он на негнущихся ногах подошел к ним, и устало спросил:
– Что случилось?
– Ничего-ничего,– ответил Куров, – до свидания всем, разберемся.
Батон взял Петровича под руку и повел его к лестнице, нежно приговаривая:
– Все в порядке, никакой справки не будет. И выговор вам новый не объявят. Надо уметь общаться с людьми – и все будет хорошо.
С тех пор у Абакумова появилось новое развлечение. При отлове за нарушение правил кого-нибудь из кентов Марочкина, он веселился от души. Увидев в руках водителя визитную карточку капитана, Батон просил ему позвонить. Как только нарушитель давал Абакумову трубку телефона, тот вкрадчивым, измененным голосом осведомлялся:
– Алло, с кем я говорю?
– Это капитан Марочкин, – следовал ответ.
– Что, нужно отпустить этого человека?
– Да, это мой друг.
И здесь Батон всегда менял голос на обычный и вдохновенно орал в трубку:
– Я знаю капитана Марочкина как честного и принципиального офицера! А ты – мошенник, прикрывающийся его достойным именем! Пошел вон, гнида!
Трубка тут же отключалась с другой от Абакумова стороны, и Леша с удовольствием составлял протокол на ошарашенного водителя.
* * *
В один из дней инспекторы узнали об очередной затее руководства. Решено было собрать с каждого гаишника по тысяче рублей для создания величественного монумента на территории Управления ГИБДД. Полков в крае было ровно пять. В каждом из них работало от семисот до тысячи человек. Плюс – районные и городские отделения. В курилке шло обсуждение этой темы.
Яреев сказал:
– В общей сложности выходит сумма в размере пяти-шести миллионов рублей. Интересно, что же можно изваять за такие деньги?
Клейман заметил:
– Такой размах по плечу Церетели. Запросто можно забабахать какую-нибудь колонну.
– Ничего подобного, – скучающим голосом сообщил Кривцов, – я вам точно скажу, что будет. Для начала они сопрут четыре, а еще лучше пять миллионов, и на оставшиеся деньги поставят гипсовый бюст, который обмоют в хорошем кабаке.
– Действительно, – согласился Поваров, – обязательно надо в очередной раз ободрать инспектора. Вон, в пятиэтажном здании Управления постоянно происходит ремонт. Один месяц – этаж. И так на протяжении нескольких последних лет. Причем после каждого ремонта меняют офисную мебель. На очередном этаже! Неужели она за пять месяцев так сильно изнашивается?
– Да ты на двор посмотри! – Клейман покраснел от возбуждения. – Был нормальный, ровный и свежий асфальт. Содрали его к черту, и все выложили плиткой. Понятно, что так красивей. Но территория Управления – не городской парк! И не центральная улица! Это государственное учреждение! Чем плох ровный, хороший асфальт? Оставили бы его в покое, а на плиточные деньги поставили бы памятник.
– Кстати, кому этот памятник нужен? – поинтересовался Яреев.
– Мне не нужен, – ответил Кривцов.
– Мне тоже, – согласился с ним Поваров.
– Ну, почему бы не поставить? – высказался Юрик Баркасов. – Сколько инспекторов погибло в дорожных происшествиях, на постах, в Чечне!
Яреев ответил ему:
– У каждого из них есть свой индивидуальный памятник на кладбище. На которые, кстати, мы всегда скидывались. И у тебя будет. И мы, как обычно, скинемся. А если ты желаешь стоять в камне на плацу, давай мы тебя грохнем прямо здесь. Пожарной лопатой. Чем плохо? Ты оружие получил? Значит, погибнешь на посту. Представляешь, на похоронах будут звучать твои любимые песни: «Владимирский централ» и «Голуби летят над нашей зоной». Чем не достойная смерть для гаишника?
Клейман добавил:
– Но на такого фрукта как ты даже миллион жалко потратить. Пусть делают из гипса!
– Пошли вы в задницу! – обиделся Юрик.
Спустя несколько месяцев памятник все же появился. Был он сделан из бронзы, что свидетельствовало не о том, будто Кривцов неправ в своих прогнозах, а об участии в деле нескольких богатых спонсоров. Высотой памятник был метра полтора. На мотоцикле восседал инспектор с лицом готового на все тяжкие смертника. Перед скульптурой сиротливо моргали два старых маячка красного и синего цветов.
От всей монументальной группы веяло такой мрачной и убогой безысходностью, что ее неофициально окрестили памятником погибшему от похмельной неудовлетворенности инспектору. Теперь перед монументом стали проводиться показательные разводы для журналистов и устраиваться экскурсии для младших классов соседних школ. Зато нигде больше такого памятника нет! Пыль в глаза!
* * *
Приблизительно в это время началась эпопея с получением офицерских званий. Решено было, что инспектор ДПС должен стать офицером. Связывалась эта кампания, прежде всего, с уязвленным самолюбием водителей, имевших высшее образование.
Дескать, как это так? Я тут такой великий и умный еду, превысил немного скорость. Меня в лице сержанта ДПС останавливает какое-то воняющее лаптями и сермягой быдло и начинает учить жизни! Вот если б сотрудник милиции был офицером, все равно, конечно, было бы больно, но зато – не так обидно!
Эта обида обошлась государству в кучу денег (офицерам надо больше платить и пенсионерам тоже), зато потешила самолюбие водительской части избирателей. Хотя инспекторы от этого умнее не стали, зато дали работу тысячам преподавателей и еду их семьям.
Многие милиционеры сильно головы не ломали. Поступали, учились пару лет, получали звание и бросали. А те, кто доучивался до конца и надеялся на диплом, как на пропуск для продвижения вверх по карьерной лестнице, всерьез считали, что Ро Де У – это ралли в Африке, а Жюль Верн – марка дорогого французского коньяка.
В результате этой идиотской программы существенно обесценились звания. Инфляция в этой сфере пошла полным ходом. Лейтенант в ГИБДД стал аналогом того же сержанта. Зато майоров появилось – пруд пруди. Отношение, правда, к рядовым инспекторам ничуть не изменилось. Как руководители материли сержантов, так продолжали материть и офицеров. Звание это стало своеобразной жертвой, принесенной алтарю псевдодемократии в обмен на голоса избирателей.
Большой военный теоретик местного разлива Ленька Кривцов как-то сказал:
– То ли еще будет! Скоро мы станем у водителей разрешение спрашивать на выписку штрафа, стоя перед ними на коленях.
Конец второй части
Часть третья
Время перемен или пять лет спустя
Сумма двух полумер равна одной мере
законотворческого бессилия.
Кредо российских депутатов.
1
Ночью в кабинете для оформления ДТП состоялось обычное заседание кафедры. Дело происходило летом, и участники сборища с удовольствием утоляли жажду пивом. На столах были расстелены газеты. В помещении дым стоял коромыслом, воняло сигаретами и сушеной рыбой. Заседали: старший лейтенант Клейман, лейтенанты Яреев, Кривцов и Поваров. Зашедший на огонек старший лейтенант Гращенко тоже захотел хлебнуть холодного пивка. Поваров ему