групп и полов отмечают отсутствие у них социально-экономических возможностей, которые позволяли бы им пойти по другому карьерному пути или поступить в обычный университет, а также отмечают изначальное непонимание вопросов национальной обороны и отсутствие к ней интереса. Помимо этого, однако, их нарративы тесно связаны с сообщениями, подготовленными Отделом МОЯ по связям с общественностью, которые я рассматривала выше: гендерное равенство, желание проявить себя, участие в оказании помощи при стихийных бедствиях и миротворчестве, желание помочь людям и т. п.
Кроме того, сам факт, что Силы самообороны согласилась продвигать крупная поп-музыкальная группа, предполагает, что теперь массовая культура готова принять «мягкую и пушистую» версию вооруженных сил. Тенденция к сближению в отношениях между Силами самообороны и массовой культурой, безусловно, представляет собой форму милитаризации, но именно милитаризация уже усвоила многогранный характер вооруженных сил как социальной группы, способной заботиться, спасать и созидать, а не только служить гораздо более отдаленной цели – вести при возможной необходимости войну. Как заметил по поводу недавних японских военных фильмов Аарон Героу [Gerow 2006], продукция популярной культуры в Японии отражает националистический поворот в политике, но национализм в этих произведениях, как и в усилиях Отдела по связям с общественностью МОЯ, сильно видоизменен, на пути Сил самообороны к принятию их обществом стоит множество препятствий, заставляющих их выбирать извилистые тропы, не забывая при этом тезис, что национализм необходимо максимально сдерживать, чтобы выглядеть в глазах гражданского общества необходимым и беспроблемным институтом.
Глава 5
Боевые воспоминания, суррогатные истории
Я могу пройти экзамен на звание офицера!
7 января 2003
Я могу пройти экзамен СССЯ и вступлю в 34-й пехотный полк!
11 февраля 2003
Я могу стать прапорщиком в этом году!
7 июня 2003
Эти молитвы, написанные на деревянных вотивных табличках, находились среди нескольких сотен других, которые можно было увидеть на территории храма Ясукуни летом 2003 г. Это святилище, со времен Азиатско-Тихоокеанской войны полностью финансируемое за счет частных пожертвований, расположено в примечательном месте к северу от императорского дворца в Токио. Доступ к нему осуществляется через колоссальные ворота из дерева и металла, далее надо следовать по аллее из величественных деревьев гинкго. Посетители покупают в храме таблички, пишут на них свои самые сильные желания и вешают их на одну из предназначенных для этого досок. Вотивные таблички в святынях по всей Японии содержат молитвы о здоровье, счастье, успехе, удаче и мире. В святилище Ясукуни можно увидеть относительно немногочисленные вотивные таблички, написанные потенциальными новобранцами и полными надежд на развитие карьеры военнослужащими Сил самообороны, их окружают мечты гражданских лиц, надежды на мир во всем мире, успехи на школьных и университетских экзаменах, излечение от болезней и другие личные житейские запросы обычных людей.
Политическое значение этих табличек, оставленных потенциальными и действующими военнослужащими в храме Ясукуни, основано на том факте, что среди тысяч японских солдат, убитых между 1853 и 1945 годами, для чьих душ храм служит местом упокоения, 1068 были признаны военными преступниками[81]. Посещение этого святилища представителями государства является неконституционным и, таким образом, остается спорной темой во внутренних и международных дебатах как по поводу взглядов японского правительства на Азиатско-Тихоокеанскую войну, так и по поводу требований к текущим взаимоотношениям религии и политики (Yomiuri Shinbun, 1999, 18 августа). Некоторые граждане хотят восстановить государственную собственность на религиозную святыню; другие предпочитают, чтобы в память о погибших японских военных был построен нерелигиозный мемориал, чтобы тем, кто желает почтить эту память, не нужно было идти в храм Ясукуни. Не так давно Коидзуми Дзюнъитиро, премьер-министр с 2000 по 2006 год, решил вести себя активнее, чем большинство премьер-министров (начиная с Накасоне Ясухиро), взяв за правило посещать храм Ясукуни каждый год своего пребывания в должности, наращивая тем самым политический капитал за счет одобрения правого спектра политического ландшафта Японии. Но до своей отставки в 2006 году даже он воздерживался от посещения святилища 15 августа, в день, когда Япония отмечает окончание Азиатско-Тихоокеанской войны[82]. В этот день в средствах массовой информации состоялось целое ритуальное представление вокруг сложных дебатов о том, означает ли посещение храма Ясукуни премьер-министром и другими членами правительства поддержку японского империализма, принесло ли японское государство надлежащие и убедительные извинения и предприняло ли удовлетворительные и последовательные усилия, чтобы завоевать доверие своих соседей, и означает ли посещение храма в этот день, столь насыщенный исторической символикой, почти двумястами тысячами человек движение вправо, или оно отражает всего лишь чувства небольшой части общества[83].
15 августа на обычно пустынной парковой территории вокруг храма Ясукуни есть на что посмотреть. На глазах у тысяч полицейских посетители ходят по территории храма и покидают его. В толпе преобладают старики, но находятся и молодые семьи с детьми, которые расстилают покрывала и организуют пикники под деревьями после того, как отдадут дань памяти у входа в храм. Впечатляющее количество иностранных и японских репортеров жаждут получить хорошие кадры того, что позже по телевидению будет выглядеть как массовое возрождение милитаризма в Японии. Десятки принадлежащих к одной из нескольких сотен правых организаций молодых людей в форме маршируют вверх и вниз по главной дорожке, а затем появляются в зоне отдыха, где установлены автоматы с безалкогольными напитками, а столы и скамейки приглашают посетителей отдыхать, созерцать происходящее или участвовать в представлении. Одна группа молодых людей щеголяет короткими стрижками, камуфляжной формой и высокими военными ботинками. Другая шествует, размахивая большими национальными флагами. Некоторые носят черные штаны, белые рубашки и головные повязки, напоминающие те, что носил спецназ последних месяцев Азиатско-Тихоокеанской войны. Униформа еще одной группы скроена по образцу германского вермахта, а члены этой группы размахивают огромным флагом с немного видоизмененным символом СС[84]. В стороне можно заметить горстку молодых итальянских неофашистов мужского пола в светло-серых костюмах и беретах. Кое-где не объединенные в группы молодые мужчины несут знамена реакционных движений и во все горло выкрикивают милитаристские лозунги. Небольшие компании якудза, членов японской мафии, в двубортных костюмах в сопровождении накачанных телохранителей шествуют тщательно продуманным порядком. Десятки стариков в форме Императорского флота принесли с собой штыки, духовые музыкальные инструменты и винтовки времен Азиатско-Тихоокеанской войны. Привезенные в Ясукуни туристическими автобусами, эти ветераны наслаждаются прогулкой в середине лета, встречаются с бывшими коллегами и отдают дань уважения погибшим друзьям и товарищам. Старики в форме Императорской армии, напротив, появляются только поодиночке и кажутся в толпе несколько потерянными. Ни в одной из этих групп нет женщин. И ни одна из этих групп не вступает в контакт друг с другом: каждая слишком погружена в свою саморепрезентацию.
В меньшем масштабе Фестиваль умиротворения духов павших героев посещают ветераны и действующие офицеры Сил самообороны, хотя некоторые из них являются членами Ассоциации памяти о духах павших героев (Eirei ni kotaeru kai). Поминание духов павших героев также проходит ежегодно 15 августа в храме Ясукуни. Но это остается обычно вне поля зрения общественности и отдельно от демонстрации милитаризма, принятой в этот день. Такая «секретность» не случайна. Критические голоса внутри и за пределами Сил самообороны утверждают, что, поскольку святилище связано с восхвалением империалистических действий Японии как «священной войны», современные военнослужащие не должны посещать Ясукуни в официальной форме [Shūkan Kinyōbi 2001].
Вопрос о том, является ли посещение храма Ясукуни в военной форме нарушением закона о разделения государства и религии, остается спорным. В соответствии с Законом