Над белыми дюнами начинал свистеть.
Далеко от города, защищенная древним кратером озера от темного моря, секретная лаборатория выглядела безобидным райским уголком. Внутри, противозаконно выращенные, гомункулы, еще не наделенные чувствами, шевелились в эмбиотической жидкости; снаружи — деревья, на которых росли ядовитые плоды, казалось, трепетали в ужасных предчувствиях.
Маду вздохнула.
— Я знала, что ему будет вреден последний кубок, но он бы все равно настоял на своем.
Она повернулась к Лэри, забыв на мгновение о Повелителе Пространства, и ободряюще произнесла:
— Конечно, он преувеличивал, рассказывая о том, как дразнит заключенных. Он был так добр к нам все эти годы… никто не может так хорошо относиться к нам и быть жестоким к другим, не так ли?
* * *
В последующие годы Повелитель Пространства часто обращался к воспоминаниям.
«О, Ксанаду, во всей галактике нет ничего похожего: солнечные дни и ночи, безлесые равнины, неожиданные удары грома и вспышки молний, без дождей — все это подчеркивало твое очарование. Гризельда. Единственное настоящее животное, которое я когда-либо видел… раскатистое мурлыканье; мягкий розовый нос с черными крапинками с одной стороны; глаза, которые, казалось, проникают в самую глубь моего существа. О, Гризельда, я надеюсь, ты все прыгаешь и скачешь где-то…»
Но вернемся к рассказу: первые «дни» пребывания Повелителя Кемаля Пермасвари на Ксанаду прошли в бесконечных увеселениях. На следующий день после его прибытия должны были проводиться бега, в которых принимал участие Лэри. Элемент соперничества, возвращенный на Ксанаду, был частью сознательного возврата к простым играм, которое забыло индустриальное человечество.
Веселая и пестрая толпа заполняла стадион. Почти все девушки были с распущенными развевающимися волосами; старые и молодые женщины — в типичных костюмах Ксанаду: коротких юбках и блузках. В большинстве миров старые женщины выглядели бы гротескными или, по крайней мере, смешными в этом костюме, а молодые казались похотливыми. Но на Ксанаду, где существовала первозданная невинность и культ тела, почти все женщины планеты, независимо от возраста, казалось, сохранили свои прекрасные гибкие фигуры; у них не было ложной скромности, чтобы привлекать внимание к своей полунаготе.
Кожа большинства девушек и юношей была покрыта телесной пудрой, которую Повелитель Пространства впервые заметил на Маду; одни наносили пудру на одежду, другие на волосы или лоб. Некоторые пользовались бесцветной флюоресцирующей пыльцой, «Из всех, — подумал Повелитель Пространства, — Маду выделяется своей красотой.»
Она была настолько возбуждена, что ее настроение передалось и Кемалю.
Куат выглядел слишком спокойным.
— Как вы можете быть таким равнодушным? — спросила Маду.
— Ты же знаешь, мальчик выиграет. Кстати, лошадиные бега более возбуждающи.
— Для тебя, может быть. Но не для меня.
Повелитель Кемаль проявил интерес:
— Я никогда не видел эти бега, — сказал он. — Что это такое? Все лошади бегут вместе, чтобы выявить, кто быстрее?
Маду согласно кивнула.
— Все они начинают гонку по сигналу и бегут по дорожкам. Та, которая придет первой к финишу, считается победителем. Он, — она игриво кивнула на Куата, — любит заключать пари, делать ставки на выигрыш своей лошади. Вот почему он предпочитает бега.
— А вы не заключаете пари на людей?
— О, нет. Это было бы унизительно.
В этот день состоялось три забега, сужавшие круг соперников. Уже в самом начале стало ясно, что превосходство Лэри бесспорно. Если бы он не был превосходным бегуном, то легко можно было предположить, что другие специально Давали возможность выиграть брату губернатора Ксанада.
Куат вышел в центр стадиона для участия в ритуале, заимствованном из Колыбели Человечества — возложение короны из золотых листьев на голову Лэри.
После его ухода Повелитель Кемаль невольно прислушался к шепоту позади него, уловив слова: «…танец с эрой… старый губернатор будет обрадован… слишком плоха его мать…» Маду, казалось, не обращала внимание на разговоры.
После празднеств губернатор и его спутники вернулись во дворец. Кемаль вспомнил любопытные фразы; особенно он был поражен наличием настоящего или будущего времени в фразе «старый губернатор будет (а не был бы) обрадован». Эта фраза засела в мозгу и тревожила, как заноза в больном пальце. Его разум только начал выздоравливать от ран, и он решил больше не рисковать…
Когда Куат наслаждался вторым бокалом джу-ди, Повелитель Кемаль, как бы невзначай спросил его:
— Как давно вы являетесь губернатором Ксанаду, Куат? Куат сверкнул глазами, почувствовав тревогу за внешне невинным вопросом. Вмешался Лэри:
— Я был маленьким ребенком…
Куат жестом заставил его замолчать.
— Уже давно, — ответил он. — Разве это имеет какое-то значение?
— Нет. Я просто поинтересовался, — сказал Повелитель Пространства, решив быть более настойчивым. — Я считал, что правление на Ксанаду передается по наследству, но сегодня я услышал кое-что, заставившее меня думать, что ваш отец — губернатор — все еще жив.
И снова Лэри поспешил с ответом:
— Но он жив. Он с эрой… вот почему моя мать… Куат нахмурился: — Содействие не может вмешиваться в эти вопросы. Это регулируется местными обычаями Ксанаду, защищенными Статьей № 376984, раздел «а», параграф 34 «с» акта, согласно которому Ксанаду согласилась перейти под покровительство Содействия, Я могу заверить Повелителя, что это касается только внутренних вопросов автохтонного происхождения.
Повелитель Кемаль кивнул в знак видимого согласия. Он чувствовал, что каким-то образом раскрыл еще одну малую часть тайны, которая заинтриговала и заинтересовала его впервые после событий на Стайрон-ІѴ.
Только на четвертый «день» пребывания на Ксанаду, Повелитель Кемаль вместе с Маду и Лэри осуществили вылазку за стены города. К этому времени Повелитель Пространства был влюблен в Гризельду. Ему доставило огромное наслаждение, когда она замурлыкала от удовольствия и без команды опустилась на землю, приглашая его сесть в седло.
Он увидел животных в новом свете. Кемаль мучительно осознавал, что квазилюди, модифицированные животные в человеческом облике, на самом деле были ни теми, ни другими. О, да, существовали квазилюди, обладавшие выдающимся интеллектом и силой, но… он прогнал эти мысли.
Они мчались по равнинам, испытывая радостное возбуждение. Исхлестанная ветрами, безлесая, маленькая планета очаровывала своей дикой красотой. Черное море билось у подножия белых меловых утесов. Окидывая взглядом бесконечные песчаные дюны, Кемаль еще острее чувствовал необычность этой планеты. Почти на горизонте он увидел огромную птицу. Она медленно поднималась в небо, затем неожиданно вошла в пике и начала падать.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});