— Еву позовите, пожалуйста.
Еву… Зачем? Я зажимаю себе рот ладонями.
— Прошу прощения, но Евы сегодня нет, — Паша звучит не слишком уверенно. — Вероятно, она больше не будет здесь работать.
Тишина. Почему Ромка молчит?
— Тогда привет ей передайте. — Мне хочется прикрыть уши, чтобы спрятаться от насмешки в его голосе. — А, и вот ещё что, Вы бы парфюм поменяли…
Парфюм? При чём здесь?..
Я слышу, как Ромкина машина с визгом срывается с места, но по-прежнему сижу под стойкой, зажав рот ладонями, и плачу.
Неужели это всё?
45
Будь я восторженной поэтессой, непременно сплела бы о том, как чудно преобразилось столичное небо после дождя. Как трепещут и перешёптываются с летним ветерком умытые листочки, и как будоражит обоняние яркий освежающий запах недавнего ливня, растворённый в прохладном влажном воздухе.
Но, придавленная жестокой реальностью, я сегодня напрочь лишена романтизма и всё вижу без прикрас. Небо над Москвой серое и мрачное, ветер — сырой и противный, а в воздухе пахнет бактериями, которые выделяет влажная почва для привлечения членистоногих тварей. Да и стихоплётство у меня никогда не складывалось, а в голову навязчиво лезет единственная рифма… К слову «Европа».
Котя звонила уже несколько раз, чтобы выслушать подробный отчёт о моём вчерашнем свидании. Что я могла ей сказать? Правда такова, что на сегодняшний день у меня две Ж. Одна в трусах, другая — в личной жизни. Поэтому я вру своей подруге, что занята работой и откладываю неприятный разговор на потом. А потом… мне необходимо себя собрать. Слепить из солёной, пропитавшейся слезами размазни уверенную в себе, красивую Еву. И не оглядываться назад.
Моя смена закончилась, и я тороплюсь покинуть переполненную посетителями кофейню. Скоро должен подъехать Гриша, но я решаю дождаться его на улице, а заодно проветрить мозг. У нас сегодня вечером аншлаг и было бы правильно задержаться, чтобы помочь Паше. Разве я не хотела трудиться до упаду? Уже не хочу. Сегодня я слишком популярна у мужчин, и каждый второй гость норовит познакомиться со мной ближе. А ещё говорят, что мужчин не привлекают грустные девушки. Да я как памятник тоске! Но каждый мечтает утешить меня в меру своего воспитания и смелости. Я даже устала от изобилия внимания… Но самооценке явно на пользу.
Что ни говори, а всё же запах после дождя чудесный. Я глубоко вдыхаю влажный воздух и вместе с ним вдыхается мысль, что мне стоит подумать о новых отношениях. Ну как новых… По сути у меня и старых-то никогда не было. Весь мой опыт остался в далёком Чикаго и ограничился несколькими глубокими поцелуями. Но без порхающих бабочек в животе и прочих насекомых.
Как-то я слышала, что любить самой вовсе необязательно, и женщина гораздо счастливее, если позволяет себя любить, оставаясь равнодушной к избраннику. По мне — так полный бред! В чём счастье-то? Возможно, в том, что не рискуешь разбить себе сердце?.. Тогда стоит попробовать, а то ведь так и жизнь пройдёт без греховных радостей. А с другой стороны, какая радость без взаимного чувства?.. Дилемма, однако…
Но для начала надо отпустить прошлое и вытаращить глаза в будущее, то есть научиться смотреть по сторонам, чтобы не пропустить своё счастье. А вдруг судьба?!. Я осматриваюсь и… сердце ёкает… Не пропустила!..
Моё счастье припарковано с торцевой стороны противоположного дома. Или это моё несчастье? Я бы и рада не смотреть в ту сторону, но взгляд словно мощным магнитом притягивается к чёрной машине. Стёкла авто затонированы, и я даже не уверена, видит ли меня Ромка. Но точно знаю, что если где-то совсем рядом околачивается альтернативное счастье, у него просто нет шансов быть замеченным.
Неужели Ромка не поверил, что меня нет, и решил дождаться? И почему тогда не подъедет ближе? Я не понимаю, как мне быть, но подходить сама, конечно, не стану. В идеале — вообще задрать нос и сделать вид, что не заметила. Но поздно, да и глупо.
Из кофейни вышел мужчина, наш постоянный посетитель, и направился ко мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ева, куда тебя подвезти? — он выглядит доброжелательным, и, скорее всего, предлагает просто помощь, без дальнего прицела.
— Спасибо, но я уже вызвала такси.
— Так отмени, со мной получится быстрее и комфортнее.
Урчание Ромкиного монстра я узнаю сразу и бросаю быстрый взгляд туда, где он стоял ещё минуту назад. Теперь он движется в мою сторону, а у меня от волнения начинают пылать щёки.
— Извините, — возвращаю внимание мужчине, — но я уже договорилась.
— Передоговорись, — невозмутимо отвечает он и кивает на свою Audi. — Моя по-любому круче, чем такси.
Я с недоумением смотрю на дяденьку. Он меня клеит, что ли? На тачку? Он же моему папе ровесник, а понтуется, как пацан. У меня сильно чешется язык сказать ему — «А моя Audi ещё круче», но это будет совсем детский сад.
— Извините, — повторяю терпеливо и вежливо, — но я предпочитаю на такси. Спасибо.
— Ты меня боишься, что ли? — Вот же прилип! — Так я… Ух ты! Ты глянь, какая красотка! Это же Chevrolet Impala!
Гордый владелец быстрой и комфортной тачки переключил своё внимание на Ромкину — самую роскошную. А меня чуть не разорвало от гордости и, конечно, я не удержалась:
— А Impala ещё круче. Поеду на ней, пожалуй.
— Так ей же полвека! Уже динозавр, — усмехается мужик.
— Этот динозавр сделает Ваше корыто на трассе за пять секунд, — я начинаю злиться, а Ромка уже покинул салон и хлопает дверцей.
— Если не рассыплется раньше, — не унимается старый козёл.
Ромка подходит к нам и обнимает меня за талию. О, Боже!..
— Мужик, пока ты сам не рассыпался, давай — слюни подобрал и соскочил отсюда.
А я уже совершенно не слышу ответ дяденьки, потому мой любимый мужчина притягивает меня к себе и целует в висок. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не притронуться к этому месту. Заторможенно наблюдаю, как оскорблённый мужик шагает к своей машине, и очень остро и горячо ощущаю, как Ромкины пальцы поглаживают мою талию и перемещаются на поясницу. Всё очень целомудренно, а я чувствую себя голой. Все эмоции наружу.
— Ева, расслабься, ты чего такая напряжённая?
И правда — мои мышцы будто окаменели, и язык стал деревянный, и голова пустая. И, кажется, если расслаблюсь, то стеку на асфальт к Ромкиным ногам. Вот там я ещё не валялась…
— Обиделась на меня? — Ромка отстраняется и убирает руки, а я одновременно ощущаю потерю и облегчение.
— Обиделась? — переспрашиваю, блистая красноречием. Да что со мной?!
Ромка не усмехается и смотрит на меня очень серьёзно и… виновато? Мозг понемногу проясняется и меня начинает отпускать напряжение. Оскорблённой всё же выглядеть лучше, чем очарованной влюблённой идиоткой. Мне хочется сказать что-нибудь умное, но я пока недостаточно поумнела и всё ещё продолжаю ожидать подвоха.
— Прости, Ляль, я поступил, как полный кретин.
Он назвал меня Лялькой!
— Ты приехал извиниться? — голос не дрожит, уже хорошо. Но если он ответит «да», а потом уедет… Я снова умру.
— И это, конечно, тоже, — соглашается Ромка. — А ещё ты забыла у меня свой рюкзак, что стало отличным поводом не пропустить очередное свидание.
— Дурацкий повод! — бормочу разочарованно. А если бы не забыла?..
— Согласен — дурацкий. Но, наверное, я бы и без рюкзака приехал…
— Наверное? Ты не уверен?
Неужели он не понимает, что ранит меня? А хотя… Разве он не испытывает от этого удовольствие?
— Ляль, если бы я не хотел тебя видеть, то отдал бы рюкзак Григорию ещё вчера.
— Григорию? — до меня не сразу доходит. — Ты что… знаешь Гришу?
— Теперь знаю, — Ромка улыбается. — Я ведь вчера искал тебя по всему району, а потом поехал к тебе домой. А ещё преподобный Толян пытался меня убить. Лялька, ты даже священника до греха довела!
Ромка прижимает меня к себе, гладит по спине и шепчет мне в волосы:
— Простишь мне вчерашний вечер?