Я напряглась, сердце принялось отбивать что-то очень быстрое и при этом неритмичное. Нет, пожалуйста, не заставляй меня выбирать между тобой и моими фобиями! Я и так уже позволила тебе то, что другим не позволяю. Пожалуйста, не надо.
Пальчик погрузился на краткий миг и вышел. Я сжала губы и кулаки, чтобы не дернуться. Нет, на самом деле я не боюсь, что туда что-нибудь проникнет. Мне просто очень-очень стыдно, что кто-то копается в таких местах только затем, чтобы доставить мне удовольствие. Ну неужели тебе не противно? Я, конечно, моюсь, но это ничего не меняет!
Я впилась ногтями себе в голову. Гость замер. Я тоже. Он опустился на левый локоть, проскользнув ладонью по одеялу прямо перед моими глазами и заставив меня чуть приподняться. Я посмотрела перед собой и встретилась с ним взглядом. Но мне так и не удалось понять, что за выражение на его лице, потому что странная пелена, укутавшая мой разум, не позволяла мне замечать важные детали. Чем больше я всматривалась, тем труднее было уловить черты лица. Но глаза были видны ясно: живой, мягкий, хоть и очень странный взгляд. Я уцепилась за него, за единственную не тронутую туманом часть его образа. Кажется, мне улыбнулись. Пальчик другой руки снова погрузился в меня и вышел. Я вздрогнула, но не отстранилась. Еще раз, и еще. Стыдно-то как, м-м-м, хи-хи. И приятно. Эй, а тебе почему не стыдно? Чего ты на меня так смотришь и улыбаешься? Тебе должно быть мерзко, противно, а ты на меня смотришь и светишься. Дурак. Не люблю тебя. Ты со мной делаешь, что хочешь, а я позволяю. Вот стою тут на четвереньках и с ума схожу от того, что ты играешь со мной ТАМ. Фу, ну все, хватит, я уже поняла, что я грязная извращенка, давай мы с тобой как-нибудь потом попробуем, а?
Я все-таки шевельнула попой, чтобы он перестал дотягиваться до этого места. А чтобы он опять не убежал, я прижала его к кровати левой рукой. У правой было другое заделье: найти, где тут была еще непросохшая после косметических процедур салфетка для умывания. Гость не пытался убежать. Похоже, мне все-таки удалось наладить контакт.
Я, смущаясь, тщательно протерла салфеткой его пальцы. Он с любопытством наблюдал за этим, поглаживая меня по животу другой рукой. Когда я закончила, он снова сел передо мной и замер.
— Слушай, может, хватит? — жалобно протянула я. — Ты меня приручаешь, что ли? Или испытываешь? Ну что мне еще сделать? Хочешь, я станцую?
Тишина в ответ.
— Или хочешь, я тебе массаж сделаю?
Опять тишина.
— Или… — я сглотнула и глянула вниз — туда, где в тени прятался запретный орган. Нет уж. Не дождетесь. Если только рукой поглажу. Кажется, я это уже делала, так что ничего страшного.
Я протянула руку, чувствуя, как она мелко подрагивает, и почти сразу наткнулась на влажный кончик. Ух ты, мне казалось, я внутри меньшего размера. Но если он раньше так спокойно во мне помещался… Гость прилег на бок, тень исчезла, и моя фобия напустилась на меня с новой силой. Они смотрели на меня. ОБА. И ждали.
Только во имя справедливости и только один разок!
Я осторожно наклонилась и поцеловала его. Сбоку, держась подальше от влажно блестящего кончика. Ничего не произошло. Небо не рухнуло, совесть не вопила. Я снова прикоснулась к нему губами, даже чуть куснула. Кожа была тонкая, нежная, даже нежнее моей, и такая теплая. На самом деле, целовать ее было довольно приятно. Только стыдно очень. Я собралась с духом и осторожно тронула кончик языком. И-да! Я это сделала! И это было не страшно и даже не противно. Впрочем, повторять не буду. Где мои фанфары? Я герой этой ночи!
Я гордо выпрямилась, но больше ничего сделать не успела, потому что угодила в жаркие объятия. Меня закутали в них, как в одеяло, позволив выставить только нос, колени и ладошки. Гость вошел в меня, довольно мурча. Я вцепилась в него — счастливая, как идиот! Вдыхала любимый запах, целовала родные плечи. Знаешь, сладкий мой (хотя, если честно, соленый), мне с тобой ничего не страшно. И как жаль, что в жизни ты не существуешь. Я отдала бы все, что имею, чтобы быть с тобой не только ночью.
Открыла глаза. Резко, словно кто-то хлопнул над ухом. Могу поспорить на что угодно, что времени — шесть утра. Я осторожно села на кровати, памятуя о вчерашнем ударе головой. Огляделась: кровать выглядела так, словно на ней прыгали дети, но дверь была закрыта, и никто из хулиганов в нее не заходил.
Я снова осмотрела кровать и закусила губу, давясь смехом стыда: это ж надо, всякий раз, когда в жизни происходит что-то не то, сон почему-то становится продолжением дня, в котором все в порядке. Днем переспала с мужчиной против воли — ночью сделала то же, но уже с удовольствием. Днем судьба заставила меня сгорать со стыда — ночью мне было хорошо и уютно. Днем меня оставил неудовлетворенной эльф — ночью я оторвалась по полной. И сегодня так же было: днем мы ловили приверженца нетрадиционной любви — ночью я преодолевала собственные заморочки по этому поводу. Прямо сеансы у лучшего лекаря, а не сны. Может, мне все еще подмешивают тот дурман, потому что кто-то хочет вылечить меня? Если это так, то я даже догадываюсь, кто это делает. Но не уверена, что хочу все это остановить. Уж больно приятные сны. И отличное самочувствие после них. А с головокружением можно и смириться.
Я глубоко вздохнула, втянув свежий утренний воздух. Подошла к окну, полюбовалась пейзажем. Потом спохватилась, что стою тут совершенно обнаженная у всех на виду, и помчалась умываться и одеваться. А потом спустилась вниз — позавтракать. Там еще почти никого не было. Только Дэн, зевая, вырулил из купальни.
— Как спалось? — спросила я у демона, на лице которого еще виднелись следы угля.
— Нормально. Только какой-то гад ночью меня разрисовал. Поймаю — убью! — он хищно стукнул кулаком в ладонь. — Это, случайно, не ты была?
— Нет, что ты. Я спала, как ребенок, — я невинно похлопала ресницами.
Утро прошло без особых проблем. Правда, на стене дворца кто-то ночью нарисовал голую бабу в весьма компрометирующей позе и похотливого гномика рядом, но я быстренько организовала кампанию по уборке не только стены, но и всей близлежащей территории. Любишь кататься — люби и саночки возить. Нечего горничных перетруждать, они тоже люди.
К полудню мы уже с сожалением утрамбовались обратно в кареты и вернулись в главную резиденцию. Было немного грустно, что выходной закончился, но возвращаться было все равно приятно. С некоторых пор я стала замечать, что думаю о комнатке в гареме как о своем доме. В сущности, так оно и было.
Я открыла родные двери гарема, миновала главную залу, в которой уже клубился народ, дошла до своей комнаты, толкнула дверь… и обнаружила гору досок и старой штукатурки.
Глава 13. Девчачьи тайны
Оказалось, этой ночью обвалился потолок. Моя комната, в отличие от других помещений гарема, располагалась по причуде архитектора еще в старом крыле. Когда его ремонтировали, проверили все комнаты, кроме моей, потому что у всех сложилось ощущение, что она относится к новому крылу, а не к старому. И потолок просто ждал удобного момента, чтобы обвалиться.