природы, и оставляет за собой землю обессиленной, навечно бесплодной. Тут нужны ду́хи старого Марвица, заботившегося о том, чтобы брали только от прироста, но не от капитала земли.

Кутаис, 29 декабря 1942

Ночью сны. Среди прочего я листал прагматически составленную историю этой войны. Например, отрывок «Разъяснения к войне», каких я увидел там целую тьму, — толкования значений от простой атаки до важнейших церемоний.

Утром отъезд, сперва к вокзалу Мук, потом через Асфальти и Кура-Цице на Кутаис. Из Кура-Цице я воспользовался грузовиком, так как дорога с ее глубокой колеей не годилась для легких автомобилей. Ночью подморозило, но под тяжестью колес верхний слой снова таял, так что дорога напоминала намазанный маслом хлеб. К тому же подъемы, выбоины, встречный транспорт, когда приходилось толкать машину по грязи. Водитель, шваб из Эслингена, человек холерического темперамента, близко к сердцу принимал эти беды:

— Мля, выть хочется, кто в машинах понимает! — и опять при особенно сильных встрясках: — Бедная машинка! — говорил он своему мамонтообразному чудовищу.

Дорогу окружали леса, частично задушенные лишайниками, свисавшими с ветвей зеленой пряжей. Она шла вдоль взорванных буровых вышек и уничтоженных сооружений нефтяного района. Уже виднелись отдельные люди, как муравьи снующие между развалин.

Кутаис, 30 декабря 1942

Место это — грязная дыра, отдельные пункты которой связаны гатью; это штаб, госпиталь, продовольственная служба. Вне этой тропы испытываешь совершенно невыносимые трудности. Так что смертельные случаи от перенапряжения не редкость.

X Поток грязи проникает и внутрь помещения. Я был утром в госпитале, стоящем посреди желто-бурой топи. При входе навстречу мне вынесли гроб старшего лейтенанта, которого доконало вчера шестое ранение. Одного глаза он лишился еще в Польше.

В таких обстоятельствах необходимо соблюсти по крайней мере три условия нормального самочувствия: тепло, сухо, сытно. Это удавалось; видно было, как апатичные группы больных сумерничали в своих натопленных закутках. Преобладали простудные заболевания, притом в их острых формах: воспаления почек и легких. Здесь были часты также отморожения из-за постоянного перенасыщения воздуха влагой при температуре выше нуля — вследствие охлаждения испарением. Казалось, из людей выкачано все. У организма полностью отсутствуют резервы; тогда, слегка задев, пуля может привести к смерти, так как для борьбы даже с этим уже нет жизненной силы. Часты также поносы со смертельным исходом.

В этом месте лежат также многочисленные мины, и они несут беду. Так, на днях у края дороги нашли русского с оторванными ногами. При нем обнаружили взрыватели и сразу же его застрелили, согласно, по-видимому, тому смешению гуманности и зверства, какое сопутствует утрате способности различать добро и зло. Царство смерти становится чердаком, куда суют все, что неудобно, с глаз долой. Может быть, в этом и есть наше самое большое заблуждение.

Кутаис, 31 декабря 1942

Ночью сны. Я присутствую при разговоре между дамой в амазонке и господином средних лет, будучи сам то одним то другим партнером в разговоре и вообще чувствуя, что как индивидуум осуществляюсь в диалоге. Тут же отчетливо обнаружилась пропасть, существующая между действующим и наблюдающим: процесс, цельность которого я вначале ощущал совершенно отчетливо, приобретал диалектический характер, как только я начинал говорить. Эта картина характеризует мое положение вообще.

Утром навестил г-на Майвега, командующего в Широкой Балке частью под названием «минералогическая бригада». Так называет себя полувоенное-полутехническое формирование, задача которого — разведка, безопасность и освоение занятых нефтяных областей. Широкая Балка — это название широкой впадины, одного из мест, где нефть добывается в значительных количествах. Перед уходом русские сделали все, чтобы разрушить скважины и сооружения. Они залили отверстия для бурения цементом, завалив их затем кусками железа, спиралями, винтами и старыми бурами. Они опустили железные грибы, которые, когда их пытались пробурить и поднять наверх, раздавались в стороны и срывали буровые штанги.

После длительного разговора мы оседлали лошадей и объехали местность. Со своими перевернутыми вышками, взорванными резервуарами она напоминала ящики для железа, какие мы видим иногда в слесарных мастерских. Заржавленные, погнутые, разобранные детали валялись вокруг, между ними — взорванные машины, котлы, баки. Мысль о том, чтобы что-то начинать делать в таком хаосе, может привести в отчаяние. То там то здесь на местности виднелись люди, поодиночке или группами; они блуждали, как посреди разваленной головоломки. Зияли свежие минные воронки, особенно рядом с вышками. Вид саперов, тщательно обследующих землю своими щупами, будил тягостное чувство, которое охватывает человека, когда даже земле под ногами нельзя доверять. Но в конце концов, подо мной была лишь смирная лошадь.

За обедом мы пили кавказское вино и обсуждали вечную тему: как долго продлится война? Майвег, десять лет проживший в Техасе в качестве инженера-нефтяника, считал, что война против России потребует предела возможного и точно так же выдохнется против Америки, причем за счет англичан и французов.