все же ухитрялись бегать по нему на другой берег и приносили оттуда вербу, густо усыпанную бело-серыми барашками. На станцию была только одна дорога – через узкий временный мост, сбитый из жердей. Держался он на покосившихся сваях старого, разобранного осенью моста и весь шатался...
В начале апреля Усатый передал всем двойкам радостную весть: на юго-востоке Забайкалья партизаны, объединившиеся в Алтагачанскую лесную коммуну, 29 марта вышли из тайги бить семеновцев и японцев. Первые бои прошли успешно, красные заняли несколько сел. Это было начало широкого партизанского движения. В белогвардейских газетах, выходивших в Чите, появились скупые сообщения о схватках с «лесными бандитами».
Босоногая команда собралась, как всегда, в чураковской бане. Костя предложил одно интересное дело. Но для него нужно было много лоскутков красной материи. Дома отрывали и обрезали все, что было красного цвета. Даже у младших сестренок посдергивали с кукол алые платьица. Бабушка Аничиха повесила на забор одеяло, сшитое из разноцветных квадратиков. Ленька чуть не заорал от восторга. Через чураковский огород он подкрался к одеялу и отпорол все квадратики из красного сатина, прихватил и несколько малиновых.
Каждый день, вернувшись из школы, подпольщики бросали сумки, наскоро обедали и уходили вверх по реке. Отсюда в прошлом году сплавляли лес и на берегу остались груды коры. Ребята приносили с собой топоры и ножи и увлеченно трудились, выполняя свой замысел...
Наступил день, когда мастеровые не смогли попасть из Заречья в депо и на станцию, а дети – в школу; на реке тронулся лед.
– Лед пошел! Лед пошел! – кричал Кузя, вбегая в избу Хохряковых.
Пронька выскочил из-за стола, не допив из блюдца чай, накинул на плечи пальтишко, схватил шапку, но тут же бросил ее на лавку. Крутанувшись на одной ноге, он кинулся к сундуку, покопался в нем и вытащил старую, измятую кепку.
– Скорей! Скорей! – торопил Кузя, жалея, что не надел фуражку раньше Проньки. Шапка сразу показалась ему тяжелой, но бежать домой не хотелось.
Кузя и Пронька припали через лужи. Друзья так торопились, словно боялись, что весь лед пронесется без них, и нечем будет вспомнить весну.
Лед тронулся! При первых же толчках сломало мост-времянку. Старые сваи вырвало из земли и понесло вместе с глыбами льда, которыми они обросли. Развалился, рассыпался настил из жердей. Полноводная река вздулась, хлынула на берега, запруженные народом.
Любят русские люди ледоход. Старые и малые собираются к реке, как на праздник. Часами любуются они ее весенним пробуждением. Машинист Храпчук снял шапку и весело закричал:
– Проснулась, матушка!
Лед шел то сплошным полем – хоть переходи по нему с одного берега на другой, – то вдруг река, будто желая отдохнуть от тяжелого груза, оставалась некоторое время чистой, лишь белые льдинки кружили, как лебедушки. Потом вдруг на водный простор вырывались нагромождения ледяных скал. Им было тесно. Сталкиваясь, они со звоном раскалывались, с вершин сыпались кусочки зелено-белого льда, хрустально блеснув, они ныряли в воду.
Костя передал всей команде, чтобы завтра после обеда приходили к заливу. Для отвода глаз взять корзины или мешки, будто для сбора самоварного топлива – сухих сосновых шишек...
И на второй день ледохода на берегу густо стояли люди. Пришли и расселись на бревнах несколько казаков из макаровского дома. Теперь все больше любовались не льдинами (они проплывали редко), а широким водным раздольем. Река подбирала на затопленных берегах доски, бревна, сено и все тащила вниз. Пронесло большие сани, собачью конуру, крышу какой-то избушки или сарая...
Витька, сидевший на заборе и щелкавший семечки, вдруг закричал;
– Смотрите, что плывет-то! Ур-ра!
За небольшой льдиной, как на буксире, шел кораблик из сосновой коры. Нос у него был затесан острым углом, на середине возвышалась палочка-мачта, а на ней развевался красный флажок. В толпе стало шумно, все сразу заговорили. Какой-то мастеровой в замасленной куртке сказал громко:
– Ловко, братцы! Настоящий пароход! Открылась, значит, навигация!
– Еще плывут, еще! – сообщал Витька с забора.
И верно, из-за мыска показался новый кораблик с флажком, а за ним сразу два, они шли рядом, борт о борт.
– Целая флотилия! – восторгался мастеровой. – Вот здорово придумано!
– Большой пароход идет! – возвестил Витька.
Покачиваясь, проплывал двухмачтовый корабль с большими флагами. Чубатый казак бросил окурок, взял камень, протолкался сквозь толпу и кинул его в корабль. В толпе зароптали. Но камень не долетел до цели. От волны корабль только сильнее качнулся н поплыл дальше. Кто-то крикнул:
– Крепко держится! Молодец!
Казаки пошептались и ушли. А кораблики все плыли как весенние цветы, даря людям надежду и веру.
– Двадцать семь, двадцать восемь! – считал Витька. – Да их, наверно, миллион!
– Откуда они плывут? – спросил мастеровой, закуривая от волнения.
Храпчук оглянулся, убедился, что ни одного казака не осталось, и сказал:
– Из Москвы плывут! От самого Ленина! Вот откуда!
Мастеровой возразил:
– Москва на западе, а наша речка бежит с востока!
– Это ничего! – серьезно ответил Храпчук. – Самое главное течение из Москвы идет!
Глава двадцать девятая
ПОСЛЕ ЛЕДОХОДА
Мать сказала Косте:
– Собирайся в школу, лодка ходит!
Еще в марте с одного берега на другой натянули канат. Теперь, после ледохода, к канату на цепь привязали лодку с одним веслом. Отправляясь из Заречья, сидящий на корме старик перевозчик ставит лодку поперек течения, а кто-нибудь из пассажиров гребет одним веслом. Цепь натягивается и с грохотом передвигается по канату...
Ниже перевоза началось строительство летнего большого моста. Пока его не построят, лодка будет перевозить день и ночь. У старого перевозчика всегда находится много помощников из зареченских парнишек. Они научились хорошо править лодкой. Едва перевозчик уйдет чай пить или еще куда-нибудь, на корме уже сидит мальчишка. Особенно любил и умел водить лодку Васюрка Чураков. Иногда сам перевозчик приглашал его поработать в воскресный день и даже платил ему...
На этом-то перевозе и произошло чрезвычайное происшествие. Костя и Вера видели все с начала и до конца. Они собрались в школу. Лодка стояла на другом берегу. Видно было, как первым прыгнул в лодку Васюрка – у него на работе был обеденный перерыв, и он торопился домой. Садились в лодку и рабочие депо. Вдруг перевозчик предложил всем, кроме Васюрки, сойти обратно на берег. К перевозу строем подошла группа японских солдат. Сопровождающий их офицер потребовал срочно перевезти в Заречье воинов императорской армии.
Сидя на корме, Васюрка насчитал 17 солдат без офицера, а