Тебе нужно начать думать, как вампир, если ты хочешь на равных участвовать в этой игре. Поверь, даже Дарден поддаётся искушению. Не хочешь следовать за нами — идти рядом, — её запястье оказалось совсем близко от моего рта, и я ощутила, как выступили мои клыки.
Искушение было слишком велико, как и манящие глаза Яна, который с такой заботой смотрел на меня, с такой тоской и предвкушением, что я не удержалась и впилась клыками в руку девушки. Та тихонько ойкнула, а в меня хлынул восхитительный поток крови, и я разом ослепла и оглохла, ощущая, как кровь переполняет меня, выводя на новый уровень.
Вампирская кровь не даёт такого спектра эмоций. Она действует иначе. С ней не приходит истинного насыщения, как с кровью из источника. Я даже не услышала, как Ян пытается меня остановить, пока не почувствовала рядом с собой другой дразнящий аромат, и только тогда оторвалась от девушки, чтобы переключиться на шею Яна, на которой он оставил порез, чтобы мне было легче пить. Через мгновение я почувствовала, как он впивается в мою руку, и вот, мы оказались в кроваво-красном туннеле из стекла и шипов, где вместо музыки слушали биение наших сердец.
Глава 17. Горький вкус полыни
На рассвете стало совсем холодно. Под ногами похрустывал лёд, тонкой сетью лёгший на оставшиеся после вчерашнего дождя лужи. Я медленно приближалась к Цитадели, стараясь охладить свою мятежную душу. Прошедшие сутки оказались слишком длинными. Загадочное убийство, неизвестный протокол Конгрегации с подозрительной болезнью следователя, моё отречение от семьи охотников, вызванное гневом Севастьяна, вечер с Дарденом, встреча с Потентатом и… Ян. После встречи с ним всё остальное буквально померкло, рассыпалось, превратилось в пыль. Он мастерски поглотил мою душу, вывернув белое в чёрное, вычерняя то немногое человечное, что осталось во мне. Работал плавно, без спешки, как с пугливым зверьком.
Это принесло плоды. Я будто видела кровавые пятна на своей коже, оставленные его рукой. В тот час, наедине с Яном, я прекратила борьбу и расслабилась, наслаждаясь кровью девушки и его. Не останови он меня, я бы убила её. Просто потому, что на поверхность из бездны вынырнула иная я, которую заботило только удовольствие. Только бешеное пламя ярости, ревущее в стеклянном доме, готовое наброситься на окна, разбивая стёкла, чтобы вырваться наружу огненным смерчем, снося на своём пути и честь, и достоинство, и моральный компас, оставляя после себя выжженную степь, созданную для первобытной хищницы, пока ещё дремлющей, но готовой вот-вот проснуться.
Я застыла, вспомнив о другом мужчине, что влиял на меня схожим способом.
Ох, глупое сердце, зачем ты вновь толкаешь меня на этот путь.
* * *
К главному поместью я пришла пешком. Снующая повсюду охрана видимо имела какие-то указания на мой счёт, раз меня ни разу не остановили.
Подходя к зданию, выкрашенному в белый цвет, в очередной раз позавидовала истории, прячущейся за солидным сооружением. Даже мне видно, как часто его реставрировали и перестраивали за прошедшие столетия. Фамильную резиденцию Соррентов построили в конце восемнадцатого века в соответствии с духом того времени. Она имела два этажа и вытянутые крылья с рядом одинаковых окон. К главному входу ведут широкие ступени, а по бокам установлены пухлые колонны, над которыми, в вензелях и узорах, виднеется герб клана Соррент: лев, стоящий на задних лапах и сжимающий в передних скипетр власти.
У входа зачарованный лакей открывает передо мной дверь, и я оказываюсь в парадной прихожей, где, если обернуться, вновь у потолка отыщется грозный герб клана. Стены и пол из мраморных плит в красных и изумрудных прожилках. Постелен ковёр, вытканный вручную. Повсюду картины и шикарные шторы с золотыми нитками. А над головой огромная люстра, в рассветный час сверкающая тусклым алмазным блеском.
Здесь красиво. Но очень помпезно и холодно. Как будто живёшь в музее, нет уюта. Это издержки старинных семей. Они несут на своих плечах пыль прошлых веков.
Не зная, куда идти, свернула направо, рассчитывая отыскать кого-нибудь знакомого. Продвигаясь по залам с потолками по пять — семь метров, заставленными антикварной мебелью, ощущала хаос прошлого, сплетённого с настоящим. Гобеленные обои на стенах, местами потёртые, под ногами новейший паркет. Книги в шкафах — от коллекционных изданий на старорусском языке до современных журналов о моде. Гостиная с телевизором и там же, в углу, древний камин, оставленный как элемент декора.
Я застряла в пустой танцевальной зале, в котором гуляло эхо из-за отсутствия мебели. Меня заинтересовало полотно во всю стену, изображавшее битву из недалёкого прошлого. Бравая кавалерия с шашками наголо шла в атаку. Познания, вбитые в голову ради работы в музее Дивнограда, подсказали, что эта картина написана во времена Мировой войны. Сразу вспомнилось, как историк из Псарни объяснял, насколько нужна была европейским вампирам эта война, чтобы переиграть территории в соответствии со своими потребностями.
Тогда же чуть не случился разрыв договора между вампирами и охотниками. И когда европейский Пятиугольник вздумал пойти новой войной на евразийский Шестиугольник, в дело вступили вечные, охладившие интерес тамошних вампиров, за одну ночь отрубив головы всех их Хозяев. Больше никто не стремился войной решать свои дела.
Я настолько задумалась о прошлом, что даже не заметила появления Дардена. А он буквально набросился на меня, хватая за локоть, выводя из зала в небольшую комнату, где прижал к стене и без спросу полез в рот, вызывая приступ рвоты, который я с трудом подавила. Он так жёстко держал меня за плечи, чуть ли не носом утыкаясь мне в рот, что я едва могла дышать.
Вспышка гнева полоснула по нервам, и я с силой оттолкнула его, зажимая горло.
— Какого чёрта, Дарден?! — закричала я, гневно глядя на него.
А он, вот удивительно, с таким же жаром смотрел в ответ.
— Кровь, — прохрипел он. — Ты пила из источника, да? Кого ты убила, Дарья? Ты поэтому не вернулась с Лео? Захотела поохотиться, пользуясь нашим расположением?!
Его слова немного отрезвили меня, и я с недоумением уставилась на вампира, сама прислоняясь к стене. Вот уж не ожидала подобных обвинений.
— С чего ты взял, что я кого-то убила? С чего ты взял, что я была на охоте? Дэн! Ты же сам испытывал меня, ты знаешь, что я не дикарка! Кровь? Да, я пила кровь. Служанки Потентата. Она сама предложила, как я могла отказаться? — оправдание родилось на ходу, хоть щёки и опалил горячий румянец.
А он стоял такой, гневливый, как тигр перед